Кен Уилбер - Благодать и стойкость: Духовность и исцеление в истории жизни и смерти Трейи Кимам Уилбер Страница 4

У этой книги — двойное содержание. Во-первых, это рассказ, история. Во-вторых, это введение в «вечную философию» — величайшую мировую традицию мудрости. И в конечном счете оба эти содержания неразделимы.

Должен сказать, что у Трейи было пять основных увлечений: природа и окружающая среда (ее сохранение и восстановление), ремесла и изящные искусства, духовность и медитация, психология и психотерапия и социальная работа. Природа, искусство и социальная работа в пояснениях не нуждаются. Но то, что Трейя понимала под духовностью, было духовностью созерцательной, или медитативной, — а это, по сути, и есть «вечная философия». Трейя не любила слишком распространяться о своей мистической духовности, из-за чего многие считали, что духовность находится где-то на периферии ее интересов, — так думали даже те, кто знал ее очень хорошо. Сама же Трейя называла ее «путеводной нитью своей жизни». Вот почему мистическая духовность является сердцевиной нашей истории.

Так сложилось, что я тоже глубоко разделял ее интерес к психологии и религии, я даже написал на эту тему несколько книг. Вот почему в ткань повествования и этой книги также оказались тесно вплетены объяснения и великих традиций мудрости (от христианства до индуизма и буддизма), и сущности медитации, и взаимоотношений психотерапии и духовности, и природы здоровья и целительства. По сути, основная цель этой книги — представить внятное введение во все эти темы.

Впрочем, если, наткнувшись на один из таких теоретических разделов (они занимают примерно одну треть общего объема книги и написаны достаточно популярным языком), вы решите, что в данный момент вас интересует только история Трейи, я посоветую вам бегло просмотреть эти главы, а потом снова вернуться к повествованию. (В особенности это касается главы 11, имеющей преимущественно технический характер.) Если потребуется, вы всегда сможете внимательно изучить их позже, на досуге.

Итак, впервые я увидел Трейю летом 83-го в доме друзей, ветреной ночью, на берегу залива Сан-Франциско…

Глава 1

Несколько объятий, несколько сновидений

Она всегда называла это любовью с первого прикосновения.

Тридцать шесть лет понадобилось мне, чтобы найти «мужчину моей мечты». Или, по крайней мере, человека, который в наши дни способен приблизиться к этому идеалу, — а в моем случае это приближение должно было быть чертовски точным. Вот только к его бритой голове мне надо было привыкнуть…

Я росла в южном Техасе в те времена, когда девушки еще мечтали об «идеальных мужчинах», но я и вообразить не могла, что выйду замуж за философа, психолога и трансценденталиста ростом под два метра и с такой внешностью, словно он прилетел с какой-то отдаленной планеты. С уникальной внешностью и уникальным внутренним складом. Невероятно доброго! И невероятно умного. Весь мой предыдущий опыт свидетельствовал: добрые мужчины обычно бывают не слишком умны, а умные определенно не бывают добрыми. А мне всегда хотелось, чтобы было и то и другое.

Мы познакомились с Кеном 3 августа 1983 года. Не прошло и двух недель с момента нашего знакомства, как мы решили пожениться. Да, все произошло очень быстро. Но почему-то мы оба почти сразу же поняли, что так и должно быть. Мои отношения с мужчинами обычно тянулись годами, так что у меня было несколько романов, которые меня вполне устраивали, но, несмотря на это, к своим тридцати шести я еще ни разу не встречала человека, который пробудил бы во мне желание хотя бы просто задуматься о замужестве! Я не понимала, в чем дело: может быть, я чего-то боюсь; может быть, я перфекционистка или идеалистка, или просто безнадежная невротичка. Перебрав варианты и поволновавшись на свой счет, я каждый раз решала успокоиться и принять все как есть, пока это самокопание не повторялось вновь в результате какого-нибудь очередного события из тех, что обычно заставляли меня сомневаться в собственной «нормальности». Другие-то люди как люди — влюбляются, женятся…

