Бхагаван Раджниш - Гусь снаружи Страница 46

Махавире поклоняются, потому что он ходил голым; он истязал себя, страдал. Будде поклоняются, потому что он был королем и отказался от всех своих удовольствий. Я не отказался ни от чего. Фактически, я родился бедняком, а живу как король. Мне не нужно поклоняться, потому что мне не нужно ничего компенсировать. Я не создаю ни в ком никакой вины. Я не мучаю себя.

Вы можете легко простить себя, не к чему продолжать носить чувство вины.

Сам вопрос о том, что случится в будущем, политический. Политика всегда волнует будущее.

Видного политика укусила собака, но он не придавал этому значения до тех пор, пока не заметил, что лечение раны займет долгое время. В конце концов, он проконсультировался с доктором, который взглянул на него один раз и приказал привести собаку. Как он и подозревал, собака была больна бешенством. Поскольку начинать колоть пациента, было уже поздно, доктор почувствовал, что нужно подготовить его к худшему.

Политик сел за стол доктора и начал писать. Врач попытался утешить его: «Возможно, все не так плохо. Вам не нужно писать сейчас завещание».

«Я и не пишу никакого завещания», - ответил политик. - «Я просто составляю список людей, которых я должен искусать».

Меня совершенно не интересует будущее. Этого мгновения уже более чем достаточно. Оно переполняет. Я наслаждаюсь им. Это мой образ жизни: жить от мгновения к мгновению, я не пророк, я не пришел сюда, чтобы определить судьбы человечества в будущем - эта ерунда совершенно мне нужна. Кто я такой, чтобы определять будущее человечества? Я живу в этом мгновении, радостно; этого достаточно. И люди, которые будут приходить, найдут свой путь в жизни. Страдать или радоваться - все зависит от их интеллигентности. Я не могу ничего определять, но мой способ работы таков, что невозможно создать философию, догму, вероучение, церковь, абсолютно невозможно.

Восьмидесятипятилетний Вилли Джонс зашел в местный бар, чтобы выпить и поговорить с друзьями. О мистере Джонсе говорил весь город, потому что он недавно женился на прекрасной девятнадцатилетней девушке. Друзья угощали старика выпивкой в надежде вытянуть из него рассказ о его первой ночи. И наконец он стал рассказывать: «Мой младший сын донес меня до кровати и положил рядом с молодой невестой. Мы провели ночь вместе, и затем три сына сняли меня с кровати». Тут все вокруг стали спрашивать, почему три сына снимали его, если только один положил. Он гордо ответил: «Я боролся с ними».

Живите каждое мгновение тотально. Ты спрашиваешь меня, Биной Томас:

Здесь все так наполнено жизнью...

Здесь все наполнено жизнью, потому что мы живем здесь и сейчас. Все наше видение принадлежит здесь и сейчас. Мы не заглядываем за пределы этого, потому что за пределами ничего не существует. Все, что приходит, это всегда сейчас. Время это изобретение. Сейчас это реальность. Это творчество происходит по той простой причине, что мы устранились из прошлого и будущего. Вся наша энергия остается незаблокированной или в прошлом, или в будущем. Когда вы уводите всю свою энергию от прошлого и будущего, происходит огромный взрыв. Этот взрыв есть творчество. И это лишь начало - каждый день, каждое мгновение все становится более интенсивным, более страстным. Но мы не пытаемся никоим образом контролировать будущее.

Я не пророк, не мессия. Для меня претензии Иисуса Христа и подобных людей выглядят детскими: они пришли избавить все человечество от его грехов. Кришна говорит в Гите: «Когда религия будет утрачена, я вернусь». Для меня все это ерунда. Не нужно никому приходить; люди, которые находятся здесь, позаботятся о себе. Я готовлю моих людей жить радостно, экстатично. Поэтому когда меня здесь не будет, для них это не будет иметь никакого значения. Они будут жить также - и возможно, моя смерть принесет большую интенсивность в их жизнь. Смерть это всегда прекрасный фон, который делает вашу жизнь более интенсивной. Но мой ашрам никогда не станет мертвой институцией. А если станет, то он не будет моим ашрамом. Ты спрашиваешь меня:

Когда ты покинешь свое тело, станет ли ашрам мертвой институцией, и будешь ли ты обожествлен и забыт?

Я не оставляю никому ничего. Я провозгласил себя Ошо - блаженным. Я не оставляю никому ничего. Почему я должен оставлять это кому-то? Я знаю, что я блаженный - и лишь я могу знать. Как может кто-то другой знать это? И я хочу соблазнить моих людей понять в полной мере - что и они блаженны. Меня невозможно обожествить - я уже сделал это. Что же осталось вам? Я не завишу ни от кого.

