Виссарион Нечаев - Толкование на паремии из книги Бытия Страница 9

8. И насади Господь Бог рай во Едеме на востоцех, и введе тамо человека, егоже созда.

Соответственно превосходству человека пред прочими земными тварями, и жилище для него назначается превос­ходное. Это было не дикое какое‑нибудь пустынное или лесное место, подобное местам, назначенным для обитания бессловесных животных, а рай, или, по–нашему, сад, место, наполненное отборными и с некоторым изяществом рас­пределенными растениями, снабженное всеми удобствами для жизни покойной и счастливой, и обнесенное оградой, т. е. какими‑либо естественными преградами.

Слово рай у 70 толковников обозначено словом παραδεισοζ (увеселитель­ный обширный парк), которое, впрочем, встречается и в Еврейских книгах (Еккл 2, 5; Песн 4, 13), куда вошло из Зендского языка со времен Соломонова царствования, славного процветанием торговых сношений Ев­реев с отдаленными народами.

Сад этот находился в стране Едемской, самое имя кото­рой (на евр. языке значит веселие) указывает на превосход­ство ее пред соседними странами. На всем протяжении своем страна эта была прекрасна, но венец красоты ее был тот уголок, который находился на восточной ее стороне, — рай. Сам Господь насадил его, т. е. в день сотворения растительного царства с особенною любовию и тщатель­ностию устроил и украсил место, приготовленное Им в жилище человеку. Но не столько внешние удобства состав­ляли преимущество этого жилища, сколько то, что рай был местом богоявлений. Бытописатель уже о падших праро­дителях свидетельствует: и услышаста глас Господа Бога, ходяща в раи по полудни. Адам говорит Богу: глас слышах Тебе, ходяща в раи (Быт 3, 8,10). Адам и жена его издалека узнают глас Бога, ходящего в раю, как глас, уже прежде слышанный и известный из прежних богоявлений. В сем отношении райская жизнь, по выражению св. Григория Богослова, (Твор. св. отц. IV, 244) была жизнию небесною, хотя рай был на земле.

9. И прозябе Бог еще от земли всякое древо красное в видение и доброе в снедь: и древо жизни посреди рая, и древо еже ведети разуметелное добраго и лукаваго.

В ряду райских дерев, красных в видение (приятных видом) и добрых в снедь, имели особенное значение два древа: древо жизни и древо разумения или познания добра и зла. Первое получило свое название от того, что плоды его предназначены были для поддержания в человеке бес­смертия по самому телу, как видно из того, что падший прародитель изгнан был из рая, да не когда прострет руку свою и возмет от древа жизни и жив будет во век (Быт 3, 22). И в других случаях писание свидетельствует, что Бог смерти не сотвори (Прем 11,13), что Он создал человека в неистление (— 3, 23), и Что смерть вошла в мир грехом (Рим 5,12). Но бессмертие человека по телу зависело не от природы самого тела, созданного из земной персти, а един­ственно от благодати Божией, и предназначено было чело­веку под условием его покорности воле Божией. Древо жизни было не что иное как проводник или орудие сей благодати, действовавшей на тело человека таинственно. По природе своей это древо, конечно, не могло сообщать бессмертия человеческому телу, ибо и само, как все земное, не было вечным; но как проводник животворящей божест­венной силы, оно плодами своими могло обновлять здоро­вье человека, ослабляемое летами пр законам стихийной жизни, и поддерживать в нем способность жить вечно, так что человек или всегда оставался бы в одном и том же теле, или тело его, не вкусив смерти, могло безболезненно пре­образиться из душевного (животного) в духовное (1 Кор 15, 44–46). Древо познания добра и зла было древом испы­тания для первых людей. Название свое оно получило не от того, будто бы само имело силу сообщать людям позна­ние о добре и зле, а от того, что служило внешним пособием к приобретению этого познания. Первые люди в невиннос­ти своей не подозревали существования зла и склонны были к добру по природе, а не по сознательному убеждению в превосходстве добра пред злом. Назначение древа позна­ния добра и зла состояло в том, чтобы при пособии его они могли достигнуть этого убеждения, и чтобы сознательно могли научиться предпочитать благо послушания злу не­послушания. Это не значит, впрочем, что им предназначено было собственным опытом изведать зло, и что этот опыт служил необходимым условием к тому, чтобы они могли не только узнать добро и зло, но вместе, вкусив горечь последнего, полюбить первое и утвердиться в нем. Нет, первые люди могли сознательно полюбить добро и возне­навидеть зло, не теряя своей невинности и правоты. Добрые ангелы достигли же совершенства в познании добра и зла, не изведав опытно зла и устояв в одном добре. Чтобы и первые люди могли достигнуть подобного успеха в позна­нии добра и зла, для сего им совсем не нужно было утра­чивать свою невинность и делом испытывать зло, а доста­точно было только знать угрожающую опасность зла, ко­торой, как увидим, не скрыл от них Господь, и при встрече со злом противоборствовать ему, ибо сила зла узнается в противоборстве ему.

