Филлис Кристал - Обуздание нашего обезьяньего ума Страница 5

Вкратце Баба подводит итог роли ума следующими словами: "Ум считается инструментом, который может стать причиной как неволи, так и освобождения. Позвольте чувствам направлять его наружу, и он будет связывать вас. Позвольте разуму господствовать над ним, чтобы обратить его внутрь к блаженству, и он будет освобождать вас".

А вот еще одно выразительное описание, данное Бабой в форме предупреждения: "Когда воздух заполняет футбольный мяч, он принимает форму шара. Когда он заполняет воздушный шар, он принимает форму этого воздушного шара — овальную, вытянутую или сферическую. Ум принимает форму тех объектов, к которым он привязан. Если он фиксируется на маленьких вещах, он становится маленьким, если же на великих, то он становится великим. Подобно фотоаппарату, он готов запечатлеть любое изображение, на которое он направлен, поэтому вы должны быть внимательны, когда делаете снимок".

Возлюбленный Баба, возьми мою рукуЧто я держу перед тобой.Рассей облако майиСкрывающее тебя от моего взора.

Мое внутреннее Я и ты — одно,И оно в моем сердце, я знаю.Я также знаю, чтобы достичь этого состоянияНужно быть чистым, как снег.

Но в одиночку я не могу объединитьМою человеческую волю с твоей,Поэтому я ищу твоей помощиЧтобы избавиться от всего "моего".

Помоги мне, дорогой Баба, избавитьсяОт моих мнимых потребностейИ я постараюсь отвернуться от всегоЧем подпитывается мое эго.

И когда я возношусь к тебе,Пожалуйста, возьми мою руку в своюПока я не избавлюсь от своей ношиИ мой просветленный дух воспарит.

Но когда я впервые узрею тоЧто провидцы называют светом,Я могу быть потрясена этимТак что держи меня очень крепко.

Изливая мое сердце тебеЯ потеряла то облако, столь темноеТак что теперь я отдохну в тишинеПока моя душа не взлетит, подобно жаворонку.

Глава 3. Обезьяна шарманщика

Вскоре после того, как я начала писать эту книгу, мой муж и я поехали на уик-энд в северную Калифорнию. Мы планировали позавтракать на близлежащей набережной, и Сидней высадил меня раньше, в то время как я ждала его, пока он поставит машину на стоянку. К моему полному изумлению, прямо перед тем местом, где я стояла, оказался шарманщик со своей маленькой обезьянкой, обученной выполнять трюки. Я едва могла верить своим глазам, поскольку я не могу вспомнить, чтобы я видела хотя бы одного с тех пор, как я уехала из Англии, или может быть даже с того времени, когда я была еще ребенком.

Я была очарована тем, как он, вращая ручку, извлекал мелодию из своей шарманки, в то время как его маленький компаньон, одетый в крошечный костюм, дополненный шляпой и ремешками, и с поводком, удерживаемым в руке его хозяина, давал представление перед собравшейся аудиторией. Несколько родителей со своими детьми собрались, наблюдая, как обезьянка исполняла свои трюки, завершив представление пожатием руки каждому ребенку по приказанию ее хозяина. Я подумала, что многие из этих детей видели такое зрелище впервые и были восхищены им. Но мне оно показалось превосходным примером того, как наши обезьяньи умы должны быть обузданы и взяты под контроль, вместо того, чтобы позволять им оставаться без надзора и совершать самые разнообразные проказы, что склонны делать и обезьяны, и умы.

Когда через несколько дней после этого случая я работала с клиентом, я попросила, как обычно, чтобы мне было показано то, что сможет оказать ему помощь в данное время. Огромная фигура Ханумана появилась перед моим внутренним взором, по-видимому, осуществляя контроль над сеансом. На предыдущей встрече с этим же человеком мне был показан ясный, глубокий, зеленый водоем, предназначенный для использования ним для успокоения его ума. Он должен был концентрироваться на гладкой поверхности воды и наблюдать, как возникает случайная рябь, и как она, в конечном счете, рассеивается. Как только появился Хануман, я была возвращена назад к водоему и заметила этого же самого человека, сидящего около него. Он наклонился над водой, вглядываясь в глубину. Но, к моему удивлению, когда я увидела его отражение в воде, я заметила маленькую обезьянку, сидящую на корточках на его левом плече, шепчущую ему на ухо.

