Хазрат Хан - Учение суфиев Страница 44

Тенденция противоречить может вырасти настолько, что, когда некоторые люди слышат даже свои собственные идеи, произнесенные перед ними, они будут занимать противоположную точку зрения для того, чтобы приготовить позицию для дискуссии. Есть персидская пословица: “О, молчание, ты есть неоценимое благословение, ты покрываешь ошибки глупцов и даешь вдохновение мудрецам!”

Как много глупых вещей мы говорим только через привычку говорить! Как много бесполезных слов мы говорим! Если мы представлены кому-то, мы должны говорить, если же нет - нас посчитают невежливыми. Затем происходят такие разговоры, как: “Такой прекрасный день; холодно”, какой бы ни была погода, так будет: такой разговор без причины со временем превращается в болезнь, так, что человек не может продолжать без того, чтобы не опустошать головы других речами о бесполезных вещах. Он не может здравствовать и мгновения без этого вследствие своего самоинтереса, он станов&тся таким любителем поговорить, что иногда он будет рассказывать всю историю своей жизни постороннему, препятствуя тому говорить, хотя этот человек может быть очень скучающим, желая при этом сказать: “Почему меня должно заботить все это?” И люди также выдают секреты, раскаиваясь в том, что они сказали.

Тем же произнесением слов, человек показывает нетерпение в своих словах, гордость, предубеждение, за которые ему приходится затем извиняться: именно отсутствие контроля над речью причиняет все это. Слово иногда ценнее всех мировых сокровищ, и, опять же, слово призывает человека к мечу.

Есть различные пути получения вдохновения, но лучший - это молчание. Все мистики хранили молчание. Во время моих путешествий по Индии все великие люди, которых я встречал, хранили молчание хотя бы несколько часов, а некоторые по двадцать часов в день.

В Хайдерабаде жил мистик, которого звали Шах Кхамуш. Он был назван так из-за своего молчания. В юности он был очень умным и энергичным молодым человеком, и однажды он пришел к своему муршиду, и как обычно, у него был вопрос, что естественно для ученика. Муршид сидел в экстазе и, так, как он не хотел разговаривать, он сказал ему: “Помолчи”. Мальчик был сильно поражен. Он никогда раньше не слышал таких слов от своего муршида, который был всегда так добр и терпелив, и желал ответить на вопросы ученика. Но это был урок, которого было достаточно на всю его жизнь, он был разумной личностью. Он вернулся домой и не говорил ни со своей семьей, ни даже с родителями. Тогда муршид, видя его таким, больше с ним не говорил. Многие годы Шах Кхамуш никогда не говорил, и его психическая сила стала так велика, что было достаточно взглянуть на него, чтобы получить вдохновение. Куда бы он ни смотрел - он вдохновлял. Куда бы он ни бросил свой взгляд - он лечил. Это было не так давно, возможно двадцать пять лет назад.

Есть опьянение в деятельности, и в наши дни активность увеличивается так сильно, что с утра до вечера нет никакого отдыха, в следствии наших повседневных занятий, которые держат нас в постоянном движении. А ночью мы так устаем, что мы хотим только спать, и на следующее утро деятельность начинается заново. Этим образом жизни многое разрушается: человек так рвется к наслаждениям, что он не думает, есть ли это жизнь, чтобы ей наслаждаться. Каждый человек должен иметь хотя бы час в день, в который он будет спокоен и тих.

После тишины речи, приходит тишина мысли. Иногда, хотя человек и сидит безмолвно, но все время мысли прыгают вверх и вниз. Ум может не хотеть этих мыслей, но они приходят все те же самые. Ум впускает их как в бальный зал, и они танцуют в нем. Одну мысль нужно сделать такой интересной, такой важной, что все другие мысли должны быть ею выгнаны.

Когда мысли будут утихомирены, тогда придет тишина чувства. Мы можем ничего не говорить против человека, в нашем уме нет мыслей против него, но если в нашем сердце есть чувство пренебрежения к нему, он будет это чувствовать. Он будет чувствовать, что в этом сердце есть горечь к нему. Также и в случае с любовью и болезнью.

Абстрактное значит, что существование за пределами этого мира, где все формы существования смешены, там где они все встречаются и это абстрактное или отвлеченное имеет свой звук. Когда этот звук настолько утихомирен, и человек идет за его пределы, тогда он достигает высочайшей ступени - Наджат - Вечность: но, определенно, необходимо великое усилие, чтобы достичь этого состояния.

