Сборник - Большая книга женской мудрости (сборник) Страница 20

Наступила третья весна. И снова Крокус влюбился в новую девушку. И снова взял ее в жены.

Прошло много весен. И каждую весну у Крокуса прибавлялось по одной жене. Когда он умер, пятьдесят жен его собрались на могиле и долго плакали.

А на следующую весну, там, где похоронили Крокуса, из земли вырос странный цветок. Чуть дождался он, когда снег сойдет, и тут же распустился в небесном великолепии.

С тех пор это случается раз в год. Очень-очень ранней весной. Когда сердце земли обнажено для первой песни. Она начинается с самой высокой ноты. Вы можете вдохнуть ее аромат, хотя он еле уловим. Он настолько нежен, что делает нас невесомыми, светлыми и беспричинно счастливыми. Я говорю о цветке по имени Крокус. Для того чтобы среди тающих сугробов появился нежный цветочный венчик, нужен один солнечный день.

Лишь один солнечный день! Вне времени, точно так же, как приходит к нам любовь. Их называют Безвременники. Это первые весенние цветы.

Их луковички похожи на маленькие сердечки! И вот еще что поразительно. За год там, под землей, сердце множится вдвое. И срок жизни крокусов равен человеческому.

42. Лекарство от любви

– Черствеет мир, – пробурчала старуха, раскрывая толстую замусоленную книгу и ворча под нос, – раньше любви все просили, привороты делали. А теперь, ишь ты! Отворот ему понадобился! Грех это! Ой, грех!

Но мужчина выразительно положил на стол деньги. И старуха стала задавать вопросы по существу:

– Давно ее любишь?

– Больше года.

– А почему разлюбить надумал?

– Это мешает мне в карьере, в бизнесе, в работе, в семье. Да и дети у меня. Я их любить должен.

– Дети – дело серьезное. Ладно. Приходи завтра за полчаса до полудня. Помогу. Но только деньги убери. Отдашь ты мне за это молодость своего сердца.

– Это как?

– Никогда любить не сможешь никого, кроме своих детей.

– И всего-то? Договорились!

И вот на следующий день пришли они в поле к Крутицам между Реутовым и Новокосино. И как по заказу – на дорогах ни машин, ни людей. Даже Носовиха опустела. Старуха достала из узелка двенадцать выструганных осиновых колышков, воткнула их в землю и зашептала:

– Солнце, оставь свою тень! Тень, отдай свое солнце! Забери мой лед! Отдай любовь!

– Войди в центр круга, – сказала она, когда стрелки часов подошли к двенадцати, – и возьми меня за руку!

Мужчина послушался. Тут он увидел, что колышки натыканы в землю в определенном порядке, напоминая своеобразную спираль. И лишь он это понял, тень от первого колышка коснулась второго, тень второго коснулась третьего, и так далее, пока тень двенадцатого колышка не достигла ног стоящего в круге.

Мужчина не почувствовал боли, а только заполонивший сердце холод.

Он оглянулся на старуху, но вкруг него проворно собирала колышки прекрасная молодая девушка.

– Постой! – закричал мужчина с сердцем старика. – Я передумал!

– Поздно! – улыбнулась Ведьма.

43. Лошак

У Магомеда был высокий прохладный дом и много лошадей. И паслись они на жирных травяных пастбищах. А Мусса жил себе в скромной лачуге, под навесом которой спасался от палящих лучей южного солнца один осел. Но осел стоил целого стада лошадей Магомеда. Каждый раз перед тем, как начиналось землетрясение, осел истошно орал, пока и люди и животные селения не оказывались на улице, чтобы унять осла. И тем спасались от бедствия, когда рушились кровли под воздействием гор.

Магомед жалел своих лошадей. Холил и лелеял. Он держал их для продажи. Однажды ему понадобилось перевезти через Терек два огромных мешка соли. Но нагружать тяжелой поклажей чистокровных коней ему стало жалко. Глядя через жидкую изгородь на соседского осла, он решил попросить его на время у соседа.

– Хорошо, – согласился Мусса, – бери его. Но только тебе нужно будет слушаться моего умного осла.

– Это как?

– Если осел чего-то не захочет делать – не заставляй его!

И Магомед согласился. Нагрузив осла мешками, он благополучно добрался до реки. Уже ясно были видны густые рощи противоположного берега. Оставалось перейти на ту сторону через брод. Тут осел заупрямился и остановился. Магомед начал уговаривать. Но осел не двинулся с места. Тогда Магомед стал бить осла. Осел завыл от боли, но продолжал упрямиться. Магомед сорвал самую жесткую колючку и начал колоть ослу нежные уши. После этого осел сдвинулся с места. Но лишь он достиг воды, сел, и соль оказалась залитой водою. И как после этого не издевался Магомед над ослом, тот сидел себе в воде, пока не растворилась соль. А потом преспокойненько вернулся на берег. И тут только Магомед заметил, что с того берега смотрели на него два огромных снежных барса. Вернув Мусе осла, он поблагодарил его и сказал:

– Твой осел сегодня спас мне жизнь. Что бы ты хотел, чтобы я сделал для него?