Полагаю, в определенной степени все мы стремимся быть «нормальными», потому что хотим, чтобы нас принимали другие. Я помню, что в детстве мне не хотелось привлекать внимание из-за своей непохожести на остальных, хотя все-таки я жила жизнью, которую едва ли можно было бы назвать нормальной. Было «нормальное» образование в одном из колледжей «Семи сестер»[4], год преподавательской работы, «нормальное» получение ученой степени по английской литературе, но потом вдруг я сошла с этого пути. Причиной стал вспыхнувший во мне интерес к проблемам окружающей среды, который привел меня в горы Колорадо. Работа, связанная с охраной окружающей среды, всевозможные временные приработки, обучение лыжному спорту. И вдруг — еще один резкий, стремительный поворот. Я почувствовала глубокую тоску по чему-то такому, чему я не смогла подобрать название. Во время путешествия по Шотландии на велосипеде я натолкнулась на «Финдхорн»[5], религиозную общину, расположившуюся в восточной части графства Инвернесс. И тогда я поняла, хотя бы отчасти, причины своей тоски. Я прожила там три года. За это время я научилась осознавать свою тоску как духовный голод и поняла, что есть способы, которые могут утолить эту глубинную потребность, этот настоятельный внутренний зов. Я уехала оттуда только потому, что мои друзья попросили меня помочь в организации другого нетрадиционного Центра [«Виндстар»[6]], неподалеку от города Аспен в штате Колорадо, где я надеялась объединить заботу о своем духе с заботой об окружающей среде. Оттуда мой путь лежал в аспирантуру, но и он был не совсем обычным — я занялась междисциплинарными исследованиями восточной и западной культуры, трансцендентальной философией и психологией [в Калифорнийском институте интегральных исследований].

Именно там я впервые прочитала работы Кена Уилбера, которого, как я слышала, многие считали ведущим теоретиком в малоисследованной сфере трансперсональной психологии (которая занимается тем же самым, что и ортодоксальная психология, но при этом включает в поле своих исследований и психологию духовного опыта). Кена уже тогда называли «долгожданным Эйнштейном в науках о сознании» и «гением нашего времени». Мне понравились его книги — в них разъяснялись многие непростые вопросы, над которыми я билась, разъяснялись с четкостью, которая немало вдохновила меня. Я помню, как понравилась мне фотография на задней стороне обложки одной из его книг — «Общительный Бог» (Sociable God). С нее смотрел элегантный бритоголовый мужчина в очках, которые подчеркивали пристальность, сосредоточенность взгляда, а фоном служил внушительный книжный шкаф.

Летом 1983 года я была на ежегодной конференции по трансперсональной психологии и услышала, что там же присутствует знаменитый Кен Уилбер; правда, делать доклад он не собирается. Несколько раз я видела его издали (трудно не заметить бритоголового человека ростом метр девяносто) в окружении почитателей, а один раз — когда он сидел на диване и казался совершенно одиноким. Я не особенно думала о нем, пока несколько недель спустя моя подруга Фрэнсис Воон, с которой мы были в одной группе во время путешествия по Индии, не пригласила меня поужинать в обществе Кена.

Я не мог поверить, что Фрэнсис и Роджер наконец-то сошлись во мнениях. Терри Киллам. Очень красивая, невероятно умная, у нее превосходное чувство юмора и потрясающая фигура, она занимается медитациями и пользуется всеобщей симпатией. Звучало слишком красиво, чтобы быть похожим на правду. Если она настолько хороша, то почему рядом с ней никого нет? Все время я относился скептически к этой затее. Опять двадцать пять, думал я, набирая ее номер, еще одно свидание «вслепую». Всевозможные ритуалы, которые надо соблюдать при свидании, были мне ненавистны хуже зубной боли. В конец концов, почему бы не умереть одиноким, жалким и несчастным? По мне это лучше, чем вечно ходить на свидания.

У меня было обыкновение проводить лучшее время года с Фрэнсис Воон и Роджером Уолшем[7] в излюбленном доме Фрэнсис в Тибуроне, где нижнюю комнату приспособили специально для меня. Фрэнсис к тому времени была заметной фигурой — бывший президент Ассоциации трансперсональной психологии, будущий президент Ассоциации гуманистической психологии, автор нескольких книг, из которых самая примечательная — «Внутренний ковчег» («The Inward Arc»); не говоря уже о том, что она была красива и выглядела намного моложе своих сорока с небольшим лет. Роджер родился в Австралии, но последние два десятка лет прожил в Штатах. Он преподавал в Калифорнийском университете в Ирвине, а на выходные прилетал сюда, чтобы быть с Фрэнсис. Он тоже написал несколько книг; совместно с Фрэнсис они редактировали самое известное (и самое лучшее) введение в трансперсональную психологию — книгу «Пути за пределы эго». Роджер относился ко мне как к брату — в моей жизни такое случалось впервые, и вот все мы обосновались на Парадиз-Драйв и жили словно небольшая и дружная семья.