Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Синтез йоги – I Страница 65

Отвержение привязанности к действию и его плодам является началом широкого движения к обретению абсолютной уравновешенности ума и души – уравновешенности, которая должна стать всеобъемлющей, если мы намерены стать совершенными в духе. Ибо поклонение Владыке трудов требует от нас ясного различения и радостного признания его присутствия в нас самих, во всем сущем и во всех событиях. Уравновешенность есть знак такого преклонения; она является тем основанием, тем незыблемым алтарем, на котором душа может совершать подлинное жертвоприношение и поклонение Божественному. Господь равно присутствует во всех существах, и мы не должны делать никаких существенных различий между собой и другими, между мудрецом и невеждой, другом и врагом, человеком и животным, святым и грешником. Ни к кому не должно быть у нас ненависти, презрения или отвращения; ибо во всех мы должны видеть Единого, скрывающегося под той или иной маской или являющего себя в том или ином образе по собственному усмотрению. В одном он может едва приоткрыться, в другом – стать более явным, еще в ком-то – оставаться полностью скрытым или представать в совершенно искаженном виде, – всегда действуя наилучшим образом в соответствии со своей волей и знанием того, в какой форме он собирается выразить себя в них и какую работу совершить в их природе. Всё есть наше «Я», единое «Я», принявшее множество форм. Ненависть, неприязнь, презрение, отвращение, так же как и влечение, привязанность и предпочтение естественны, необходимы и неизбежны на определенной стадии: они помогают совершать и поддерживать в нас выбор Природы. Но для карма-йогина они являются пережитком, камнем преткновения, проявлением Неведения, и по мере того, как он прогрессирует, они должны исчезнуть из его природы. В пору своего детства душа нуждается в них для собственного роста, но они становятся ненужными для души, которая становится взрослой в процессе божественного развития. В Божественной Природе, к которой нам предстоит подняться, возможна непреклонная, даже разрушительная строгость, но не ненависть, божественная ирония, но не презрение, спокойное, проницательное и твердое отвержение, но не отвращение и неприязнь. Даже по отношению к тому, что нам предстоит разрушить, мы не должны испытывать ненависти, признавая и в нем замаскированное и преходящее движение Вечного.

И так как все вещи представляют собой единое «Я», Дух в его проявлениях, мы должны относиться одинаково в своей душе к прекрасному и безобразному, совершенному и уродливому, благородному и низменному, приятному и неприятному, доброму и злому. Тогда в нас не будет ненависти, презрения или отвращения, но вместо этого – спокойный и беспристрастный взгляд, который видит подлинный характер и истинное место каждой вещи. Ибо мы познаем, что все вещи выражают и проявляют, насколько могут, или скрывают и искажают, насколько должны в силу своих недостатков, – в тех обстоятельствах, которые им предопределены, и тем способом, который возможен для текущего состояния, функционирования и развития их природы, – некую истину или реальность, некую энергию или потенцию Божественного, присутствие которой необходимо в постепенном проявлении как для всей нынешней совокупности вещей, так и для совершенства окончательного результата. Именно эту глубинную истину мы должны искать и открывать по ту сторону преходящего внешнего проявления; и тогда, не взирая на видимые изъяны или искажения этого проявления, мы можем поклоняться Божественному, незапятнанному, чистому, прекрасному и совершенному во всех его масках и обличьях. Всё действительно должно претерпеть изменение, и мы должны не мириться с уродливыми искажениями, а стремиться к божественной красоте, не довольствоваться несовершенством, а бороться за совершенство, сделать своей универсальной целью не зло, а высшее добро. Но всё, что мы делаем, мы должны совершать исходя из духовного понимания и знания и ставить своей целью достижение божественного блага, красоты, совершенства и наслаждения, а не того, что под этим понимает человеческий ум с его системой ценностей. Если мы не обладаем полной уравновешенностью – это признак того, что мы по-прежнему остаемся во власти Неведения, что мы в действительности не поняли ничего и, скорее всего, будем разрушать прежние несовершенства только для того, чтобы создавать новые, – ибо мы подменяем божественные ценности тем, что является ценным для человеческого ума и души желаний.

Уравновешенность не означает нового состояния неведения или слепоты; она не подразумевает видение действительности в серых тонах или исчезновение всех оттенков. Напротив, в этом состоянии все различия, всё разнообразие форм выражения сохраняется, и мы можем намного более отчетливо воспринимать и более правильно оценивать всё это разнообразие, чем когда наши глаза были затуманены пристрастными и ошибочными переживаниями любви и ненависти, восхищения и презрения, симпатии и антипатии, влечения и отвращения. Но за разнообразием проявленных форм мы всегда будем видеть пребывающего в них Единого и Неизменного и мы будем ощущать, знать или, если это нам пока не дано, хотя бы верить в мудрую целесообразность и божественную необходимость каждого отдельного проявления, не важно, выглядит ли оно по нашим человеческим меркам гармоничным и совершенным или грубым и ущербным, или даже ложным и злым.

