Шачинандана Свами - Путь великих прощаний Страница 31

В тусклом зеленом свете неоновых ламп мы видим этот источник. Горячая вода течет из каменной пасти буйвола в покрытый мрамором бассейн. Я быстро снимаю одежду, оставив ее под присмотром доктора Аурелиуса, и вхожу в приятную теплую воду. Я решаю подплыть к этому каменному быку, из чьей пасти течет вода.

Долго наслаждаюсь дружелюбной атмосферой, которая составляет яркий контраст с мрачным темным городом, и пою все мантры, которые только могу вспомнить. Вода оказывает лечебное воздействие на мускулы, разогревает тело и успокаивает ум. Когда я вылезаю, мне кажется, что я искупался в источнике молодости. На доктора Аурелиуса мирная атмосфера здесь также подействовала успокаивающе. Пока я обсыхаю, присматривая за вещами, он залезает в воду. Мимо проходят несколько человек, которые в изумлении глядят на нас, европейцев, однако все обходится без неприятностей. Нелегкое это дело — уговорить доктора Аурелиуса выбраться из воды. Мы оба в восторге от источника. Все тяготы подъема и спуска бесследно покинули нас.

Мы быстро возвращаемся к нашему джипу, минуя «город-преисподнюю», который на этот раз принимает нас более дружелюбно. Наш верный водитель все еще ждет нас. Он радостно вскрикивает, видя, как мы выходим из темноты, живые и невредимые, и говорит, что молился Шиве, чтобы с нами ничего не случилось. Оказывается, он уже четыре часа назад отвез в гостиницу Бала-Гопала и Лакшмана, которых мы так и не встретили в этот день.

Счастливые, мы едем через джунгли, которые смотрят на нас тысячью глаз и приветствуют нас тысячью голосов. Примерно в десять часов вечера мы приезжаем в нашу гостиницу и после легкого ужина в приятном изнеможении валимся на кровати.

13. Тяжелое возвращение

Скорее я пойду с Богом в темноту, чем одна к свету.

(Мери Г. Брейнард)

Где я? Сколько времени прошло? Я спал как убитый. Но непрекращающийся шум реки возвращает меня к реальности. «Земной рай» — так называется наша ночлежка. Она состоит из нескольких деревянных хижин, стоящих на берегу Ганги.

Вчера был один из самых тяжелых дней нашей поездки. Утром мы выехали из отеля «Гималаи». На середине пути дорогу перегородил очередной обвал. Мы тут же двинулись в объезд, через настоящие джунгли с оленями, тапирами и седыми обезьянами. Однако перед самым выездом мы увидели перед собой еще один обвал и были вынуждены повернуть вспять, пока не приехали в этот «Земной рай».

Что же теперь? Мы полностью зависим от Кришны, который на этот раз действует через индийских дорожных чиновников (если таковые существуют). По нашему плану, мы еще вчера должны были приехать в Ришикеш и провести два спокойных дня на берегу Ганги. Вместо этого мы застряли меж двух обвалов, а ведь сегодня День явления Шримати Радхарани — один из самых священных дней в году, и я очень расстроен, что нам не удастся по-настоящему отпраздновать его. Не исключено, что вторую часть дня мы проведем на колесах.

Накинув полотенце на плечо, иду к Ганге. Все тело ноет, как будто вчера каждая из 1500 моих косточек была вынута и вставлялась обратно по крайней мере двадцать раз. Утро мы проводим, сосредоточенно повторяя святые имена. Каждый из нас облюбовал себе валун на берегу. Сейчас мы так нуждаемся в тишине и покое.

К полудню нам говорят, что дорога временно свободна. Проезжать можно лишь по одному. Нас, однако, эта новость вовсе не радует — наверное, никому не хочется уезжать из Гималаев. Такое ощущение, что Гималаи не хотят отпускать нас. Должны ли мы вообще уезжать? Может быть, мы не хотим ехать просто потому, что не чувствуем особой охоты проводить такой праздничный день на колесах?

После похода в Кедаранатх мы все выбились из сил и в Ришикеш приезжаем уже совсем изможденные. Время — 10 часов вечера. Ночью индийские города превращаются в коварных монстров. Это особенно хорошо заметно в удаленных от центра районах. Мы едем через запущенный торговый район Ришикеша. Из темноты выскакивают всевозможные транспортные средства. Удушливые выхлопные газы проникают в легкие. Повсюду сигналят. По улицам мчатся лихие пьяные водители грузовиков — неясно, учились ли они вождению вообще. Обезьяны на цепях и подготовленные на убой козы. И, в дополнение ко всему этому хаосу, из железных динамиков доносятся звуки низкопробных индийских шлягеров — полная непристойность для тех, кто спустился из Гималаев. Мало-помалу в нас накапливается что-то вроде электрического заряда большой мощности.