Перед тем, как я покину мир, я обязательно сделаю вот что - пусть это будет между нами, никому не рассказывай - перед тем, как я покину мир, я провозглашу всех моих саньясинов блаженными. Тысячи Ошо по всему миру! Не нужно будет создавать для меня никаких особых алтарей – я буду растворен в моих людях. Так же как вы можете попробовать воду моря на вкус, и оно везде будет соленым, вы сможете попробовать любого из моих саньясинов, и вы найдете тот же вкус - вкус Ошо, вкус блаженного. Я жду подходящего мгновения.

Когда будет создана новая коммуна, всех моих саньясинов будут звать блаженными. Это будет в самом деле движение блаженных.

Второй вопрос:

Ошо, если жизнь так прекрасна, зачем тогда быть просветленным и не рождаться вновь?

Дэва Випул, вовсе не к чему. Именно это я продолжаю говорить вам, но вы не слушаете. Ваш вопрос показывает, что вы не слушали. Вопрос начинается:

...если жизнь так прекрасна...

«Если» и «но» не подходят. Если жизнь прекрасна, тогда вам нужно быть просветленным. Жизнь прекрасна, поэтому не нужно быть просветленным. Випул, ты что же, поляк?

Дама искала в книжном магазине книгу в подарок больному польскому другу. Когда ее спросили, хочет ли она чего-нибудь религиозного, она ответила: «О нет, мой польский друг уже близок к выздоровлению!»

Если вы можете отбросить «если», тогда вы уже на пути к выздоровлению. Но это «если» присутствует - я могу это видеть, оно давит на вас, как огромная гора. Я не вижу смысла в том, чтобы быть просветленным. Все уже и так прекрасно как есть. Но если вы начинаете с гипотетического вопроса, тогда вы не почувствовали жизнь. Отбросьте «если», и вы просветленный. Больше просветления ничего нет. Это простое признание того факта, что вы без необходимости бегали за своим собственным хвостом. И когда вы поймете это, вы можете прекратить это делать, просто сесть на солнце и позагорать.

Фермер-поляк был удивлен тем, что у него во дворе так тихо. Однажды он решил выяснить, что за этим стоит, и спросил об этом своего рабочего, который шел по направлению к сараю.

«Мы там играем в веселую игру. Девушки прячутся головой в сено, а потом угадывают, кто это сделал».

«Это забавно. Нельзя ли к вам присоединиться?»

«Наверное, можно», - сказал рабочий. - «Ваша жена играет в нее уже шесть недель».

Вы можете присоединиться, но отбросьте «если». Те, кто отбросил «если», уже присоединились. Будды, Кришны и Заратустры присоединились к этой игре, просто отбросив «если». Но, Випул, очень трудно отбросить «если» и «но» - ум состоит из них; это основа ума. А все умы это поляки, помни.

Папа Польский, в конце концов, убедил своих кардиналов найти для него женщину, чтобы он смог лучше понять проблемы человечества.

«Во-первых», - сказал Папа, - «у нее должны быть определенные качества. Она должна быть слепой, чтобы не видеть, что я делаю с ней. Во-вторых, она должна быть глухой, чтобы не слышать, что я говорю, и в-третьих, у нее должна быть самая большая грудь в Италии».

Люди пытаются играть в игру жизни с определенными условиями - и эти условия мешают им. Жизнь это прекрасная игра, если вы не ставите ей никаких условий. Если вы можете просто погрузиться в нее, без всяких «если», без всяких «но», тогда не нужно просветления. Вот что, в конце концов, имеется в виду под просветлением - расслабленный, спокойный подход к жизни, глубокая синхронность с существованием, общение с целым без эго.

Польская стриптизерша пришла в театр на аудиенцию с директором. Перед началом представления она положила на середину сцены большое красное яблоко и под аккомпанемент мягкой сексуальной музыки она начала свой номер.

Музыка доходит до кульминации; она почти раздета. Грохочут цимбалы и барабаны, и к удивлению директора она наклоняется над сценой, делает три впечатляющих пируэта и садится на большое красное яблоко.

Когда она поднялась, чтобы поклониться, яблоко уже исчезло. Директор восторженно хлопает ей:

«Вы прославитесь на весь мир. Мы организуем выступления в больших театрах Токио, Гамбурга, Нью-Йорка и Парижа».