Брент Кертис - Священный роман Страница 46

Спасительные воспоминания также затрагивают и Вечный зов, который мы слышали. Я хочу стать владельцем ранчо, эта мечта — одна из самых заветных. Это и не удивительно. Самые романтические моменты моей жизни связаны с тем временем, когда я ребенком гостил у дедушки на ранчо, и какая-то часть меня очень хочет вернуться в те золотые летние денечки. Тяга становится особенно сильной, когда жизнь наваливается на меня всей тяжестью и действительно требуется вести себя как мужчина. Где-то в душе я снова хочу стать маленьким мальчиком, сидящим в дедушкином автомобиле. Это стремление хорошее, но оно может навсегда остаться застывшим во времени, привязанным к какому-то конкретному месту. Недавно я получил от бабушки письмо, в котором она сообщала, что продала ранчо. Что мне делать с этой частью моего сердца? Она была продана вместе с ранчо; а умерла ли она вместе с тем, чего уже не вернуть?

Иногда необходимо потерять что-то конкретное, что привило нам вкус к Романтике, чтобы наше сердце пошло навстречу чему-то реальному. В противном случае мы привяжемся к конкретной вещи и станем зависимы от нее. Самый далекий от спасительного тип воспоминания тот, который люди называют «ностальгией». Как печально бывает навещать старых друзей и родственников и заставать их в бездействии, тоскующих по «старым добрым временам». Их настоящее безжизненно, а будущее туманно, потому что они заперли себя в прошлом. Поэтому даже наши лучшие воспоминания могут стать препятствием на предстоящем пути, если мы не посмотрим на них в свете настоящей Романтики. Во время моей последней поездки на ранчо я как раз пережил такой момент. Когда я прошел через задний вход, то звук открывающейся двери принес с собой целый поток воспоминаний. В тот миг я снова почувствовал себя «призванным», как в те дни, благодаря моему дедушке. А потом я понял, что это Бог звал меня через дедушку, и Он по-прежнему зовет меня. Священный роман отдает должное этим воспоминаниям, раскрывая их истинный смысл: это намек на подлинную реальность. Я тоскую по тому времени, когда буду вечно молодым, свободным, чтобы скакать по небесным просторам с дедушкой, отцом и моими сыновьями.

Наконец, подразумевается, что мы будем делиться воспоминаниями с кем-то. Нам необходимо рассказать кому-то наши истории и услышать их истории в ответ. Нам нужно помогать друг другу толковать великую историю и нашу собственную. Когда мы регулярно приходим на богослужение, подразумевается, что мы должны вместе предаваться воспоминаниям. «Это Бог уже сделал, — говорим мы, — а это Он еще сделает». Как бы изменились утренние воскресные часы, если бы они были отмечены насыщенным пересказом Священного романа в контексте реальных жизней. Это так далеко от свидетельств, повторения догматов и прочих мероприятий, характерных для современного богослужения.

Одна из причин, по которой проповедь Евангелия в наши дни кажется такой вялой, в том, что она совершенно современна; в ней нет связи с историей святых, насчитывающей несколько сотен лет. Наша коллективная память должна включать не только святых наших дней, но и дней давно минувших. Давайте слушать не только истории Иоанна и Терезы, которые произошли неделю назад, но и истории святых Иоанна Креста и Терезы Авильской, это всего лишь два имени из бесконечного списка. Давайте обратимся к великому «сонму свидетелей» и извлечем что-то полезное из их пути, чтобы наша память могла охватить историю взаимоотношений Бога с Его людьми.

Воспоминание — это не просто ностальгия; это путь к спасению, это способ «пристально всмотреться в сердце». Герой Достоевского Алеша из романа «Братья Карамазовы» говорит: «И даже если и одно только хорошее воспоминание при нас останется в нашем сердце, то и то может послужить когда-нибудь нам во спасение». Иисус, на наш взгляд, коснулся этой идеи в притче о блудном сыне. Это классическая история о том, как человек пытается найти Романтику через ложную трансцендентность — вино, женщин, песни. Его маленькая история не сложилась, и ему показалось, что все пропало. Там, в хлеву, он был на грани катастрофы. Разве не легче было бы ему убить свое сердце приговором типа: «Так все и заканчивается. Именно такова и есть жизнь на самом деле. Чего бы ни искало мое сердце, все это ложь. Нет никакой настоящей Романтики, и я просто глупец». Драма, о которой повествует эта притча, очень жизненна. Эта Стрела застыла прямо над его сердцем, готовая пройти его насквозь, когда внезапно он вспомнил. И нашел дорогу домой.