10. река же исходит из Едема напаяти рай, оттуду разлучается в четыре начала.

Рай орошаем был рекою, которая брала свое начало в стране Едемской, и по выходе из рая разделялась на четыре начала, т. е. на четыре рукава, воды которых в дальнейшем течении образовали четыре реки. Моисей так повествует о них:

11. 12. 13. 14. Имя единей Фисон: сия окружающая всю землю Евилатскую: тамо убо есть злато. Златоже оныя земли доброе: и тамо есть анфракс, и камень зеленый. И имя реце второй Геон: сия окружающая всю землю Ефиопскую. И река третия Тигр: сия проходящая прямо Ассириом. Река же четвертая Евфрат.

Из рек, которые называет бытописатель для указания местоположения рая и страны Едемской, доселе известны под тем же названием только две — Тигр, бывший на границе Ассирии, и Евфрат, из‑за которого перешли в Палестину предки Евреев. Обе реки в настоящее время имеют исток в недальнем расстоянии друг от друга в Арменском плоскогории. Весьма вероятно поэтому, что рай находился около верховьев Тигра и Евфрата в нынешней великой Армении. Другие две реки, упомянутые Моисеем, теперь неизвестны под тем же именем, но можно догады­ваться, что Фисон есть известный древним Фазис или ныне Рион, впадающий в Черное море. Земля Евилатская (точнее Хавила), которую обтекает Фисон, это древняя Колхида, еще у древних славная обилием золотых приисков (отсюда предание о походе Аргонавтов в Колхиду за золотым руном). Она лежит на восточном берегу Черного моря в Закавказском крае (ныне Мингрелия, Гурия и Имеретия). Кроме злата добраго земля Евилатская обиловала драго­ценными камнями, из которых бытописатель называетанфракс (карбункул) и камень зеленый (берилл). Река Геон — это вероятно нынешний Аракс, который берет начало близ Арарата в Армении, течет на восток и впадает в Куру и потом вместе с нею в Каспийское море (в Закав­казском крае). Эта река окружает землю Ефиопскую, точ­нее с Еврейского — Куш. Ефиопиею назывались собствен­но страны, населенные потомками Хуса, старшего сына Хамова, прилегающие к африканскому и отчасти к азиат­скому берегам Черного Моря и также простирающиеся на восток от Евфрата. Около Геона могла быть колония Ефиопии — Моисей говорит, что все четыре реки, у верховья которых находился рай, произошли из одной реки. Ныне видим не то. Тигр и Евфрат, Рион и Аракс вытекают из разных отдельных источников, разделенных горами, хотя не очень в дальнем расстоянии. С исчезновением земного рая время значительно изменило местность, где он был. Разные перевороты на земном шаре (землетрясения, навод­нения) разделили сии реки в самих источниках.

15. И взя Господь Бог человека, егоже созда, и введе его в рай сладости, делати его и хранити.

Если человек введен был в рай, это значит, что он сотворен был вне рая. То же видно из приговора об изгна­нии его из рая: изгна его Господь из рая сладости делати землю, от неяже взят бысть (Быт 3, 23). Введение Адама в рай могло быть делом одной милости Божией и напоми­нало ему, что в случае непослушания Богу он мог лишиться ее. Рай сладости обещал, по–видимому, одни наслаждения, но Адам введен был в него не для одних наслаждений, не для того, чтобы быть только созерцателем красот райской природы, но вместе для того, чтобы делати рай, т. е. возделывать землю, и иметь уход за произрастениями ее, не допускать их до повреждения и до одичания. Этот труд не мешал, а споспешествовал блаженному состоянию жи­теля рая. Без труда, без упражнения телесных сил в соот­ветствующей им деятельности, они только тяготили бы человека и могли бы породить в нем чувство скуки, свой­ственное людям праздным. Труд возвышал наслаждение дарами райской природы по тому общему закону, что при­обретенное трудом мы больше ценим и любим, чем достав­шееся даром. Притом труд в раю, на благословенной его почве, усладителен был человеку и потому, что легко был вознаграждаем успехом. На изнурительный труд осужден был человек уже по грехопадении. Телесный труд имел и духовное значение для человека, ибо, поставляя его в особенную близость к предметам природы, давал ему случай изучать проявленные в них совершенства Творца и увели­чивал благоговение пред Ним и любовь к Нему. Возделывая рай, Адам обязан был в то же время хранить его, т. е. оберегать его от порчи и опустошений со стороны стихий и животных, и преимущественно от вторжения искусителя, который имел пробраться в рай самым лукавым способом, и потому потребна была особенная бдительность, чтобы не попасть в его сеть.