Путь мистика - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" Страница 42

Просто скажи правду!

Любимый Ошо,

Однажды я наблюдал гипнотизера, который под гипнозом вводил людей в воспоминания прошлых жизней. Это было весьма убедительно, потому что гипнотизируемые описывали подробности, окружающее, ситуации и так далее. Почти в каждом случае эти люди втягивались в травматический опыт, который обычно достигал кульминации в их смерти. Кажется, правильно используемый, этот метод мог бы быть ценной техникой. В этом случае, однако, я почувствовал, что гипнотизер был довольно нечувствителен к людям после их опыта. По некотором размышлении я должен также добавить, что это случилось в Калифорнии. Пожалуйста, прокомментируй.

Хорошо, что ты добавил, что это случилось в Калифорнии. В Калифорнии возможно все. И то, что тебе показалось странным, не поразило бы тебя так, если бы ты знал, что техник может использовать что угодно, в особенности гипнотизм.

Этот человек знал только технику; он понятия не имел, что происходило с этими людьми. Он понятия не имел, что должен быть чувствительным к этим доверяющим людям, которые входят в опыт смерти, прошлой жизни. Он был только техником. Он был более заинтересован в том, чтобы использовать гипнотизм как профессию. Может быть, он продал билеты, и его интересовало только, сколько он заработал. Это люди, из-за которых гипнотизм осуждается во всем мире.

Прежде чем Индия разделилась... Для меня в разделении Индии и Пакистана величайшей потерей было то, что многие прекрасные вещи исчезли с индийских улиц. Раньше где угодно на улице в Индии можно было найти магов и гипнотизеров, которые совершали такие чудеса, что невозможно поверить, - но все они были мусульманами.

И это было как бы семейной тайной, и они не выдавали ее больше никому. Они не очень много зарабатывали: если за одно представление из тех мелких монет, что кидала толпа, набиралось пять рупий, этого было достаточно. Но они делали что-то невероятное. Но они сами понятия не имели, что они делали; они просто знали технику. Они владели техниками и использовали эти техники, которые могут сделать человека воспламененным, освобожденным - для привлечения толпы на улице.

Это было большой потерей, потому что когда Индия разделилась, эти мусульмане перебрались в Пакистан. Не знаю, продолжают ли они по-прежнему делать все эти вещи. Пакистан - маленькая страна, и столько магов со всей Индии... гипнотизеров и всевозможных трюкачей, канатоходцев. Если все они собрались в Пакистане... Пакистан - небольшое место; он не может позволить себе столько представлений. Никто не будет обращать на них внимания. Скорее всего, они выбрали другую профессию.

В Индии это было возможно, потому что это большая страна, и можно до бесконечности перебираться из одного города в другой. Но вопрос в том... Моим опытом тоже снова и снова было, что все они, без единого исключения, были нечувствительными людьми. Их совершенно не заботило, происходит ли в человеке какой-нибудь духовный рост. Их интересовали только деньги.

Таким же образом, человек, которого ты видел в Калифорнии, был просто техником, который знает простой метод гипноза и может этим зарабатывать деньги. Его не волнуют, не интересуют все эти люди и их прошлые жизни; его интересуют только деньги. И, кроме того, он дает одно и то же представление пять раз в день - на этом углу, на том углу, в этом театре, в той аудитории.

Точно так же врачи становятся нечувствительными в больницах. Целыми днями они видят боль, страдание, переломы, операции - все это становится техникой; если они будут слишком чувствительными, они умрут.

В Индии не найдется ни одного джайнского врача. Я искал по всей стране. Куда бы я ни приехал, я спрашивал:

- Есть ли в этом месте хоть один врач, который был бы джайном?

Я не встречал ни одного. И причина в том, что джайн не может заниматься хирургией, потому что в нем воспитывают такую чувствительность к насилию. Он не может убить и муравья; как он может резать человеческое тело? И прежде чем резать человеческое тело, он должен резать лягушек, и так далее. Это невозможно.

Я знал одного молодого человека, который настоял на том, чтобы поступить в медицинский колледж, но когда ему пришлось резать лягушку, он не смог этого сделать. Он упал в судороге, потерял сознание, и ему пришлось покинуть колледж. Ему сказали: «Займись чем-то другим; это не для тебя. Если ты не можешь разрезать лягушку, живую лягушку, как тебе удастся делать хирургические операции?»

Я знаю этого человека. Он сам рассказал мне историю о том, как его выгнали из медицинского колледжа. Он осмелился пойти против своих родителей и друзей, которые говорили:

- Ни один джайн не может заниматься такой работой. Но он хотел принять вызов. Он сказал:

- Что в этом особенного? - просто резать лягушек... Посмотрим, может быть, я привыкну к этому.

Но тебе приходится резать живую лягушку; и если тебя воспитали в огромном преклонении перед жизнью, ты просто замираешь, руки тебя не слушаются.

Врачи становятся очень нечувствительными, и их нельзя винить, им тоже нужно жить. Они становятся как роботы. Они могут разрезать тебе руку и ничего не почувствовать, они могут вынуть тебе глаза и ничего не почувствовать, потому что если они каждый день будут переживать за каждого пациента, то вскоре умрут от сердечного приступа. Им невозможно оставаться чувствительными.

То же самое происходит с людьми, которые используют гипнотизм, месмеризм и тому подобное. Эти вещи очень таинственны, и это вызывает в людях интерес, а все их усилия направлены на то, чтобы вызвать интерес. Они будут продолжать говорить вздор, чтобы заинтересовать тебя, но использовать людей, переживающих травмы, это постыдно; этого нельзя делать.

Гипноз нужно отнять из рук профессионалов, людей, которые используют его ради денег. Он должен стать храмовым методом, чем-то священным. Это и есть нечто священное.

Любимый Ошо,

Правда - слушая тебя, часто я чувствую себя окруженной мягкостью, покоем, молчанием, но внутри этого всего - такая глубокая жажда. Это также иногда случается, когда я ошеломлена и приведена в восторг закатом солнца, полной луной, красивой музыкальной пьесой. В этом всегда есть жажда, почти как сладкая боль. Ошо, чего именно я жажду?