Когда я думаю, что поставлено на карту в том путешествии, в которое я отправился, насколько ранимо мое сердце и сердца тех, кого я люблю, как быстро я обо всем забываю, я готов пасть ниц и молить Бога о милости, чтобы он дал мне способность помнить все. Джордж Макдоналд выразил это в стихах намного лучше:

Господь! Иногда, как в пустыне,Я плачу, смотря на себя:Душа без движенья, в унынии.Лишь память прошедшего дня,Когда был наполнен любовью,Был жизнью наполнен Твоей,Даст силы идти за Тобою.Напомни восторг этих дней.Господь! Груз сними с меня тяжкийИ душу опять растревожь,Пусть снова в ней вспыхнут желанья,Надежда, и страх, и любовь.Из дневника ветхого человека

Решающий груз запоминания не останется лежать на нас; если бы это было так, мы бы совсем отчаялись. Возвращаясь к отрывку из Послания к Евреям, который я цитировал ранее, повторю, что Иисус там назван «начальником и совершителем веры» (12:2). Он Тот, Кто вложил стремление к Романтике в наше сердце, и Тот, Кто первым открыл нам глаза, чтобы мы увидели, что самые заветные желания исполняются в Нем. Он отправил нас в путь и связал с нами Себя, чтобы видеть нас насквозь. Несмотря на то, что мы можем надолго забыть о Нем, Он не забывает нас:

Но я всегда с Тобою; Ты держишь меня за правую руку. Ты руководишь меня советом Твоим, и потом примешь меня в славу. … Изнемогает плоть моя и сердце мое: Бог твердыня сердца моего и часть моя вовек.

Пс. 72:23,24,26

Не оставит Он нас и без воспоминаний на нашем пути. «Мир полон подарков, которых не развернули, и сюрпризов, которые никого не удивили, — пишет Энни Диллард, — их разбрасывает во все стороны щедрая рука». Наше сердце может быть возвращено к жизни, и самые незначительные вещи станут значительнее благодаря трансцендентности, когда мы зададим простой вопрос: что они рассказывают нам о Священном романе?

Этим летом я узнал его в стрекотании сверчков. После того как я уложил мальчиков в кровать, после ритуала с несколькими стаканами воды, путешествия на горшки и молитв дом наконец затих. Я стоял у окна на верхнем этаже и смотрел на наш двор и на стремительно надвигающуюся темноту, теплый ветерок ласкал мое лицо, я прислушался. Возможно, из-за долгой зимы, которая только что закончилась, а возможно, из-за долгой стужи в сердце, которая ей сопутствовала, но в стрекоте кузнечиков было что-то, что освободило мое сердце. Воспоминания о прошлых теплых летних днях нахлынули и смешались с ожиданием лета, которое было впереди. За всем этим давало о себе знать что-то более глубокое, что-то пронзительно молодое, но в то же время вечное. Оно нашептывало обещание наступающего лета, которое никогда не перейдет в осень.

Об авторах

Брент Кертис — христианский консультант по вопросам семьи и брака. В 1992 г. вышла в свет его книга «Вина». Он и его соавтор Джон Элдридж читают курс лекций, посвященных теме «Священный роман», который они иллюстрируют фрагментами фильмов и музыкальных произведений. Брент проживает в Колорадо Спрингс со своей женой Джинни и сыновьями Дрю и Беном.

Джон Элдридж, руководитель Программы семинаров и исследований по вопросам семьи, регулярно выступает на конференциях, проводящихся по всей стране. Джон имеет степень по библейскому консультированию и пять лет прослужил помощником пастора конгрегационалистской церкви Сьерра-Мадре в южной Калифорнии. Джон и его жена Стейси также проживают в Колорадо Спрингс вместе с тремя сыновьями: Самюэлом, Блейном и Люком.

Благодарность

Спасибо тебе, папа, за то, что научил меня рыбачить, познакомил меня с Западом, за то время, которое мы провели вместе на воде и в лесу. И тебе, мама, за то, что познакомила меня с театром, литературой, Шекспиром; и вам обоим за вашу любовь ко мне.

Спасибо тебе, Брент, за идею этой книги и за огромную смелость и доброжелательность, которые потребовались для нашего сотрудничества.

Спасибо моей жене Стейси, чье великодушие, вдохновлявшее меня, не выразить словами и чья любовь слишком глубока, чтобы о ней говорить. Я посвящаю эту книгу тебе.

Джон Элдридж

Любая творческая работа в каком-то смысле несет на себе отпечаток того влияния, хорошего или плохого, которое оказали люди на человека, ее выполнившего. И в связи с этим я бы хотел поблагодарить тех, кто своей жизнью и теплотой сердец внес вклад в то, о чем здесь написано.