Ойген Херригель - Дзен в искусстве стрельбы из лука Страница 16

Жизнь дзэн-буддиста вне монастыря

Священники дзэн

В Восточной Азии молодые люди, которым предопределено стать священнослужителями, редко приходят в монастырь по собственному почину. Согласно традиции, чаще всего это желание родителей. Но юноши настолько проникаются этим, что такое желание становится их собственным. Иначе они никогда не чувствовали бы удовлетворения. Потому что карьера священнослужителя не слишком привлекательна — ведь жизнь его полна ограничений. Но за эти лишения они вознаграждаются внутренним богатством так щедро, что у них и мысли не возникает что-то в своей жизни изменить. В медитативные залы дзэн-буддийских монастырей приходят и другие люди: ученики разного возраста, осваивающие или уже освоившие какую-либо профессию (особо приветствуются те, кто занимается одним из видов искусства). Их уже коснулся дух дзэн, и они убеждены, что более глубокое погружение в дзэн необходимо им не только для овладения профессией, но и ради самих себя. В монастырь они приезжают на время.

Старшие ученики, благодаря жизненному опыту или профессии, уже в какой-то степени сформировались и, возможно, проявили себя. А это важно для того, чтобы сделать выбор и чтобы мастер взял их к себе. У них уже достаточно широкий круг обязанностей, они научились выполнять порученное дело, не исключено, что уже прошли довольно серьезный этап формирования воли и разума. Как ни удивительно, но этому придается большое значение. Потому что они должны усвоить: концентрация для медитации требует способности сосредотачиваться на одном и том же в течение часов, дней и даже недель. А для этого нужны сильная воля, выдержка и ясное сознание. Вопреки ожиданию, людям чувствительным это дается труднее, иногда они даже не могут вникнуть в суть. Конечно, для японцев — именно потому, что они умеют относиться к обязанностям как к данности (даже если и не имеют склонности к выполняемому делу), — это несколько легче. Мне кажется, что это единственный случай, когда японец понимает и одобряет этику «долженствования», то есть «категорический императив». При этом большое значение придается традициям и соблюдению этических норм (обучающиеся должны остановиться на этом не окончательно — дзэн преодолевает такую точку зрения, — а в качестве начальной стадии).

Этическое поведение — не самоцель, а только средство достичь состояния духа, которое необходимо для начальной стадии.

Эта тренировка воли и сознания дополняется простым и необильным питанием, физической работой — для отдыха — и ограниченным по времени сном на жестком ложе. При этом строжайшая дисциплина. От учеников требуют пунктуальности, добросовестности, организованности. Нужно уметь безропотно переносить жару и холод и не зависеть от погоды.

Этим во многом объясняется влияние дзэн-буддизма на самурайство, дух которого в весьма значительной степени сформировался под его воздействием. И сегодня занятия по стрельбе из лука и овладению искусством боя на мечах отличаются беспрекословной дисциплиной. Обычно упражнения проводят в самые ранние утренние часы, когда человек наиболее рассудочен. Время года роли не играет. Предпочтение отдают самым холодным или самым жарким часам.

Что касается младших воспитанников, то здесь применяются другие методы: они новички во всех смыслах, так сказать «чистые листы». Мастер, прежде чем наставлять их на пути дзэн, должен с ними познакомиться. Поэтому сперва они занимаются совсем не тем, чего ожидали. Им приходится убирать жилые помещения, выполнять кухонные, полевые и садовые работы. Учитель тайно наблюдает за ними. Он обращает внимание не только на темп, ловкость или наличие вкуса, — для него гораздо важнее воля, усердие, добросовестность, самоотверженность. Таким образом ученики проходят испытание. За ними постоянно следит взгляд учителя, обмануть которого невозможно. Меньше всего наставника интересует, как воспитанники относятся к нему. То, что они относятся к нему почтительно, само собой разумеется, хотя пока еще ни о чем не свидетельствует. Не показательно и то, как они относятся к соученикам, о чем разговаривают. Ведь к стилю и атмосфере монастыря тоже можно приспособиться — просто делая вид. Очень часто то, чего человек не делает, гораздо важнее того, что он делает. О многом может сказать обращение воспитанника с предметами и инструментами, когда он уверен, что за ним никто не наблюдает. Это выдает с головой. И мастера хорошо в этом разбираются. Из этого они могут сделать выводы более глубокие, чем наши графологи по почерку. Мастер строг и резок с учениками, он беспощаден, как настоящий враг. Но это жесткость от доброты, и она не зависит от настроения и чувств. Мастер невозмутим и последователен. В истории дзэн-буддизма есть примеры даже жестокости мастера, но вызвана она состраданием. Ученик же еще не может осознать этого, ему требуется время.

