Франсин Риверс - Вирсавия. Неподсудная Страница 5

Даже повзрослев, она не могла смотреть на Давида без внутреннего трепета. Однако она стала более рассудительной, чем когда-то в детстве. Вирсавия оставила фантазии о браке с мужчиной своей мечты.

Мать покачала головой.

— Любовь здесь ни при чем. Давиду должно быть возвращено то, что принадлежит ему по праву. Он возьмет Мелхолу в свой дом, но у нее никогда не будет детей.

— Все его жены родили ему детей. И у нее будут дети.

— Твой дедушка не посоветует ему этого. Мелхола виновна в прелюбодеянии. Несколько лет назад, когда ты была еще ребенком, Царь Саул отдал ее другому мужчине. Кроме того, следует ли Давиду рожать ребенка, чтобы восстановить дом Саула? Да не будет этого никогда! Давид прислушается к совету твоего дедушки. Он будет содержать Мелхолу, защищать ее, но уже никогда не прикоснется к ней.

Вирсавия почувствовала жалость к этой женщине.

— Было бы лучше оставить ее у того мужчины.

И у Давида было бы на одну жену меньше, меньше на одну красавицу.

— Возможно, — тихо произнесла мать. — Я слышала, что тот мужчина долго, с плачем и воплями, шел за Мелхолой. Авениру пришлось прогнать его. Но Давид — царь. Он необыкновенный человек.

— Даже если бы он не был царем, никто не называл бы его обыкновенным человеком.

Мать строго посмотрела на дочь. Вирсавия улыбнулась.

— Не беспокойся, матушка. Я знаю, что я всего лишь дочь простого воина.

Что-то промелькнуло в материнских глазах. Вирсавия отвернулась и спросила:

— Если Давид никогда не будет иметь детей от Мелхолы, то почему так важно, чтобы она вернулась к нему?

— Он должен доказать свою силу. Царь, который не может удержать своих жен, не сможет удержать и царство.

Вирсавия знала, что Давид был достаточно сильным человеком. А если ему недостает в чем-то силы, то Бог поможет ему. Вирсавия посмотрела на отцовский шатер.

— Ты думаешь, Мелхола любит его?

— Когда-то любила. Она даже спасла жизнь Давиду. Но это было давно.

— А я не думаю, что он еще любит ее. Не думаю, что Давид всем сердцем любил какую-нибудь одну женщину.

— О, моя дорогая, — с тяжелым вздохом произнесла мать, — для женщины гораздо разумнее любить бедняка, который может позволить себе только одну жену.

Вирсавия почувствовала, как комок подступил к горлу, и, пока ее мать подходила к ней и разворачивала ее к себе, успела вытереть слезы.

— Месяц назад ты стала женщиной. Я разговаривала с твоим отцом, и он сказал мне, что кое-кто уже говорил с ним относительно тебя.

Сердце девушки тревожно забилось.

— Кто?

Мать улыбнулась.

— Хороший человек. Сильный.

— Кто он?

— Я не хотела говорить тебе, пока все не устроится, но когда это произойдет, у тебя будет муж, которого ты сможешь уважать.

— Уважать, но не любить.

— Со временем и полюбишь. Если ты впустишь его в свое сердце.

Дед и отец Вирсавии приняли дары от Урии, хеттеянина, и обо всем договорились. Ее мать, пытаясь ободрить дочку, объясняла ей, почему они выбрали именно его. Урия однажды спас ее отца на поле боя, он был одним из тридцати избранных мужей Давида, в трудные времена Урия показал себя отважным и надежным человеком. Ахитофел видел, как Урия бесстрашно бросался в самый жаркий бой, чтобы защитить Давида. Его все уважали, все восхищались им и, кроме того, он был другом царя. Такой мужчина был способен защитить и обеспечить Вирсавию и их будущих детей.

— Он мужественный и преданный, Вирсавия. Он мудро распоряжается своим имуществом. В отличие от других, Урия сохранил добычу, захваченную в боях с филистимлянами и амаликитянами.

— Но он намного старше меня!

Мать заглянула дочери в глаза.

— Он всего лишь на год старше Давида.

Вирсавия тяжело опустилась на скамейку и, закрыв лицо руками, расплакалась, почувствовав свою беспомощность. Она была женщиной, хотя и совсем юной, и не имела права голоса. Не она решала, за кого ей выходить замуж. В душе Вирсавия всегда знала, что Давид был недосягаем для нее, как звезды на небе. Она была всего лишь обыкновенным глупым ребенком, лелеявшим свои мечты, но, о, как больно было терять их. Несколько лет назад Давид был избран Богом и помазан Самуилом на царство. Кто она такая, чтобы думать, будто она достойна стать женой Давида или хотя бы его наложницей? Какое несчастье любить царя!

— Если бы Давид был обычным пастухом…

Мать топнула ногой.