10. СВЯТОСТЬ

Человек часто задается вопросом о том, что означает слово “святой”. Иногда его понимают как духовный, благочестивый, чистый, религиозный; но ни одно из этих слов не объясняет полностью его значения. Святость – это следующая ступень над благочестием. Богоосуществление или богоосознание есть благочестие; самоосуществление есть святость. Первый шаг к самоосуществлению – это именно осуществление Бога в себе; не через самоосознание человек осуществляет Бога.

Святость есть искра божественности в человеке, и нет такой души, которую можно было бы признать лишенной этого. Искра божественного – это сам свет, и, хотя он существует и на низших уровнях творения, у животных и птиц, деревьев и растений и у любой другой формы жизни, именно в человеке он получает возможность развиться в пламя. Сначала этот свет сокрыт в сердце человека, по мере того, как сияние божественности начинает излучаться из сердца, в человеке появляются признаки святости. Это происходит потому, что святость не является человеческим наследием; она унаследована каждой душой от Бога. Но проявляется она лишь тогда, когда сердце открыто и из божественной икры взвивается вверх язык пламени, освещающего путь человека в жизненном странствии к духовной цели. Именно из-за непонимания этого человек может признавать определенного учителя, в котором он сам, или его друзья, или предки видят божественность, и в то же время отвергать всякого другого учителя, несмотря на его очевидность святости. Святость не принадлежит какой-либо конкретной расе, сообществу или семье. Она естественно проявляется в жизни некоторых; в жизни остальных ее приходится отыскивать. Огонь присутстсвует в них, но он похоронен; его надо извлечь на поверхность. Иногда требуется раздуть огоньб чтобы помочь ему разгореться.

Святость имеет различные смыслы в зависимости от того, с чем она связана. Религиозная святость – это нравственность, философская святость – это истина, духовная святость – экстаз, святость в магии – это могущество, святость в героизме – это храбрость, святость аскета – это безразличие или беспристрастность, святость поэта – красота, а святость лирика – любовь.

Существует много рассказов о святых, живших в пещерах в Гималаях. О них можно прочитать в книгах. Нет сомнения, что души, достигшие высших степеней осуществления души, действительно испытывают стремление удалиться от мира и его раздоров и отыскать себе уголок, где никто их не найдет; однако немало в высшей степени медитативных людей можно встретить и в людской толпе. Я видел просветленных в разных обличьях: среди нищих и богачей, бродяг и правителей, среди религиозных и нерелигиозных людей. От всех них постоянно исходили духовные вибрации, и всеобщее братство, которое естественным образом вдохновляет душу, сознающее свое Я, проявлялось в их каждодневной жизни.

Девять лет своей жизни в Индии я провел в путешествиях с юга на север и с запада на восток, странствуя в поисках святых душ, и никогда в мой ум не закрадывалась мысль, что святые принадлежат к какой-то конкретной религии или вероисповеданию. Индуист склоняется перед своими божествами, мусульманин взывает к своему Господу, парс поклоняется огню, но верующий, ищущий Бога, ищет тайные жилища святых. Бог говорит с верующим устами святого, тогда как Бог ортодокса скрыт в теориях, Бог идолопоклоника заключен в святыне, а Бог исследователя-интеллектуала теряется в неясностях. Стремление к духовному осуществлению, родившееся в моем сердце, всю жизнь заставляло меня искать этих святых. Кто ищет, тот находит; и мне тоже удалось найти такие души. Я встречал их не только в глубинах лесов или в горных пещерах, но даже среди толпы.

Возникает вопрос: можно ли распознать в человеке святость по его поступкам? Конечно, ее можно увидеть в поступках, но кто возмется судить поступок, если даже для мудреца трудно высказать суждение о поступке наихудшего из грешников? Кто кроме глупца примется судить святого? Несомненно, святость можно узнать в доброте, однако никто не может установить стандарт доброты, поскольку то, что для одного хорошо, для другого плохо; иногда для одного является ядом то, что для другого – лекарство. Доброта каждого человека особенна. Самый плохой человек на свете может упрекнуть самого лучшего в недостатке доброты, если, пожелает, потому что никогда еще доброта одного человека не оказывалась таковой для всех и никогда не окажется. Но святость сама по себе есть доброта, даже если она не согласуется со стандартами добра других людей. Святость – это постоянно изливающийся фонтан света, это феномен сам по себе; он – просветление, и он просветляет. Свет не имеет никакого другого доказательства кроме себя самого. Святость не нуждается ни в утверждении, ни в защите и ни в гласности. Она сама себя утверждает, сама себя защищает, сам свет служит ей оповещением.