Игорь Калинаускас - Преображение. Путевые заметки Страница 39

Вдруг не сработает самость, вдруг не сработает гордыня, то есть чувство собственной важности, значимости, уникальности на тему: мои страдания самые страдательные, моя мозоль самая мозолистая. Это общая песня нашего Мы. Когда человек думает, что, так как он страдает, никто не страдал, это тоже самое, что заявить, что Советский Союз родина слонов — это тоже самое, это голос Мы.

Поэтому во всех Традициях от тех, кто заявляет, что они хотят учиться, требуют осознавания собственной банальности. Где жестко — не можешь, пошел вон; где «пудрят мозги» 10–20 лет, а вдруг все-таки услышит. Разные бывают традиции. Одни испытывают добром, а другие жесткостью, пока человек, наконец, не сообразит, что никакой он не важный, а так солдатик бумажный, даже не оловянный. Вот когда с ним это происходит — это и называется во всех Традициях «сдача», человек становится в позицию ученика. Учиться — это не ходить на занятия, посещать лекции это же вам не вуз, не техникум, не лицей. Учиться — это принять позицию ученика, жить как ученик.

Что такое жизнь ученика? Это жизнь без самости и без гордыни. Вроде — очень просто. Но со всех сторон шепчут, нашептывают: какой ты важный, солдатик бумажный! Какой ты должен быть гордый, независимый! Ты состоялся как личность, в чем дело, какие претензии?

Ученичество — это позиция. Если вы встали в эту позицию, если вы сдались и поняли, что вы еще не бабочка, а только кокон, и это далеко не последнее, что вам доступно в этом мире в вашей в общем-то недолгой жизни, то тогда источником знания становится вся жизнь. Она превращается в огромную школу, в которой мы учимся. Любой человек, любая ситуация, воспринятая без вмешательства самости и гордыни, становится личным персональным посланием для вас.

Еще такой смешной вопрос был: «А это надо ли? Обязательно ли?» Можете без этого? Живите без этого, это не хуже не лучше. Но если вы заинтересовались собой, тогда стоит попробовать. На меня сильное впечатление произвел рассказ одного моего знакомого, художника и фотографа. Когда он вернулся с Тибета, он мне сказал: «Ты знаешь, что самое главное со мной произошло? Я впервые заинтересовался собой». Я слышал это от многих людей, побывавших на Тибете, и это потрясающе.

Так вот, если вы заинтересовались собой — это хорошо, но и не обязательно. Но если уж заинтересовались, то хорошо бы иметь четкое понимание конструкции себя и своей жизни, тогда вы сможете осмысленно совершать усилия и осмысленно двигаться. Не к тем морковкам, про которые вы вычитали в книжках, «самадхи», «просветление», «экстрасенсорные способности», не к этим морковкам, а к самому себе.

У меня когда-то был очень интересный разговор. Появился тогда журнал «Путь к себе», ну, естественно, я отреагировал и, в конечном счете, познакомился с редакцией. Когда я там попытался что-то говорить им про субъект, меня обвинили во всех смертных грехах и на этом мое сотрудничество с редакцией закончилось. Я подумал «к себе» — это к кому? Если они так категорично против субъекта настроены?

Для многих людей особенной сложно оказывается отказаться от стремления занять и постоянно расширять территорию в мире людей.

В принципе, человек, даже, как персона, не может полностью принадлежать себе, с одной стороны, потому что это всегда часть Мы, а с другой стороны есть два страшных существа — самость и гордыня. Они работают на своего главного хозяина — самооценку. Поэтому подумать о себе трезво для многих людей невозможно, это сразу воспринимается как самооскорбление. «Мало мне, что другие все время гадости говорят, так я еще и сам себе буду гадости говорить». Другое дело, если это защита от социального давления.

Вот я чисто инстинктивно, будучи в маргинально-подростковом возрасте, нашел такую защиту от социума — я хвастался. Не ждал, когда меня похвалят, я всем рассказывал обо всех своих достижениях: о том, что я спортсмен, о том, что я выиграл такие-то соревнования или установил такой-то рекорд, о том, что я играю в народном театре, естественно, в главной роли, о том, что я пишу стихи, о том, что я учусь хорошо, что я красивый, — рассказывал буквально всем.

