Андрей Муравьев - Путешествие ко святым местам в 1830 году Страница 80

Кипр

Но едва потеряли мы из глаз вершину Ливана и предались открытому морю, еще не видя перед собой берега Кипра, как внезапно буря, спустившаяся с снежного Анти-Ливана, ударила с шумом в высокие треугольные паруса наши и понесла судно прямо к острову. Смущенный кормчий потерял направление и, завидя перед вечером синеющиеся вдали горы, повел на них барку, не зная, к какому мысу причалить; потому что арабские корабельщики совершенно неопытны в мореходстве, плавая вдоль берегов без компаса и карты и никогда не противоборствуя ветрам, чтобы не опрокинуть судна.

На рассвете приблизились мы к берегам Кипра, низменным с южной его стороны, от которых отбивали нас широкие волны разъяренной стихии; береговые стражи из опасения чумы ружейными выстрелами препятствовали пристать где-либо на пустынном помории, но и без сего враждебного привета непогода не позволила бы нашему судну причалить. Опасаясь быть брошенными на мель, мы поневоле стали на якорь в открытом море, которое еще сутки нас било. Жестоко страдая от качки, я не заметил, как с наступившим утром медленно стали мы подвигаться вдоль берегов, облеченных густым туманом, то подымая парус под слабый ветерок, то ударяя большими веслами, привязанными спереди барки; буря отнесла нас к Белому мысу, за 15 миль ниже Ларнаки. Когда же около полдня совершенно рассеялся туман, мы увидели перед собой низменные берега, огибающие широкую, открытую для ветров пристань: далее, позади обширной равнины, величественно развивался синий амфитеатр гор, идущих вдоль всего острова. Крестная гора, так названная по монастырю Св. креста, воздвигнутому Еленой на ее вершине, живописно возвышалась над всеми хребтами, как будто взамен утраченного Ливана. Во глубине залива веселый городок Марина, или набережная соседней Ларнаки, приглашал к себе путников; он обнесен садами и оживлен крылатым движением бесчисленных ветряных мельниц. Неприятная встреча нас ожидала. Все консулы, опасаясь чумы, испросили у бея кипрского позволение учредить восьмидневные карантины в Ларнаке, Фамагусте и Пафосе; но карантины сии были ничто иное, как голый песчаный берег, огражденный тыном; заключенные в оном томились под знойным небом. Не желая подвергнуться той же участи, я требовал себе другого приюта. По счастью, имел я письмо к г. Перестиани, который уже многие годы был нашим вице-консулом в Кипре. Узнав о нашем прибытии, он пригласил нас в дом свой, где мы держали тридневный карантин.

Местоположение Ларнаки самое нездоровое, по соседству болотистых озер, коих испарения томят всякое лето жителей убийственными лихорадками. Город сей сделался жилищем консулов и местом складки всех товаров острова не столько по удобству гавани, сколько по своему средоточию между двумя портами, Пафосом и Фамагустой, и столичною Никосией. Он привлекает к себе все корабли, которые на пути в Европу или Сирию всегда останавливаются в Ларнаке для свежей воды и припасов, что поощряет промышленность жителей. Не более семидесяти лет, как населилась набережная Марина, где прежде стояло только несколько магазинов вокруг пустынного монастыря Св. Лазаря. По преданиям острова, св. Лазарь был первым епископом древней Ларнаки (ныне видимой только в развалинах) и покоился по смерти под алтарем соборной ее церкви; но император Лев перенес мощи его из Кипра в Царьград. Так суждено мне было видеть две упраздненные могилы дважды умершего мужа, ни в одной из них не упокоившего своих костей.