— Хватит говорить глупости! Я не желаю, чтобы моя дочь вела себя, как эгоистичный ребенок! Ты должна благодарить Бога за то, что Давид не простой пастух! Что было бы сейчас с нами, если бы Давид не оставил пастбища и стада своего отца? Даже если бы ты была царской дочерью и была бы достойна стать женой Давида, то что из того? Ты смогла бы терпеть то, что он берет все больше и больше жен и наложниц? Царь должен создать сильный дом и сохранить свое царство. Тебе пришлось бы забыть о своих желаниях и мечтах ради народа, который надеется на Давида, — мать крепко схватила Вирсавию за плечи. — Твой отец выбрал для тебя прекрасного мужа. Урия — добрый и благородный человек, ты будешь у него единственной женой. Давид ни разу не взглянул на тебя, а Урия смотрит на тебя так, как будто ты драгоценная жемчужина. Он будет дорожить тобой.

Вирсавия почувствовала угрызения совести.

— Я ничего не имею против Урии, матушка Я только…

По ее лицу заструились слезы. Она знала, что продолжать спорить бесполезно. Разве могла она предотвратить неизбежное?

Мать внезапно разжала руки и отошла.

— Никто не думает, что ты безумно влюблена в Урию. Но если ты дашь ему шанс, то со временем сможешь полюбить его, — мать повернулась и посмотрела на дочь. — А пока ты окажешь Урии почтение и будешь покорной, как он того заслуживает по праву мужа. Если ты этого не сделаешь, я сама накажу тебя розгой!

Вирсавия подняла голову.

— Я выйду замуж за Урию, матушка, и окажу ему почтение и буду покорной. Но сердцу нельзя приказать полюбить.

Всю жизнь, сколько она помнила себя, ее сердце и душа принадлежали Давиду. И она знала, что ничего не изменится, как бы ни требовали этого от нее другие.

Вирсавия не ожидала, что Давид придет на их свадьбу с Урией. Когда она увидела царя сквозь расшитую тонкую ткань покрывала, она чуть не заплакала от боли, понимая, что он пришел почтить своего друга, ее жениха, а не посмотреть, как она выходит замуж.

По случаю брачной церемонии Урия был одет как царь. Но несмотря на богатство его наряда жених Вирсавии проигрывал в сравнении с истинным господином ее сердца, который был одет в простую тунику и обут в кожаные сандалии. Давид затмевал всех мужчин, участвовавших в церемонии! Хотя он возложил на голову Урии брачный венец, тот все-таки не мог сравниться с царем. Благородная внешность Давида выдавала занимаемое им положение в обществе. Никто не был столь красив и грациозен. Никто не мог превзойти его в пении и танцах. Никто не обладал большей властью, и ни у кого не было столь смиренного и нежного сердца. Давид не требовал от людей особого обращения к себе, но все любили и почитали его. Бог во всем благословил его.

Брачный пир продолжался. Для Вирсавии же все происходило как в тумане. Она почувствовала облегчение, когда Урия оставил ее, чтобы поприветствовать Давида. Они смеялись и пили вино из одного кубка, а она, сидя на возвышении, наблюдала за ними. Именно Давид отправил Урию опять к ней. Именно Давид взял кувшин и наполнил вином кубки молодоженов. Принимая кубок от царя, Вирсавия слегка коснулась его руки и увидела в его глазах удивление. Неужели он посчитал ее дерзкой?

— Урия, да благословит Господь твой дом многими детьми, — громко произнес Давид, чтобы каждый мог услышать его пожелание.

Он высоко поднял свой кубок. Вирсавия робко посмотрела в сторону царя и встретилась взглядом с ним. На какое-то мгновение ей показалось, что в его отношении к ней что-то изменилось. Вирсавию бросило в жар.

— И, — продолжал царь, — пусть все твои сыновья и дочери будут похожи на твою невесту.

Отпивая вино маленькими глотками, он смотрел на Вирсавию, и глаза его странно потемнели — он смутился. Вокруг все засмеюсь, и Урия вместе с ними. Давид прищурился, а потом тоже рассмеялся, похлопывая Урию по плечу и что-то говоря ему, но в шуме Вирсавия не расслышала слов царя. Урия в ответ кивнул Давиду и с гордостью посмотрел на свою невесту, глаза жениха сияли. Давид снова встретился взглядом с Вирсавией, и внутри у нее все задрожало от волнения. Это был страшный и сладостный миг. Когда Урия смотрел на нее, она не чувствовала никакого волнения. Но взгляд Давида заставил девушку покраснеть, а ее сердце учащенно забиться. Вирсавия опустила глаза, напуганная силою чувства, захлестнувшего ее. Она осторожно оглянулась, не заметил ли кто ее волнение. Она вся трепетала. В страхе Вирсавия посмотрела на мать, но та беззаботно пела и танцевала с другими женщинами, а ее дед и отец веселились вместе с мужчинами.