Ян де Гроот - Демонология Древнего Китая Страница 61

«В области Хуайань человек по фамилии Ли жил со своей женой в гармонии даже более совершенной, чем гармония лютни и арфы. Но в возрасте тридцати с небольшим лет Ли заболел и умер. Тело положили в гроб, но супруга его никак не могла найти в себе силы для того, чтобы заколотить крышку гроба гвоздями; дни и ночи напролет она горько плакала, время от времени поднимая крышку, чтобы еще раз взглянуть на лицо мужа. В старину всегда бывало так, что на седьмой день после смерти человека появлялась его ша. Накануне этого дня все, даже ближайшие родственники, убежали из дома, жена же не захотела этого делать: спрятав детей в другой комнате, она села за занавесками кровати, на которой когда-то спал ее муж, и стала ждать.

Когда пробили вторую стражу, налетел холодный ветер, лампа вдруг стала источать зеленый свет, и женщина увидела демона с красными волосами и круглыми глазами. Ростом он был в чжан с лишним, в руках держал железный трезубец; на веревке он втащил тело мужа в комнату. Но как только он увидел стоявшие перед гробом жертвенное вино и яства, он тут же бросил и веревку, и свой трезубец и начал запихивать все это себе в рот огромными горстями — каждый раз, когда он заглатывал кушанья, в животе его раздавалось щелканье. Тем временем муж в глубоком удручении ходил по комнате, прикасался к столам и стульям, тяжело вздыхая, и, наконец, подбежал к своей кровати и поднял занавески. Жена его зарыдала и схватила его в свои объятия, но тут же она почувствовала дикий холод, словно какое-то густое ледяное облако двигалось вслед за мужем, а теперь окутало и ее. Красноволосый демон попытался было оттащить мужа от нее с помощью веревки, но тут женщина стала громко звать на помощь своих сыновей и дочерей. Призрак с красными волосами убежал прочь, а жена и дети, облепив душу со всех сторон, положили ее в гроб — мертвец начал дышать. Тогда жена взяла мужа на руки, отнесла на кровать и дала ему выпить рисового отвара. На рассвете он пришел в себя. Железный трезубец демона оказался бумажным, похожим на те, что люди сжигают во время церемоний в честь духов.

Они вновь стали жить как муж и жена, и прожили так больше двадцати лет. Жена, которой к тому времени уже исполнилось шестьдесят, молилась как-то в храме Чэнхуанмяо и заметила двух лучников, которые вели закованного в кангу преступника. Приглядевшись, она узнала в закованном в кангу того самого красноволосого демона. Он обрушился на нее с проклятиями: "Из-за моего обжорства ты сумела перехитрить меня, из-за чего я должен был двадцать лет носить кангу; и теперь, когда я опять встретился с тобой, неужели ты думаешь, что я дам тебе спастись?" Женщина вернулась домой и умерла» («Цзы бу юй», гл.1).

В другой истории, включенной в это же сочинение, рассказывается, что сопровождающие ша демоны являются, оказывается, слугами властителей мира духов, вершащих правосудие в потустороннем царстве. «Повсюду, когда кто-либо умирает, на четырнадцатый день после смерти люди кладут одежду мертвеца и покрывала позади гроба, после чего вся семья прячется — люди верят, что душа придет, чтобы воссоединиться с телом. Они называют ее "возвращающейся ша"». Герой этой истории ожидает призрака своей жены и спрашивает его: «Люди говорят, что, когда человек умирает, призраки, исполняющие роль стражников, хватают его и связывают, так что возвращающиеся ша приходят в сопровождении ша — призраков. Как же тебе удалось остаться одному?» На это призрак, Пэн, отвечает: «Призраки-ша являются стражниками, виновных они тащат на веревке, обмотанной вокруг шеи; но владыка подземного мира провозгласил меня невиновным, и поскольку старые узы, связывавшие нас, еще не разрушены, он позволил мне вернуться домой в одиночестве».

В журнале Пекинского Восточного Общества за 1898 году профессор Груб приводит некоторые сведения о подобных суевериях, распространенных среди жителей Пекина. Ша ци, «смертоносное дыхание или душа», говорит он, обладает одним из пяти цветов. Она разрушает счастье того, кто попадается ей на пути. Она покидает тело покойника ночью, на первый, второй или третий день после смерти, или даже позже — колдуны-предсказатели каждый раз извещают членов семьи о точном времени. И тогда вся семья прячется, оставив в комнате в качестве жертвоприношений еду и, если умерла женщина, гребень и зеркало. То, что ша покинула тело, можно уловить по легкому, едва уловимому звуку; после чего вся семья выходит из укрытия. Автор рассказывает историю об одном грабителе, который, решив воспользоваться тем, что все обитатели дома спрятались, облачился в овечью шкуру, чтобы походить на волосатого демона, распустил волосы, выкрасил красной краской лицо и пробрался в дом. Но кто-то из домашних остался в комнате, чтобы присмотреть за светильниками. Заметив призрака, он спрятался под гробом. Затем, увидев, что тот открывает все ящики подряд и вот-вот уйдет с добычей, натянул на голову белое погребальное одеяние и выскочил из-под гроба прямо на грабителя. Выдумка оказалось очень удачной — перепуганный грабитель, решив, очевидно, что перед ним — настоящий призрак, без чувств рухнул на пол.