Люди ошалевали, они за мной не успевали вставить свои пять копеек, они смотрели на меня и понимали, что разоблачать — бесполезно, потому что мое хвастовство основано на фактах. Другой вопрос — факты небольшие, а хвастовство большое, но факты есть. В нашем болоте я был самой большой лягушкой. В маленькой республике чемпион-рекордсмен, актер народного театра, не самого главного, но главные роли играл. Первый парень на деревне.

Я понимаю людей, которые опустошают себя внутренне, потому что это наиболее безболезненный способ существования в качестве таковости, персоны. Почему мучаются художники, даже признанные — я уже не говорю про непризнанных — почему они мучаются? Потому что у художника по факту дара и профессии осложненный внутренний мир. Чтобы родить хоть какой-нибудь замысел, а не срисовать копию, не быть просто ремесленником, зарабатывая свои бабки… Реализуя замысел, художник уходит в свой внутренний мир, далекий от жизни персоны, а возвращаясь, натыкается на пошлость и банальность внешнего мира. Почему художники капризные, демонстративные, часто очень тяжелые в общении? А как же? «Вы же не мучаетесь, а я мучаюсь. Значит, с вас причитается». Все — товар.

Внутренние страдания — это тоже товар для самооценки. Человек становится товаром сам для себя. Сам он есть — товар, поэтому с помощью своего рационального начала строит грандиозные конструкции, чтобы этого не видеть и чтобы другие не увидели.

Посмотрите на мировую мысль и искусство, сколько усилий потрачено на одно единственное: не увидеть правду о самом себе и ни в коем случае, чтобы ее не увидели другие. Посмотрите, как примитивна жизнь героев Достоевского, с точки зрения банальности происходящего: ну зарезал, ну ограбил, ну изменила. Что сделал со всей этой банальностью знаменитый игрок, который ни разу почти не выиграл, потому что ловил кайф от проигрыша, Федор Достоевский? Он все это превратил в сложнейшую систему страданий, страстей и мучений. Миллионы людей во всем мире, даже в переводах, зачитываются этим, потому что писательский гений Достоевского подарил им гениальное оправдание банальности их жизни, одно из самых выдающихся оправданий. Недаром романы Достоевского — вторая по тиражам книга в мире после Библии. Вот Толстой — молодец, его читаешь, сразу становится скучно.

Но никогда нельзя забывать, что без банальной истории человеческой жизни, субъект не рождается. Это всегда чрезвычайное событие в истории человека. Банальная человеческая жизнь — это не гадость и не бяка. Это и есть то, из чего рождается субъект, если он сумел все это перемолоть, структурировать, пережить, осознать и, в конце концов, не выбросить, а просто свое Я от этого открепить.

Смысл не в том, чтоб постигнуть устройство мира и рационально все объяснить. Часть потому и часть, ибо она не все целое. Смысл в том, чтобы постигнуть свои возможности пребывания в мире и найти такой вариант, желательно сознательно, который вам лично интересен. Не во имя чего-нибудь, не потому что надо, не потому что кто-то дал такое указание, а потому что вам так хорошо, интересно, осмысленно.

Духовность не хуже и не лучше, это просто другое. Если хочется, можно попробовать. Но это твое личное. Орденов, погон не дадут, но в лучшем-худшем случае, лучше в худшем случае — толпа небольшая (или большая) последователей начнет на тебя все свои проекции выносить, и ты вынужден будешь что-то с этим делать всю оставшуюся жизнь. Я шучу, конечно.

4. Я — Субъект! Я — Хозяин

Ну, ты и субъект!

Гордо и со знанием дела мы произносим: «Субъект». Еще более гордо: «Я». И намекая на причастность к серьезному знанию «Я — это не субъект, субъект — это не Я». О чем это мы?

Когда мы произносим «субъект», мы чаще всего говорим:

— о личности, которая в состоянии принимать решения и нести ответственность за их последствия. (В этом случае понятие «субъект» используется как синоним понятия «зрелая личность».)

— о некой психологической структуре, которая является центром субъективного внутреннего мира. (В эзотерической литературе часто употребляется термин «заместитель управляющего», «управляющий», «хозяин».)

Как вообще образуется субъект? Он кристаллизуется. Он может кристаллизоваться под влиянием, условно говоря, случайных событий, и он может кристаллизоваться в результате намерения.

Почему намерение играет такую важную роль во всех трансформационных традициях? Заметьте: не воля, о значении, которой принято так много говорить, которая стала своеобразной единицей измерения «сила воли», а именно намерение, твердость намерения, стабильность намерения или, еще мы говорим, устремленность.