Сборник - Таинства Церкви Страница 9

С «Духовными беседами» прп. Макария, в которых, пожалуй, с наибольшей отчетливостью выражено православное учение о первородном грехе как о «мысленной силе сатаны»[96], овладевшей умом и сердцем человека, перекликается учение блж. Диадоха Фотикийского об очищении ума и сердца нашего от власти сатаны в таинстве святого Крещения. Блаженный Диадох утверждает, что при Крещении «сквернообразный змий извергается из глубин ума», что «благодать Божия вселяется в самую глубину души, то есть в ум». Благодать теперь царствует в душе человека, привлекая его к исполнению воли Божией. Но и после Крещения демонам попускается воевать против нас. Однако теперь они не господствуют над человеком, а только искушают его на грех «чрез чувства телесные»[97]. В нашей власти остается — служить Богу или вновь поработить себя страстям (Рим 6. 12-23). За упражнение в добродетели Господь желает нас сделать достойными нетленных венцов, «чтоб чего не сохранили мы в естественном оном находясь состоянии, то сохранили силою Божиею, восприяв оружия правды»[98]. «Некоторые придумали, — пишет блж. Диадох, — будто благодать и грех, то есть Дух истины и дух прелести , вместе укрываются в уме крещаемых: почему, — говорят, — одно лице призывает ум к добру, а другое — к противному тому. Я же из Божественных Писаний и из самого чувства (опытно) ума постиг, что прежде Крещения благодать со вне направляет душу на добро, а сатана гнездится в самых глубинах ее, покушаясь преграждать уму все правые исходы; с того же часа, как возрождаемся в Крещении, бес бывает вне, а благодать внутри. Почему и находим, что как древле господствовала над душою прелесть, так по Крещении господствует над нею истина. Действует после сего и сатана на душу, как и прежде, а нередко даже горше того, но не как соприсущий благодати: да не будет! А дымя как бы пред умом чрез мокротностью. тела приятностью бессловесных сластей. Бывает же сие по попущению Божию, чтоб человек достигал наслаждения добром не иначе, как проходя чрез бурю, огонь и искушение. Ибо говорится: “Проидохом сквозе огнь и воду, и извел ны еси в покой” (Пс 65. 12)»[99].

Прп. Марк Подвижник также учит об освобождении от «отеческого греха» в Крещении и о возвращении свободы от власти греха сатаны. «Но если и по Крещении содержимы грехом, то это не потому, чтобы не совершенно было Крещение, но потому, что мы нерадим о заповеди и пребываем в сластях по собственному нашему произволению», через что снова можем стать рабами греха[100].

Зная нашу немощь, Господь установил в Церкви таинство Покаяния, в котором уже не первородный грех прощается, ибо он прощен в Крещении, но подается отпущение и очищение от исповедуемых нами личных грехов, совершенных после Крещения. Не случайно Святая Церковь научает нас обращаться ко св. Иоанну Крестителю со следующими словами: «Обнови душу мою покаянием, яко вторым Крещением, понеже обоего начальник еси: Крещением омываяй прародительный грех, покаянием же очищаяй коегождо дело скверно»[101].

Итак, по учению Православной Церкви неотъемлемым даром благодати таинства Крещения является очищение души крещаемого от первородного греха и от личных грехов, совершенных к моменту Крещения. Именно это очищение греха делает для человека возможным приобщение к спасительной благодати, делает членом Церкви и чадом Божиим по благодати. Блж. Симеон Солунский пишет: «Велико это таинство: Ангелы предстоят здесь, Христос изображается водами, Дух Святой нисходит, и крещаемый из оскверненного и грешного, и нечистого, и врага, и тленного делается святым и чистым, и сыном Божиим, и нетленным»[102]. А до тех пор, пока в человеке грех не очищен, человек этот, подобно ветхозаветным людям, не может войти в жизнь вечную. «Некрещеный не спасается»[103]. «Некрещеный остается нечистым и не возрождается в жизнь вечную»[104].

