Политика благочестия. Исламское возрождение и феминистский субъект - Саба Махмуд Страница 26

аль-Газали столкнулась с женским активизмом в шестнадцатилетнем возрасте, когда она присоединилась к Египетскому союзу феминисток (Egyptian feminist Union, EFU), связь с которым прервала из‐за «светской ориентации» EFU[226]. Несколько женских организаций из числа основанных в начале века разделяли исламскую ориентацию — например, группа Tarqiyyatt al-Mar‘a (Общество за женский прогресс), созданная еще в 1908 году для распространения шариата[227], — но большинство ассоциаций в ранний период создавались женщинами, разделявшими секулярно-националистический дискурс. Принимая это во внимание, следует отметить, что даже секулярные организации, такие как EFU, никогда не отказывались от религии и не понимали секуляризм как пропаганду атеизма. Как указывает Марго Бадран, EFU и другие феминистки «избегали секуляризма, который разрывал бы все связи с религией»[228].

Несмотря на схожую нацеленность Общества мусульманок и организаций вроде EFU на приверженность какой-то форме религиозности, между ними были важные отличия. Во-первых, в отличие от EFU, Общество было открыто только для мусульманок (следовательно, не для египетских христиан и иудеев). Во-вторых, платформа EFU и платформы других сравнительно меньших организаций в 1940‐х (таких, как Национальная феминистская партия и союз «Дочь Нила») подчеркивали либеральные ценности и принципы, например равенство мужчин и женщин, права индивидов и т. д. — вопросы, к которым аль-Газали обращается в своих текстах и выступлениях с заметной амбивалентностью. Часто она описывает «женский вопрос» (qaḍiyyat al-mar‘a) как «западное изобретение» и склонна озабоченность мусульман этим вопросом описывать как отражение их «колонизированного сознания»[229]. Принцип гендерного равенства, имплицитно присутствующий в некоторых текстах аль-Газали, не находит там места, подобного занимаемому им в текстах других феминисток и женских организаций ее времени.

Тем не менее было бы ошибкой обесценивать влияние на исламский активизм аль-Газали либерального дискурса раннего национализма с его фокусом на публичной представленности женщин. Это влияние очевидно, например, в утверждениях аль-Газали о том, что мусульманки должны играть активную роль в публичной, интеллектуальной и политической жизни (например, выдвигаться на выборные должности и занимать позицию судьи), с важной оговоркой: эти обязанности не должны мешать тому, что она считает предписанными Богом обязательствами женщин перед их ближайшими родственниками[230]. Занимая такую позицию, аль-Газали отступает от взглядов мужчин — религиозных лидеров ее времени. Подобным образом язык «прав женщин» занимает важное, хоть и менее явное место в ее выступлениях и текстах; часто он используется, чтобы подчеркнуть, что мусульмане и мусульманки равно призваны служить Богу. Модернистский религиозный активизм аль-Газали является примером того, как тесно переплетены истории исламизма и секулярного либерализма; эту связь, тем не менее, пронизывают двойственность и напряжение.

Аль-Газали и ее наследие

Важные моменты в становлении аль-Газали как dā‘iya остаются характерными для деятельности женщин в рамках движения при мечетях[231] и сегодня. Существуют доктринальные сходства между аль-Газали и современными dā‘iyāt в частности в их приверженности позициям консенсуса мусульманских правоведов. Например, как и аль-Газали, большинство dā‘iyāt, среди которых я работала, не оспаривают запрет для женщин вести проповеди в пятницу; также они не поддерживают идею, чтобы женщины выполняли роль имамов для женщин (и тем более для мужчин) в мечетях. Также, подобно аль-Газали, dā‘iyāt редко привлекают риторику равенства женщин: хотя они и переходят на язык прав, чтобы оправдать свой доступ к священному знанию, женщина — носитель этих прав не рассматривается как существо, сколько-нибудь равное мужчинам[232].

Важна и организационная преемственность в истории женского движения da‘wa от аль-Газали до наших дней. Подобно тому, как университет аль-Азхар и «Братья-мусульмане» выступали проводниками активизма аль-Газали, но никогда не выказывали прямой поддержки Обществу мусульманок, сегодня эти организации не участвуют в распространении или обеспечении деятельности женского движения при мечетях[233]. Несмотря на то что университет Аль-Азхар открыл двери для студенток в области теологии еще в 1960‐х, ни одна из современных dā‘iyāt не пришла к своей деятельности по этому институциональному маршруту, и лишь немногие группы при мечетях аффилированы с организацией «Братьев-мусульман». Более того, современные dā‘iyāt сталкиваются в отношении своих достижений тот же скепсис и пренебрежение со стороны мужчин, что и аль-Газали двумя поколениями раньше. Подобно тому, как история организации аль-Газали остается весьма туманной, современная исламская пресса оплакивает недостаточную вовлеченность женщин «в область da‘wa», несмотря на процветание женских групп при мечетях[234]. Также существует широкий круг современной литературы, посвященной техникам и навыкам мужчин-du‘āt, но практически ничего нет о женской практике da‘wa[235].

Единственной институциональной структурой, которая продолжает играть заметную роль в поддержке женских практик da‘wa, являются исламские некоммерческие организации (al-jam‘iyyat), которые обычно занимаются благотворительностью и помощью малоимущим[236]. Вслед за некоммерческой организацией аль-Газали, которая основала уроки da‘wa для женщин, сегодня в Египте основная часть учебных центров da‘wa для женщин существует в рамках исламских НКО. Важнейшей среди них является al-Jam‘iyya al-Shar‘iyya, основанная в 1912 году, которой принадлежит примерно 7 тысяч мечетей в Египте. Эта организация известна широким кругом программ поддержки малоимущих (медицинская и финансовая поддержка, обучение грамоте, поддержка детей с трудностями развития)[237]. В 1997 году al-Jam‘iyya al-Shar‘iyya только в Каире управляла шестью образовательными центрами (Ma‘āhid al-Da‘wa) для женщин, где 800 женщин обучались на двух- и четырехгодичных курсах[238]. Более скромные по охвату, но также предоставляющие широкий круг программ поддержки — это Anṣār al-Sunna, основанная в 1926 году, и Da‘wat al-Ḥaq, основанная в 1975 году, обе содержат институты для обучения и мужчин, и женщин da‘wa[239]. Большое количество женщин продолжает обучаться в этих центрах, например, в 1996 году, когда я проводила свое полевое исследование, число женщин, обучающихся в центрах al-Jam‘iyya al-Shar‘iyya и Anṣār al-Sunna, превосходило количество мужчин[240].

Модели социальности

Некоммерческие религиозные институты, подобные описанным мной выше, исторически занимались не только организацией религиозного образования, но и культивированием исламского этоса, что отличает их от светских НКО. Общество мусульманок ясно демонстрирует, что, разделяя с EFU ряд либерально-буржуазных и националистических взглядов, распространившихся в египетском среднем классе в 1940‐х годах, эти организации отличаются подчеркнуто разными источниками авторитета и моделями социальности, которым каждая стремилась подражать. Если для организаций, подобных EFU, социокультурное воображение оформлялось примером Европы, то для Общества мусульманок было важно подчеркнуть образ жизни, основанный на том, что они считали исламскими ценностями и этикой. Сейчас эта разница стилей поведения еще более заметна в Египте, проявляясь в разломах между теми, кто ведет себя «по-мусульмански», и теми, которые свою социальность связывают с «западно-либеральным» образом жизни. Женские группы при мечетях и исламские НКО (такие, как al-Jam‘iyya al-Shar‘iyya) убеждены, что формирование добродетельного