Когда я рассказала ему об этой картине, он тотчас же согласился с этим, сказав, что у него действительно есть "обезьянка на его спине", как он сам выразился. Он продолжил, сообщив мне, что ему даже удалось заметить ее краем глаза сегодня рано утром, и что он упомянул об этом своей жене. В то время как он продолжал соединять это с привычным образом поведения, сохранявшимся, несмотря на все усилия с его стороны изменить его, воспоминание о шарманщике и его обезьянке вспыхнуло в моем уме. Это показалось превосходным решением его дилеммы. Поэтому я предложила ему следующее — при помощи "активного воображения" он мог бы выдрессировать обезьянку, которую он воспринимал, надеть на нее ремни и взять в руки поводок, чтобы держать под контролем ее движения. Затем он мог бы начать учить ее брать пример с Ханумана — посвящать свое время и энергию служению тому символу, который был выбран в качестве олицетворения Высшего "Я".

Конечно же, эта сцена отражает реальное положение дел не только для этого человека, она также применима и к большинству людей, которые сбиты с пути своими обезьяньими умами. Они должны взять на себя ответственность за обуздание обезьяньей тенденции безостановочно бродить, искушающей их стать привязанными — и, возможно, пристрастившимися — ко всему, что они видят, что возбуждает их желание обладать этим, схватив его и не отпуская.

Немного позже на том же сеансе я вспомнила три маленьких вырезанных из дерева обезьяны, которые обычно находились в гостиной комнате дома, где я росла в Англии. Одна обезьяна закрывала руками свои глаза, другая закрывала уши, а третья прикрывала руками рот. Это означало: "Не смотрите на плохое; не слушайте о плохом; не говорите плохо". Я видела их каждый день много лет, и все же никогда на самом деле не понимала их послание, и, конечно, не применяла его. Но теперь, когда воспоминание о них всплыло в моем уме, я поняла, что они символизируют также еще и необходимость держать под контролем три чувства — зрение, слух и вкус, с дополнительным аспектом — речью, чтобы они не вызывали привязанности ума к объектам, которые они доносят до него.

Глава 4. Хануман

В Рамаяне, одном из древних индийских эпосов, Хануман представлен как Бог обезьян, сын Бога ветра. Он известен своей полной и непреклонной преданностью Раме, олицетворяющим Бога, пребывающего во всех живых существах. Баба описывает Ханумана как воплощение храбрости. Его важность для людей заключается в его вдохновляющем примере того, как наши обезьяньи умы могут быть взяты под контроль непоколебимым служением нашему Высшему "Я".

Как обезьяна, он символизирует нашу инстинктивную или животную природу, со всеми ее пристрастиями и привязанностями. Но своим примером он показывает выход из этой дилеммы. Посвятив всю свою жизнь служению Раме, он смог подчинить свою животную природу Атме, или пребывающему внутри Богу, и благодаря этому ему удалось поднять свое сознание от инстинктивного, бессознательного уровня до уровня сознательного и развитого человеческого существа. Он показывает путь, и, если мы захотим, мы можем последовать его примеру и высвободиться из западни, в которой мы позволили себе оказаться из-за нашей собственной жадности и привязанности к материальному миру.

Следующая небольшая причудливая история о Ханумане, взятая из истории Рамаяны, пересказанной Бабой, хорошо поясняет этот момент: "Однажды после коронации Сита и трое братьев Рамы собрались и задумали исключить Ханумана из севы (служения) Раме. Они захотели, чтобы все различные услуги, оказываемые Раме, были разделены только между ними. Они решили, что у Ханумана уже было достаточно возможностей. Итак, они составили настолько исчерпывающий, насколько они могли вспомнить, список услуг от рассвета до заката, вплоть до самых незначительных мелочей, и поделили все пункты только между собой. В присутствии Ханумана они представили перечень обязанностей и соответствующих им исполнителей Господу. Рама выслушал предложение о новом распределении обязанностей, прочел список и одобрил его улыбкой. Он сказал Хануману, что все задачи назначены другим, и что теперь он может отдохнуть. Хануман попросил прочесть список, и когда это было сделано, он заметил пропуск — задачу "щелкнуть пальцами, если господин зевнет". Конечно же, будучи императором, Рама не мог позволить себе делать это сам. "Это должен делать слуга", заявил Хануман. Рама согласился с этим и возложил данную задачу на Ханумана".