Григорий Дьяченко - Тайная жизнь души. Бессознательное. Страница 8

Алкоголь, опиум, гашиш, белладонна… различные яды, одним словом, действуют каждый особым образом на органы чувств или на орган мысли, вызывают в нем особые расстройства, искажают его функции на более или менее долгое время или даже навсегда. Те же самые или, по крайней мере, подобные же расстройства могут происходить сами собой, т. е. от неизвестной нам причины. Индивидуальное анимическое начало, теряя возможность контролировать свои собственные действия, если его чувственный аппарат плохо служит ему или обманывает его, начинает судить ложно, теряет здравый рассудок, бредит как во сне. Все это, конечно, печально; из этого вытекает в некоторых случаях суровый и поздний нравственный урок; но это нисколько не говорит в пользу аргумента материализма. Этот аргумент остается при всякой гипотезе ребяческим, и это самое меньшее, что можно сказать о нем (См. у Густава Гирна: «Анализ вселенной», М.1898г., стр. 404- 406).

В. Мозг есть только орудие мысли, а не производитель ее.

Роберт Майер (Robert Mayer) [43] в речи своей, обращенной к натуралистам, собравшимся в Инспруке в 1869 году, между прочим, сказал нижеследующее:

«В течение довольно долгого времени допускалось вообще, что спинной мозг и в особенности головной мозг (le cerveau) содержит в себе свободный фосфор, и воображение приписывало этому свободному фосфору большую роль в действованиях ума. Но новейшие и самые тщательнейшие исследования, делавшиеся в области органической химии, показали, что никакой живой организм, а следовательно, и головной мозг, не содержит в себе свободного фосфора. Но хотя подобные заблуждения и должны исчезнуть перед результатами точной науки, тем не менее, установлено, что в головном мозге постоянно происходят материальные модификации, видоизменения, которые обозначают выражением «молекулярные деятельности», и что действия ума всякого индивидуума тесно связаны с упомянутым мозговым материальным действием.

«Но отожествлять эти две деятельности, происходящие или идущие параллельно, было бы грубым заблуждением. Следующий пример послужит иллюстрацией. Мы знаем, что никакая телеграфическая депеша не может быть передана без одновременного химического процесса. Но то, что говорится в депеше, т. е. содержание депеши, не может никаким образом быть рассматриваемо как функция электро-химического действия. То же самое и еще с большим основанием следует сказать относительно головного мозга и мысли. Головной мозг, это – не сам ум, а есть не что иное, как орган» [44] (И. Панаев: «Свет жизни», Спб. 1893 г., стр. 82-83).

Г. Полная несостоятельность физиологии в деле объяснения сознания в человеке.

Физиология, как наука, недостаточна для объяснения нашей психики, а для этого должна существовать другая наука. Эта другая наука и есть психология. Приведем мнения двух знаменитейших физиологов нашего века об этом предмете. Вот что говорит Клод-Бернар о жизненном начале: «Жизненные механизмы, как механизмы, не отличаются от мертвых механизмов. Если в электрических часах отнимать кислоту из батареи, то механизм перестает действовать; но если возвратить кислоту, то снова будет действовать. Из этого нельзя заключить, что причина разделения времени на часы, минуты, секунды, указываемые часами, заключается в свойстве кислоты или той меди и тех веществ, из которых составлены стрелки и колеса. Точно так же, если мы видим, что разумность возвращается в мозг и лицо, когда им возвращена насыщенная кислородом кровь, без которой они не могли бы совершить своих отправлений, – было бы несправедливо видеть в этом доказательство, что сознание и разумность заключаются в кислороде крови или мозговом веществе. Жизненные механизмы пассивны, как мертвые механизмы, и те и другие выражают или обнаруживают идею, их задумавшую и создавшую». Тот же физиолог часто повторял выражение: «вещество обнаруживает явления, которых оно не производит».

Другой физиолог, Дюбуа-Реймон, в своей знаменитой речи на конгрессе немецких естествоиспытателей в Лейпциге сказал о сознании человека, между прочим, следующее: «Никоим образом не видно, как из совокупности действия атомов может возникнуть сознание. Если б я захотел придать самим атомам сознание, то все-таки и сознание вообще не было бы объяснено, и ничего не выигралось бы для понимания единичного сознания в неделимости».

