Бхагван Шри (ОШО) - Без малейших усилий. Беседы о суфийских историях Страница 38

А когда вы оказываетесь в самом центре, остается только Бог во всем своем абсолютном великолепии. А вас больше нет— ищущего нет, знающего нет. Но если нет знающего, каким образом вы обратите неведомое в знание? Неизвестное становится знанием благодаря знающему. А если знающего больше нет, знания тоже быть не может. Остается пропасть, остается тайна. Но, как это ни парадоксально, эта тайна открывается вам. Вы знаете ее, вы чувствуете ее, потому что она — это вы.

Мастер здесь не для того, чтобы давать знания, мастер здесь для того, чтобы давать вам себя. Мастер не рассказывает о Боге, он показывает вам Бога. О не интересует мастера, «о» — это низшее знание. Если вы пришли ко мне, чтобы узнать о Боге, вы обратились не по адресу, меня не интересует «о». Если же вы пришли, чтобы узнать Бога, вы обратились куда надо. Но тогда вы должны быть готовы умереть ради этого — на меньшее не рассчитывайте. Это величайший риск из всех возможных.

Пока вы не расстанетесь с самим собой, вы ничего не достигнете. Если вы пришли что-то обрести, но не готовы расстаться с собой, тогда вы зря тратите свое время — и мастер не потерпит такого мотовства, он прогонит вас прочь. Но он поступит деликатно. Он не допустит, чтобы вы почувствовали себя вытолканным за дверь, наоборот, он сделает так, чтобы вы были уверены, что сами покинули его: это был бестолковый мастер, у него нечего было делать. Мастер, даже выпроваживая вас, никогда не позволит вам почувствовать себя отверженным. Он сострадателен. Напротив, он внушит вам чувство, что это вы отвергли мастера.

Суфии смогли выразить сущность религии. История, о которой идет речь, крайне важна. Но прежде чем мы займемся ею, надо кое-что понять.

Прежде всего, когда вы приходите к мастеру, поймите, наконец, что не имеет смысла осуждать его, потому что, осуждая, вы не сможете довериться. Тогда лучше расстаться с ним. Если вы доверяете, осуждение невозможно. Ученик должен решить для себя, продолжает ли он осуждать, или он начал доверять.

Доверие полностью противоположно осуждению. Осуждая, вы остаетесь в центре, и из своего центра, из своего ума вы судите. Вы остаетесь критерием, вы продолжаете быть краеугольным камнем. Когда же вы доверились, вас больше нет. И нет центра, из которого можно судить, нет ценностей, с помощью которых можно судить.

Когда вы сдаетесь мастеру, вы отказываетесь от своих ценностей. Вы говорите ему: «Теперь с осуждением покончено. С этого момента и до самого конца я буду вашей тенью, моя душа будет в послушании вам. Что бы вы ни делали, не мое дело осуждать вас».

Вот что случилось однажды. Один король захотел стать учеником суфийского мастера Баязида, Баязида из Бистуна, одного из величайших светочей суфизма. Когда король обратился к нему с этой просьбой, Баязиду было непросто ответить ему отказом — а король совсем никуда не годился. У него не было ни малейших способностей, чтобы стать учеником Баязида.

Баязид спросил:

— Почему ты выбрал меня? Есть мастера получше. Почему ты выбрал именно меня? Я никто, обычный мастер.

— Я выбрал тебя из-за твоего характера, поведения, нравственности, — отвечал король. — Ты хороший человек. Я не слишком доверяю другим: их поведение не всегда предсказуемо, они смущают меня. Но в тебе я уверен. Ты хороший человек, святой человек — вот почему я выбрал тебя.

— Тогда потерпи немного, — сказал Баязид. — Отложи свое решение ненадолго, ведь ты не знаешь меня и мой характер. Немного подожди и понаблюдай за мной.

Однажды король отправился на охоту в лес. И вдруг, подъезжая к озеру, он увидел на другом берегу Баязида — озеро было небольшим, и король мог видеть другой берег — Баязид был не один, а с женщиной. Что он делал в лесу наедине с женщиной? Учеников нигде не было видно. Всякий раз, когда король видел Баязида в городе, вокруг него были толпы учеников. Что произошло? Чем он там занимается с этой женщиной? Это подозрительно: совсем один и с женщиной…

Мало того, наблюдая за ними из-за дерева, король увидел, как женщина чем-то наполнила стакан. Может быть, это вино? Бутыль выглядела точь-в-точь как из-под вина. Теперь он совершенно уверился, что хорошо сделал, не подчинив своей воли этому человеку. Похоже, этот Баязид был развратным человеком, скрывающим свои пороки.

Король стал пятиться назад, но Баязид громко окликнул его:

— Не уходи. Подойди поближе, потому что, делая выводы на расстоянии, можно и ошибиться.