Кроме того, мы будем сохранять такую же уравновешенность ума и души по отношению ко всем событиям, приятным или болезненным: к успеху и поражению, славе и позору, хвале и порицанию, счастью и несчастью. Ибо во всяком событии мы будем видеть проявление воли Владыки всех действий и их результатов и новый шаг в развивающемся самовыражении Божественного. Тем, кто обладает внутренним видением, он открывает свое присутствие в игре мировых сил и ее результатах, во всех вещах и всех существах. Всё сущее движется к некоему божественному свершению; каждый опыт – страдания и лишения не меньше, чем радость и удовлетворение – является необходимым связующим звеном в осуществлении вселенского движения, которое мы должны научиться понимать и поддерживать. Взрывы негодования, крики возмущения, осуждение – всё это импульсивные проявления наших необузданных и невежественных инстинктов. Бунт, как и всё остальное, имеет свое предназначение в божественной игре и даже необходим, полезен, предписан для божественного развития в свое время и на своем месте; но эти невежественные движения мятежа и протеста относятся к стадии детства души или ее незрелого отрочества. Зрелая душа не осуждает, а стремится понять и овладеть, не возмущается, а принимает или старается улучшить и усовершенствовать, не восстает внутри, а трудится над тем, чтобы подчиниться, исполнить и преобразовать. Поэтому мы с одинаковой невозмутимостью будем принимать всё как дар из рук божественного Владыки. К поражению мы будем относиться как к промежуточной стадии и примем его так же спокойно, как и успех, ожидая, пока не наступит час божественной победы. Наши душа, ум и тело останутся непоколебимы во время самых мучительных скорбей, страданий и боли, если по божественному произволению они выпадут нам, и незатронуты переживаниями самой неистовой радости или удовольствия. Так, сохраняя совершенное равновесие духа, мы будем неуклонно продвигаться по нашему пути, встречая всё с одинаковой невозмутимостью, пока не станем готовы для более высокого состояния и не сможем достичь высочайшей и универсальной Ананды.

Эта йогическая уравновешенность может быть приобретена только в результате преодоления продолжительных испытаний и терпеливой самодисциплины; пока желание сохраняет силу, никакой уравновешенности быть не может, за исключением периодов покоя и бездействия или усталости от желания, – и тогда это скорее инертное безразличие или реакция на неудовлетворенное желание, чем истинный покой и состояние реального духовного единства. Более того, в этой дисциплине или в этом развитии равновесия духа существуют свои необходимые ступени и стадии. Обычно нам приходится начинать с периода воспитания терпения или выдержки, поскольку мы должны научиться воспринимать, переносить и усваивать любые воздействия. Каждый нерв нашего существа нужно научить не отшатываться от того, что причиняет боль или вызывает отвращение, и не бросаться нетерпеливо к тому, что доставляет удовольствие и привлекает, но встречать всё, не дрогнув, лицом к лицу, всё принимать, стойко переносить и побеждать. Мы должны стать достаточно сильными, чтобы выносить любые влияния, не только те, которые относятся лично к нам, но и те, которые порождены благоприятными контактами или враждебными столкновениями с мирами, которые находятся вокруг, выше или ниже нас, и с их обитателями. Мы научимся спокойно принимать и выдерживать влияния людей, событий и универсальных сил, давление Богов и атаки Титанов; мы будем смело встречать и поглощать в незыблемом океане нашего духа всё, с чем придется столкнуться на путях бесконечного опыта души. Это стоический этап развития уравновешенности, ее самый ранний, но в то же время героический период. Однако эта непоколебимая стойкость плоти, сердца и ума должна быть подкреплена неизменным чувством духовного повиновения божественной Воле: эта живая материя должна не просто подчиняться с суровой или отважной покорностью, но со знанием и смирением отвечать, даже во время страданий, прикосновению божественной Руки, подготавливающей ее совершенство. И здесь мудрый, пылкий или даже мягкий стоицизм человека, любящего Бога, предпочтительнее, чем просто языческая выдержка, опирающаяся на собственную силу, которая может сделать сосуд Божий слишком жестким, – ибо эта душевная стойкость подготавливает силу, способную к проявлению мудрости и любви; она порождает уравновешенность, основанную на глубоком живом покое, который легко переходит в блаженство. Благодаря этому периоду смирения и выдержки душа в конце концов обретает силу, позволяющую в спокойном и невозмутимом состоянии духа встречать любые воздействия и потрясения.