Глава тринадцатая

Черные бедствия

Катастрофы, вызываемые действиями демонов, обозначаются, как мы отмечали выше, иероглифом шэн; особый же их тип называют хэй шэн, «черные бедствия».

В «Истории Ранней Хань» мы читаем: «Цвет дерева — синий, поэтому существуют синие шэн и синие сян (добро, добрые предзнаменования)» («Цянь Хань шу», гл. 27, II,1.2). Мы знаем, что элемент Дерево и синий цвет ассоциируются с востоком и весной; получается, что, если следовать такой линии рассуждений, должны быть шэн и сян пяти цветов, связываемые с пятью элементами, главными направлениями компаса и временами года.

Шэн и сян пяти видов действительно упоминаются в том же разделе «Истории Ранней Хань», что и приведенный выше фрагмент. Различные китайские официальные истории изображают их по-разному, но преимущественно в виде пара либо облаков определенной степени плотности, появление которых в дальнейшем оказывается либо в высшей степени благоприятным, либо катастрофическим и для династии, и для всего народа. Внимание самых ужасных и опасных призраков привлекают черные шэн, что вполне естественно, поскольку черный цвет олицетворяет темное начало инь, к которому принадлежат все потусторонние существа. Например, о них говорит официальная история династии Сун: «В последнем году периода правления под девизом Юаньфэн (1085) по ночам во внутренних покоях дворца появлялось существо размером с большую циновку, и в тот же год умер император Шэнь-цзун. В последнем году периода правления под девизом Юаньфу (1100) оно опять появлялось несколько раз, после чего скончался император Чжэ-цзун. Потом вплоть до периода Дагуань его видели то тут, то там среди бела дня, но начиная с первого года Чжэнхэ (1111) оно стало приходить чаще. Оно возникало повсюду, там, где только слышало голоса людей; появлению его предшествовал страшный грохот, словно опрокидывался целый ряд домов. Ростом оно было в один чжан, по виду напоминало черепаху с золотыми глазами, а когда двигалось, издавало звук, похожий на стук гальки. Его окружало облако черного пара, которое обволакивало всех людей; все, чего бы оно ни касалось, оказывалось забрызганным протухшей кровью. Ни копья, ни мечи не помогали против него. Иногда оно превращалось в человека, иногда — в осла. Оно приходило и днем, и ночью начиная с весны и на протяжении всего лета; его встречали во все времена года; зимой, правда, видели редко. Чаще всего оно появлялось в боковых дворах, где живут дворцовые слуги, но не обходило стороной и внутренние покои; в конце концов, к нему привыкли, и оно перестало внушать такой большой ужас. В последнем году Сюаньхэ (1125) оно вело себя тихо и приходило редко, но потом разразилась смута» («Сун ши», гл. 62,1.15). В результате этой «смуты» сунская династия утратила контроль над Северным Китаем.

«В третьем году Чжэнхэ (1113), в день летнего солнцестояния министр Хэ Чжи-чжун совершал на северной окраине императорские жертвоприношения (земле), когда из Зала соблюдения поста выплыло черное облако длиной в несколько чжан и, пролетев около одной ли, достигло окруженного стенами алтаря и окутало место для жертвоприношений. Потом оно проплыло между светильниками и факелами, рядом с людьми, но внезапно вновь приблизилось к алтарю; исчезло оно только после того, как церемонии подошли к концу» (Там же).

Черные демоны в виде собак, которые между 1119 и 1126 годами рыскали по Лояну и его окрестностям и даже пожирали маленьких детей, были, очевидно, именно таким «черным бедствием». Появлялись они и при династии Мин: в официальной истории минского дома этому предмету посвящено целых два раздела, в которых отмечено около тридцати случаев. Согласно источнику, они появлялись в виде черного или серого пара, либо же дождя из песка, чернил или черного гороха. Апогея их деятельность достигла в 1476 году. «В двенадцатом году Чэнхуа, в седьмом месяце, в день гэн-сюй в западной части столицы появились черные шэн. Они приходили по ночам и ранили людей. Цензо — управляющий западной частью города доложил о происходящем императору, который повелел принять меры к их поимке и запретил населению делиться своими опасениями друг с другом, дабы не создавать панику. Главный государственный секретарь Шан Ло предложил, в связи с приходом черных шэн, восемь мер, которыми можно было бы умиротворить их, и император с удовлетворением принял их. Восемь мер, предложенные Шан Ло, предусматривали следующее. Наставнику тибетских монахов не давать второй раз пожалованную грамоту. Трон не должен принимать никаких даров, за исключением традиционной дани с четырех сторон света. Люди любого звания и состояния могут лично докладывать обо всем властям. Послать чиновников из ведомств расследовать дела преступников с тем, чтобы выяснить, не оказались ли среди них невинные и угнетенные. Отложить или прекратить все строительные работы. Армии, стоящие на трех границах, должны получить все, что им причитается. Пограничные заставы привести в полную готовность. В провинцию Юньнань назначить особого губернатора» («Мин да чжэн цзи», «Хроника главных государственных дел династии Мин»).