Как только ученик достигает определенного уровня, приходит черед наставлений, которые с оговоркой можно назвать духовными. (Непосредственно духовное воспитание начинается с разъяснений, очищения силы созерцания. Сначала нужно научиться воспринимать настоящее во всем его разнообразии, со всеми его сложностями и противоречиями. Приходится постоянно сосредотачиваться на том, что предлагается для восприятия, пока не усвоишь его до такой степени, что можешь вызвать из памяти в любой момент и максимально полно.

Если это достигнуто, далее следует научиться охватывать увиденное изнутри и воспринимать подобно художнику, который несколькими штрихами способен передать сущность. Уже из этого становится понятно, сколь многим искусство обязано буддизму.

Достигнув мастерства на этом этапе, можно переходить на более высокий уровень: охватывать взглядом ландшафт, цветущие луга, людей и стада животных так, чтобы за лесом видеть деревья, и наоборот — составлять целое по отдельным предметам и сохранять представление о нем. После видения в идеальном мыслительном пространстве чистого бытия можно представить себе сам мир, пустые пространства, а затем — бесконечность и таким образом усилить свои способности к созерцанию. Возможно, картина начнет расплываться. Но в любом случае такие упражнения оказывают серьезное воздействие.

Тренировка способностей к созерцанию влечет за собой не только способность к концентрации; человеку, даже имеющему мистический опыт, в повседневной реальности, как мы увидим позже, нужна повышенная способность к созерцанию.

И только когда это будет достигнуто, наступит черед медитации как таковой.

Дыхательные упражнения

В основополагающем наставлении, которое с некоторой оговоркой можно назвать «духовным», речь идет о дыхательных упражнениях в позе лотоса. Японцу легко освоить эту позу, потому что он с детства сидит с подогнутыми ногами на шелковых подушках и только в школе начинает пользоваться стульями и скамейками. Для европейца эта поза непривычна и, следовательно, есть опасность, что внимание будет отвлекаться. Поэтому для начала он может сидеть со скрещенными ногами или просто на стуле. Но если человеку поза лотоса удобна, он не может не признать, что она создает ощущение абсолютного уединения. От удобной позы многое зависит, потому что дыхание должно привести к полному физическому расслаблению. Этого достигают с помощью концентрации на самом дыхании. Вдохи и выдохи осуществляются в естественном ритме, но каждый вдох должен быть совершенно осознанным, сначала их даже следует подсчитывать. Выдох нужно делать особенно четко, потому что он освобождает. Чем лучше удается выдох, тем более надежно человек защищен от внешних раздражителей. Наступает момент, когда он практически перестает воспринимать их вообще. Одновременно человек расслабляется. В конце концов, человек — это только лишь дыхание: человека дышат. Дыхание, предоставленное самому себе (когда на него не обращают внимания, не замечают его), самостоятельно находит свой ритм. Оно снижается до минимума, становится таким, чтобы его как раз хватало. (При этом человек может задремать; в монастырях с этим борются — «вспугивают», прикасаясь к задремавшему длинной палкой.)

Здесь действует простое правило: чем полнее отключают внешнее, тем «слышнее» становится внутреннее. После отключения внешних раздражителей дыхание превращается в источник опыта, который мастер должен закупорить. Человек не должен удивляться ничему, что бы ни представилось его взору и каким бы постыдным это ни было. Все следует воспринимать невозмутимо, как будто вы просто незаинтересованный зритель, сторонний наблюдатель, которого происходящее абсолютно не касается. Пусть оно течет мимо, прислушиваться к нему можно всего вполуха. Как результат — полная тишина, которая дышит и на которую опять же не обращают внимания.