– Пусть он три дня пасется на зеленой траве вместе с твоими лошадьми, – ответил Мусса, и если у тебя от этого появится прибыль – отдай ее мне.

И сосед согласился.

Оказавшись на одном пастбище рядом с чистокровными ахалтекинцами, осел вдоволь наелся и осмотрелся по сторонам. Он увидел гордую статную кобылу. И стал ее охаживать. Магомед, уверенный в своей необъезженной кобыле, с улыбкой наблюдал за ухаживаниями осла. Каждый раз, когда осел подходил к ней близко, кобыла лягалась и отходила в сторону.

Но осел был очень упрям. И приноравливался к кобыле снова и снова. На исходе третьего дня Магомед созвал всех соседей. Все смеялись, глядя на то, как осел пытается овладеть лучшей в стаде кобылой. Они пили вино и произносили длинные мудрые тосты. И так увлеклись, что не заметили, как осел, загнав кобылу в канавку, все ж таки придавил ее к корням можжевельника и сделал свое ослиное дело.

Через некоторое время у красавицы кобылы родился беспородный лошак. И Магомеду пришлось его отдать Мусе. Ведь таков был уговор.

44. Деревянная верность

– Вы мне нравитесь, – прошептал маленький Кедр уже подросшей и опушившейся Елочке.

А через год добавил:

– Очень!

Елка потупила взгляд. Будучи девушкой воспитанной, она промолчала.

Через три года Кедр сказал ей:

– Я Вас люблю.

Ель опять ничего не ответила, но через пять лет протянула к Кедру корешок и игриво наступила ему на ногу.

Кедр был счастлив, каждую весну вскидывая на Ель взгляд из-под мохнатых зеленых ресниц. А Ель, осмелев, иногда по осени бросала в него шишечками.

В лесу время шло медленно и тягуче. Но вот однажды в размеренность их жизни ворвался страшный ураган. Молнии поджигали одиноко стоящие деревья. И некому было защитить их. Грохотал гром. Соседние березки вырывало с корнем и бросало оземь, как веники.

Ураган добрался и до наших соседей.

– Держитесь! – крикнул Кедр Елке.

– Я стараюсь, – ответила она.

Но мощные порывы ветра, казалось, хотели поломать ее надвое. Бедняга сопротивлялась, как могла.

– Я сейчас погибну, – взмолилась Ель.

– Нет! Нет! – запротестовал Кедр.

– У меня нет больше сил. И перед смертью я хочу сказать Вам только одно. Я тоже очень, очень люблю Вас!

За эти несколько секунд урагана деревья сказали друг другу столько, сколько не говорили за всю жизнь. Тут ветер рванул с такой небывалой силой, что Ель не устояла на ногах и повалилась прямо на стоящий рядом Кедр. И все успокоилось. Полил дождь. А Ель заплакала в объятьях Кедра.

– Брось меня! – вдруг неожиданно для обоих перешла она на «ты». – Я такая большая и толстая. А ты маленький и стройный. Брось! А то мы погибнем вместе!

– Я никогда не брошу тебя, – ответил Кедр.

Прошло много лет. Я как-то гуляла по лесу и увидела два этих дерева: высокий и тонкий Кедр и упавшую на него огромную зеленую Ель. При малейшем движении ветра Кедр скрипит на весь лес. И Вы знаете? Состарившийся и почти засохший, он скрипит не от боли. Он поет от счастья! Он сам мне об этом сказал.

45. Цветок любви

Негатив черно-белой ночи оживил еще далекий, но уже постепенно рождающийся во всем солнечный свет. Проснулся невидимый дух весеннего леса Лель.

Соловьи вспомнили самые чистые трели. И каждая травинка волнительно протягивала на тоненьких своих ножках тяжелую переливающуюся капельку росы: а вдруг именно она бриллиантом засияет на теплых волосах Леля. Бархатные трилистники заячьей капусты ковром обновили поляны. Березы нетерпеливо шуршали шелковыми юбками. Вдохновенно журчал по белому песочку доверчивый родник. Каждый обитатель Лисьих горок чувствовал приближение гостей и старался показаться в лучшем своем наряде.

И вот затрещали дружно сороки:

– Идут! Идут!

– По-ра! По-ра! – предупредила кукушка.

Лель бережно посадил в землю посреди поляны крохотное жемчужное зернышко и поднялся высоко над лесом, чтобы не пропустить ни одного шороха волшебного дня.

Навстречу друг другу к заветной поляне шли юноша и девушка. Они много раз встречались там, не замечая друг друга. Но этот день начал завораживать их еще предрассветными снами, и теперь торжествовал мириадами солнечных зайчиков и неуемным пением птиц.