Кипр до последней войны греческой был самым цветущим из всех островов и самым вольным в областях Порты, завися прямо от дивана султанского, под начальством своих архиепископов. Когда турки изгоняли из острова венециан, духовенство греческое, утомленное долгим игом латинов, благоприятствовало новым завоевателям, и вместо льготы получило от них право собирать непосредственно все подати острова, следующие Порте, и решать все тяжбы христиан, почти единственных его жителей. Таким образом процветали религия и промышленность в Кипре, и бей Никосии с малочисленной стражей был только первым слугою архиепископа, сменяемый при малейшем неудовольствии. Пятидесятилетнее правление преосвященного Хрисанфа, который умел с помощью паши Тарзского усмирить мятеж одного из беев, еще более возвысило благосостояние Кипра. Но он сам уже в глубокой старости был удален происками поверенного своего киприяна, который себе на гибель овладел его престолом, ибо через десять лет пострадал в Никосии вместе с почетнейшим духовенством. Бей Кипра при первых слухах о восстании греков в архипелаге коварно пригласил архиепископа и трех епископов на совещание и при выходе их из дворца приказал повесить на смоковнице, стоящей перед вратами. Вслед затем разосланы были военные отряды для расхищения богатых и многочисленных монастырей и для пленения их игуменов, которые все были убиваемы в Никосии. Самые миряне не спаслись от общего гонения; лучшие фамилии, из коих некоторые вели еще род свой от рыцарей, другие – от венециан, пали под острием меча или бежали вместе с большей половиной жителей в Грецию и архипелаг. С тех пор беи кипрские наследовали власть архиереев и начали самовольно сменять их, ибо независимость сего престола лишает оный защиты патриарха; но несмотря на то, духовные владыки острова не хотят подчиняться, вопреки древних прав своих, Царьграду. Между тем бей Кипра, продолжая зависеть непосредственно от дивана, пользуется своим отдалением, чтобы грабить остров, пленяющий многих царедворцев султана. Некоторые из франков, издавна поселившиеся в Кипре, действуют в том же духе, помогая бею разорять жителей. Они заблаговременно вносят ему подати за селения и получают от него монополию всей торговли с неограниченной властью, во зло ими употребляемой. Все ныне страдает в Кипре или спасается из него бегством. Уже в нем осталось не более 80000 жителей, платящих подать: но, когда пустеет селение, бей раскладывает на другие села его повинности, нимало не снисходя к бедствию поселян, утративших защиту духовенства.

По окончании карантина посетил я почетнейшие лица в Ларнаке, начиная с епископа, который принял меня с большим церемониалом. Нигде столько, как в Кипре, не соблюдают старинных обычаев, напоминающих еще времена венецианские. Узнав о моем приезде, бей Кипра письменно пригласил меня в Никосию и велел аге Ларнаки меня посетить. Я решился воспользоваться его приглашением, чтобы видеть столицу Кипра. Корабль, на котором хотел я отплыть, должен был еще идти нагружаться смолой на северном берегу острова, близ селения Левки. Кроме барок арабских не было других судов в Смирну; ибо вся торговля Кипра более производится с Сирией, Египтом и Западом. Отправив морем моих спутников, я в приятном препровождении консульского сына собрался сам налегке в Никосию.

Это было в начале мая, когда все цвело полной жизнью на острове и весна, сие родное время года очаровательного Кипра, самым воздухом своим располагала к неге. С первого дня месяца жители уже приветствовали друг друга приветом весенним, пучками цветов. Прелестные киприотки, встречаясь с пришельцем, выплетали для него из длинных черных волос своих розу, свое подобие: молодые греки разносили по улицам корзины цветов, среди народного праздника весны, продавая роскошную жатву майских лугов для взаимной платы красавицам, которыми столь изобилен Кипр. Они поддерживают и доныне древнюю славу острова, и в горных окрестностях Пафоса и близ развалин храма Афродиты роскошно цветут ее девы, подобно диким плетеницам сельских цветов, обвивающим иногда обрушенные столбы ветхих капищ.

Оставив Ларнаку, мы долго следовали по иссохшему руслу потока промеж густых кустов тамарина и розовых ветвей благовонного леандра. Стезя сия привела нас к легкой цепи холмов, отделяющей равнины поморья от внутренних частей острова. Переждав в христианском селении полуденный зной, мы продолжали путь вдоль очаровательной долины, огражденной горами. Северный хребет, обращенный к берегам Анатолии, покрывается облаками, которые лежат на пятиглавой вершине Пендедактила, так названного по сходству своих утесов с перстами. На оных стоит замок, с незапамятных времен слывущий в преданиях дворцом царицы, и несколько его ниже укрепленный монастырь Св. Златоуста остался на скалах отпечатком рыцарства. Я не имел времени посетить их.

Средняя полоса гор, идущая вдоль всего острова, подымается по мере приближения к западной его оконечности. Но по соседству Никосии горы сии принимают различные приятные для глаз виды. Иногда одинокие холмы, отделясь от главной цепи, уединенно стоят посреди равнины, как могильные курганы или обширные наметы. Кое-где мелькают на их вершине следы замков прежних независимых баронов Кипра; и доныне франки тайно друг от друга ищут сокровищ посреди сих развалин, не без успеха: ибо многие из венециан скрывали в землю свои богатства при набегах сарацинских и завоевании турецком. Некоторые платят даже большие деньги, чтобы открыть в архивах, принадлежащих именитым фамилиям Венеции, истолкование иероглифических букв, которые изображены на стенах монастырей и замков и означают иногда, по уверениям жителей, подземные клады в тех местах.