Однако, прежде чем добраться до места ночлега, нам нужно переправиться через Гангу. Сразу же после моста начинаются джунгли. Здесь тоже прошли дожди, и дорогу размыло. Наконец-то мы находим гостиницу, адрес которой оставил нам Атмананда. Бала-Гопал не выдерживает и берется сам обеспечить ночлег. Ему уже всё действует на нервы. Через час он возвращается — безуспешно. В Гималаях он не успел побриться, и теперь у него вид разбойника. Уж как он ни упрашивал администраторов позволить нам переночевать, ответ был одним и тем же: «Иностранцев не принимаем... да и поздно уже». Такого в Индии мы еще никогда не слышали! Мы заходим еще в несколько ашрамов, но и там получаем отказ. В одном из них нам предложили зал, где мы увидели пятьдесят спящих нищих с собаками. Эти собаки так на нас посмотрели, что мы решили дальше не тревожить их сон. Уже полночь. Мне кажется, что все это неспроста.

Наконец мы видим внушающий доверие отель с лиловой неоновой вывеской «Отель Радждип». Я предлагаю попытать счастья здесь. В кабине нашей машины воздух можно резать ножом. Сил нет даже пальцем пошевелить. Мое предложение не принимают, начинается спор. В конце концов Бала-Гопал идет и спрашивает о ценах. Цены просто астрономические. Но, поскольку уже далеко за полночь, нам не остается другого выбора. Только почему Бала-Гопал так огрызается? Что вообще происходит? Такое замечательное паломничество грозит окончиться неприятностями.

Я прохожу со своим спальным мешком мимо стойки администратора и вдруг вижу огромный портрет одного из новомодных гуру, которые провозгласили себя Богом. Еще и это!

Хромой служащий проводит меня в мою комнату. Едва я успеваю прилечь на кровать, как тут же понимаю, какая ужасная ночь мне предстоит. В соседней комнате кто-то бренчит на банджо, а с другой стороны через стену слышны стоны и истерический смех какой-то парочки. Звуки такие громкие, будто они барахтаются в моей ванне.

Нетрудно догадаться, что мне не удается заснуть. Я снова и снова просыпаюсь, иду под душ, потом снова в кровать. Дышать становится все тяжелее. Охранник у входа заметил волнение в моей комнате и включил кондиционер, который заработал со страшным грохотом. Вначале и правда пошел свежий воздух, но потом что-то заело, и комната наполнилась горячей пылью. Я пробовал выключить кондиционер, но охранник всякий раз снова заботливо включал его.

Наконец мною овладел тяжелый сон. Я увидел себя в яме, полной змей. Я в ужасе пытаюсь выбраться из нее, но все время соскальзываю в бурую грязь. Кто-то протягивает мне руку, но, всмотревшись в лицо, я отпрыгиваю в отвращении. Это тот самый гуру-обманщик из гостиничного холла. Когда я все же хватаюсь за его руку, она превращается в змею и обвивает мою руку.

В конце концов лоснящийся обманщик помогает мне выбраться из ямы. Я с отвращением смотрю на него. На моих глазах он превращается в женщину, которая молча показывает на запястье своей правой руки. Я вижу, как бьется ее пульс — он подобен землетрясению, и я чувствую, что в этом пульсе заключен ритм некой планеты. Она раскрывает огромный рот, и оттуда начинают выходить слова, которые превращаются в людей. Некоторые из них выходят важно, словно павлины, такие нарядные и блестящие, а другие выглядят старыми и дряхлыми, подобно пожилым американцам, которые замазывают свои морщины отвратительной косметикой. Я наблюдаю за ними, и мой взгляд падает на целую вереницу серых образов, которые идут из далекой пустыни прошлого сквозь узкую дверь настоящего в раскаленную пустыню будущего. Эти образы как-то подозрительно напоминают меня самого, и, когда они оборачиваются ко мне, в каждом из них я действительно узнаю себя. Внезапно предводитель этого таинственного полчища поворачивает шеренгу, и вот они уже снова идут мимо меня, но на этот раз в красочных одеждах и в масках. Как замечательно они танцуют и смеются, не обращая на меня внимания. Под конец ко мне приближается молодая девушка. Я не могу разглядеть ее лица, поскольку на ней плащ, образованный потоками слез, и она все время отворачивается. Приблизившись ко мне, она поднимает глаза. Красота ее неописуема. Она протягивает ко мне руки и требует, чтобы я вернулся и расплатился по долгам. Мне придется работать на фабрике, чтобы отдать деньги. В ужасе я бегу прочь и оказываюсь в каком-то храме. Но на алтаре сидят грязные бродяги и орут неприличные песни.