Как мы видим, Православие трезво оценивает состояние человеческого естества после грехопадения и понимает, что это естество искажено грехом, но не в той мере, в какой видится это искажение протестантам, отрицающим даже наличие образа Божия в потомках ветхого Адама. Изменение отношения Бога к крещеному человеку, по православному учению, обусловлено как раз этим очищением человека от скверны греха. Бог стремится спасти каждого, но наш грех препятствует нам войти в жизнь вечную. И это препятствие, — грех, — должен быть очищен, ибо «в лукавую душу не войдет премудрость и не будет обитать в теле, порабощенном греху» (Прем 1. 4). Для того и пришел Христос, «чтобы преизбытком силы смыть прародительское осквернение и стать довлеющим для освящения всех последующих»[105]. В связи с этим, отвергая прощение первородного греха в Крещении, человек лишается плодов крестного подвига Христова и, подобно ветхозаветным людям, остается недоступным воздействию спасающей благодати прочих таинств. Ведь, по учению святых отцов, именно очищение первородного греха и личных грехов в таинстве Крещения устраняет в нас ту преграду между нами и Богом, которая прежде не допускала благодати проникнуть в наше сердце и, освятив нас, сделать вновь наследниками утраченной в Адаме жизни вечной.

Признавая необходимость Крестной Жертвы Христовой для спасения нас от греха, проклятия и смерти, мы, тем не менее рассматриваем грех не как некую внешнюю преграду в достижении нами богообщения, но как нашу внутреннюю духовную болезнь, без уврачевания которой восприятие нами полноты спасительной благодати Христовой оказывается для нас невозможным, ибо нет ничего общего «между Христом и велиаром» (2 Кор 6. 15). При таком понимании греха возникает глубокое осознание того, что Христос пострадал в том числе и за мои вполне определенные грехи. И эта предметность православной амартологии и сотериологии делает совершенно невозможным для православного христианина западное представление о том, что наличие похоти, а тем более актуально проявляемого греха, не является препятствием к достижению богообщения и спасения. Напротив, нашу страстность мы признаём источником страданий безгрешного Спасителя, и потому для достижения спасения должны стремиться к полному и действительному очищению нашего естества благодаря освящающему и преображающему воздействию Божественной благодати.

Таким образом, в православном учении о таинстве Крещения общехристианская теория искупления, надежно укорененная в Священном Писании и Свяшенном Предании, гармонично сочетается с онтологической теорией, признающей необходимость уврачевания греховных язв нашего естества благодатью церковных таинств, первым из которых является Крещение, а также с теорией рекапитуляции, согласно которой Господь наш Иисус Христос, искупив нас от греха, проклятия и смерти и уврачевав наше естество изливающейся на нас в таинствах благодатью, Сам, вместо ветхого Адама, возглавил возрожденное человечество, чтобы руководить телом Церкви на пути к достижению возвращенной во Христе жизни вечной[106].

Протоиерей Владимир Пархоменко (СарДС). Возрождение природы человека в таинстве Крещения

В традиции богословия XIX и начала XX в. невидимое действие благодати Божией в таинстве крещения обычно рассматривалось трояко:

1. как избавление от греха прародительского или оправдание от первородного греха и всех личных грехов;

2. как новое рождение или воссоздание человека;

3. как присоединение к Церкви или введение в Церковь[107].

Митрополит Макарий (Булгаков) говорит еще о «спасении от вечных наказаний»[108], но это представляется явным заимствованием из римо-католического богословия.

Присоединение крещеного человека к Церкви — истина очевидная и не требующая пространных объяснений, тем более что Сам Господь в Евангелии дает нам прекрасный образ «виноградной лозы и ветви»[109].

Что же касается таких даров благодати как прощение первородного греха и воссоздание природы человека, то здесь требуются пояснения ввиду целого ряда вопросов, которые возникают при уяснении этих важных вероучительных истин. Помня слова свт. Иоанна Златоуста о том, что «изъяснить способ этого дивного рождения через Крещение не может ни один из . [ангелов]»[110], в настоящем докладе мы ставим цель рассмотреть, насколько это возможно, вопрос о том, как происходит возрождение природы человека в таинстве Крещения. Мы постараемся ответить на вопрос о том, корректно ли говорить о возрождении природы человека, если и после принятия этого таинства в крещеном еще остается способность грешить, а тело не получает нетления.

Учение о возрождении природы человека в таинстве Крещения заимствуется у апостола Павла, который в своем Послании к Ефесяням говорит о христианах: «Мы — Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела» (Еф 2. 10). Прот. Н. Малиновский пишет: «Действие благодати Крещения изображается еще в Писании как совершенное обновление, воссозидание или возрождение природы падшего человека, как воскресение из мертвых, а оправданный и освященный называется “новым человеком созданным по Богу в правде и в преподобии истины” (Еф 4. 24)»[111].