А суждения всегда возникают на расстоянии. На самом деле, если вы судите, от дистанции невозможно избавиться. Чтобы стать судьей, вам надо установить хотя бы небольшую дистанцию. Если вы подойдете совсем близко, вы уже не сможете судить, вы окажетесь в непосредственной близости, вы будете вовлечены, будете заодно. Вы не сможете беспристрастно судить.

Обнаружив, что Баязид заметил его, король почувствовал себя неловко и растерялся — теперь, когда его окликнули и попросили подойти, ему неудобно было убегать. Кроме того, его не покидало любопытство: что же там на самом деле происходит?

Он подошел ближе.

— Итак, каким будет твое решение? — спросил Баязид. — Сейчас самое время тебе стать моим учеником. Что скажешь?

Король рассмеялся.

— Ты не стоишь даже того, чтобы стать моим слугой, — сказал он, — куда тебе быть моим мастером.

— Значит, ты передумал получить от меня посвящение? Если так, я могу объяснить тебе, что произошло.

Баязид сдернул покров, под которым скрывалась женщина, бурку, вуаль, которую носят мусульманки. Король не мог поверить своим глазам: женщиной оказалась мать Баязида. А затем Баязид протянул ему бутыль «вина».

— Глотни. Это просто вода, подкрашенная вода.

Король упал к ногам Баязида.

— Прими меня в свои ученики, — взмолился он.

— Не могу, — отвечал Баязид. — Если ты судишь, ты не сможешь довериться — а ты еще судишь с такого далекого расстояния! Нет, наши пути расходятся.

Баязид создал всю эту ситуацию, чтобы король понял: тот, кто судит, не способен доверять.

Доверие — это прыжок с закрытыми глазами.

Вы не совершаете прыжок, рассудив, что стоит прыгнуть. Нет, если вы прыгнете, так рассудив, считайте, что прыжка не было. Если вы прыгнули с опорой на свои ценности, на ум, вы так и не прыгнули, потому что прыжок возможен только тогда, когда вы перестаете рассуждать.

Рассуждая, вы никогда не приблизитесь к мастеру. Суждения создают барьеры. Только доверие создает близость, которая даже глубже любви, и поэтому она слепа. Но чтобы увидеть иной мир, вам надо ослепнуть в этом мире, потому что, только когда закрыты эти глаза, открываются другие. Слепота в духовном смысле — это способность видеть. Ваши глаза перестают видеть снаружи и начинают всматриваться внутрь.

Запомните: суждения никогда не приведут вас к доверию, а если суждения привели вас к доверию, значит, такое доверие фальшиво, оно установлено не на том фундаменте. Под ним ничего нет, кроме песка и пены. Ваш дом может рухнуть каждую секунду. Лучше бежать из него, пока он не упал и не раздавил вас под собой.

Второе, что следует запомнить: вы можете искать, но это еще не значит, что вы готовы получить. Есть любопытствующие люди, которые пускаются на поиски самых возвышенных истин, но они никогда не поймут их, потому что они не готовы брать на себя никакого риска. Они не готовы полностью рискнуть собой. Они полны любопытства, в каком-то смысле детского, наивного, они исследуют то одно, то другое, как будто одного любопытства достаточно, чтобы добыть истину.

Любопытства мало. Надо быть готовым. Суфии говорят, что мастер принимает вас не из-за ваших исканий, а судя по вашей готовности — а это совершенно разные вещи.

Всего несколько дней назад ко мне пришел молодой человек, который сказал, что хочет получить от меня посвящение. Я спросил его: «Твое решение окончательно?»

Он ответил: «Пятьдесят на пятьдесят. Иногда я чувствую, что хочу принять саньясу, а иногда не уверен, что хочу этого. Я в растерянности. Так что я оставляю это на ваше усмотрение — пусть будет так, как вы скажете».

Я сказал: «Будет лучше, если ты подождешь три дня. Не надо спешить. Просто подожди три дня, и пусть твой ум примет решение. Но решение должно быть стопроцентным».

Он принял решение, и, видимо, оно было стопроцентным, потому что на следующий день этого человека уже не было. Он больше не возвращался, и я не думаю, что когда-нибудь снова его увижу.

Он был готов принять посвящение — он думал, что готов к посвящению, к выбору пути — но отсрочка всего на три дня… Я думаю, что теперь отсрочка составит не менее тридцати жизней. Этот человек не был готов вовсе, в нем не было ни единого проблеска, ни единого зернышка не было посеяно в нем в прошлых жизнях, а он хотел собирать урожай — не посеяв ни единого зернышка. Люди пребывают в абсолютном неведении. Они не понимают, что нельзя собрать урожай, не посеяв ни зернышка.