Цитированные только что мнения двух светил науки рельефно обнаруживают полную несостоятельность физиологии в деле объяснения сознания и вообще психических феноменов в человеке (См. соч. проф. д-ра А. Шилтова: «О бессмертии души», Москва, изд. 2-е, 1898 г., стр. 8-9).

ДУХОВНОСТЬ ЖИЗНИ

1. О духовности души. (Из соч. блж. Августина).

Все, происходящее в теле, душа чувствует, и чувствует именно в том органе его, в том пункте, который подвергся какому-либо видоизменению. Это показывает, что она присутствует в одно и то же время во всех частях тела и в каждой части тела находится вся. Но такое вездеприсутствие души было бы невозможно при ее телесности [45]. Тело ограничивается известным пространством и подлежит различным измерениям; но если душа действует во всем теле и притом в одно и то же время, то она не имеет в себе ничего пространственного, а подчиняется только условиям времени [46]. Душа действует во всем теле независимо от него. Жизнь души совершенно отлична от жизни тела. Совершенство души не зависимо от величины телесных членов. Даже нельзя сказать, чтобы душа возрастала с возрастом тела; ибо если бы возрастала, то и уменьшалась бы с уменьшением его. Телесные силы уменьшаются в старости, в болезни, но благоразумие и знание часто бывают совершеннее. Тело состоит из частей делимых; эти части, даже в то время, когда представляют соединение одних и тех же элементов, никогда не бывают тождественны между собою, а всегда чем-нибудь разнятся. Кроме того, они непостоянны. Наше тело безжизненно, недеятельно; оно не способно ничего произвести без влияния внешних или внутренних причин. Материя организма изменяется каждую минуту, а через несколько лет может измениться и весь организм [47].

Рассуждая о чувствах, блж. Августин доказывал, что не столько тело действует на душу, сколько душа на тело и, при посредстве его органов, на внешние предметы. Хотя ощущение в теле не может быть без действия на него внешнего предмета, но это действие потому только ощущается, что душа своей жизненной силой оживляет чувства и, таким образом, направляет на них свою собственную деятельность. Это показывает, что телесные органы суть только инструменты для деятельности души. Но ни одно тело не может дать движения и чувствования ни себе, ни другому. Ноги ходят, руки работают, глаза видят. Почему? Потому что они повинуются душе. Я даю известное направление своему чувству, и если оно способно принять такое направление, то тотчас повинуется моему желанию. Но можно ли допустить, чтобы то, что дает движение моим органам, было само таким же органом? Можно ли думать, чтобы преимущество столь дивное, как управление массой материи, принадлежало самой материи или было одной из ее частей? Правда, тело иногда не совершает известного действия, но в этом-то более всего и видно отличие души от тела: первая всегда одна и та же, а последнее изменяется. Часть тела может омертветь, а вместе с тем и та часть мозга, которая находится в ней; но душа ничего не потеряла и действует по-прежнему, а если ее намерения не исполняются, то причина в несовершенстве орудия [48].

Если же действия чувств могут служить доказательством нематериальности души, то что сказать о действиях воображения, памяти? Возьмем, например, даже самую низшую деятельность души, т. е. чувственные представления, которые душа составляет во сне о материальных предметах, или которые она имеет в бодрственном состоянии, предаваясь мыслительной деятельности. И они не могут быть названы материальными, потому что хотя и имеют сходство с действительными предметами, но суть только образы предметов, а не самые предметы [49].

Если обратим внимание на то, как много представлений душа имеет о пространственных предметах в своей памяти и может из памяти извлекать их и воспроизводить, то представляется вопрос: как она может принять в себя такое множество предметов, если она телесна; ибо тело относительно своей пространственности ограничивается своей собственной субстанцией и за нее не выходит [50]. Где берутся эти образы, где носятся или где формируются? Если бы они не превосходили величиной нашего тела, то иной сказал бы, что в том самом теле, в которое заключена душа, она составляет и сохраняет эти образы. Но что сказать, когда тело занимает самую малую часть пространства, а дух вмещает в себе образы неизмеримых стран и неба и земли, когда эти образы не могут наполнить души несмотря на то, что во множестве входят в нее? Не явно ли, что она не столько овладевается образами величайших мест, столько сама овладевает ими? [51].