Эстер Сегаль - Переселение душ Страница 5

Но и это еще не все. Необходимо уточнить еще несколько деталей для воссоздания полной картины. И для этого мы обратимся к отдельным фразам Торы, донесшей до нас изначальный сюжет трагедии в Шхеме.

«И увидел ее (Дину) Шхем, сын… князя земли той, и взял ее, и лег с нею, и насиловал ее. И прилепилась душа его к Дине… и он полюбил девицу, и говорил к сердцу девицы».

Эти три строки весьма парадоксальны. Давайте вдумаемся в последовательность описанных в них действий Шхема. Увидел, взял, лег, насиловал, полюбил. Сначала совершил преступление, а затем возгорелся любовью к его жертве. Да еще и «говорил к сердцу девицы», то есть пытался уговорить ее стать его женой по закону. Только с чего бы это, если он уже продемонстрировал своими действиями, что закон ему, мягко говоря, не указ.

Что же заставило его изменить свое отношение к поруганной им девушке? Что заставило его сменить позицию силы на позицию доброй воли? Как могла из насилия родиться любовь? И что же это за любовь такая, не извращенная ли животная любовь садиста?

Ответ на все эти вопросы кроется в самом упомянутом отрывке, в нескольких его словах. Вот они: «И прилепилась душа его к Дине…» Нам же остается только разобраться, что это за «прилепленность» и какова ее природа.

Как уже было сказано, душа и тело человека неразрывно связаны и обременены взаимным влиянием. Соответственно, физический контакт между двумя людьми обязательно приводит к соприкосновению их душ.

Когда мы подробно вглядываемся в древний и проникнутый удивительной гармонией и мистической подоплекой обряд еврейской свадьбы, мы обнаруживаем, что каждый его элемент призван подчеркнуть не только физическое сближение новой пары, но и их духовное слияние. Мы говорим в таком случае о соединении двух, некогда насильственно разделенных, половинах одной целой души. Об их обратном сращении, которое происходит постепенно, этап за этапом: и когда влюбленные стоят под хупой[22], и когда жених надевает на палец невесте обручальное кольцо, и когда они впервые остаются наедине, и – окончательно – когда между ними происходит физическая близость.

Последний фактор – особенно мощный. Если, конечно, души мужчины и женщины в данном случае подходят друг другу, имеют общие корни в том из духовных миров, откуда они родом и откуда они спустились в этот материальный мир и в эти конкретные тела.

У Дины и Шхема не было настоящей свадьбы. Их близость изначально оказалась незаконной и аморальной. И Шхем, увидев и возжелав красивую девушку, вряд ли намеревался связаться с нею узами брака. Но их души оказались взаимосвязанными, и физическая близость обнаружила эту связь таким образом, что «прилепилась душа его к Дине…»

Именно так, в таком порядке, сначала насилие – и только затем «прилепленность души». Причем, такая сильная, что Шхем становится сам не свой. Хочет жениться, готов на обрезание и, вообще, на любое условие, лишь бы быть с той, без которой уже не может жить.

Тора умалчивает о том, что чувствовала Дина. Мы знаем, что она некоторое время находилась в заточении, пока ее братья не освободили ее и не вернули в дом ее отца Яакова. Мы знаем, что она успела забеременеть от Шхема и стала матерью чудесной девочки. Мы знаем, что она еще несколько раз выходила замуж. Но мы не знаем, с каким чувством она вспоминала своего первого мужчину, который взял ее силой и в один момент изменил всю ее жизнь, размеренную, спокойную и полную ожидания будущего счастья.

А ведь она должна была что-то чувствовать по отношению к этому безвременно ушедшему человеку, который «прилепился» к ней душой и, стало быть, оставил неизгладимый след и в ее душе.

Были ли они предназначены друг другу или это была совершенно случайная связь.

Мы уже знаем, что ничего случайного в этом мире не бывает. Поэтому попробуем обнаружить следы этой связи на других страницах Торы. Вероятно, ответы кроются где-то там.

Глава 5. Немного математики – 2

В четвертой книге Хумаша («Бемидбар»), в главах «Балак-Пинхас» (25:1-18) есть еще один драматический эпизод: «И жил Израиль в Шиттиме[23], и начал народ блудодействовать с дочерьми Моава[24]. И приглашали они народ к жертвам божествам своим; и ел народ, и поклонялся божествам их. И прилепился Израиль к Баал-Пеору[25]. И возгорелся гнев Г-сподень на Израиль… И вот некто из сынов Израиля пришел и подвел к братьям своим мидьянитянку[26] пред глазами Моше и пред глазами всей общины сынов Израиля, а они плакали у входа шатра соборного. И увидел это Пинхас, сын Элазара[27], сына Аарона, священника, и встал он из среды общины, и взял копье в руку свою. И вошел вслед за израильтянином в нишу, и пронзил обоих их, израильтянина и женщину в чрево ее; и прекратился мор среди сынов Израиля. И было умерших от мора двадцать четыре тысячи. И Г-сподь сказал Моше, говоря: Пинхас, сын Элазара, сына Аарона, священника, отвратил гнев Мой от сынов Израиля, вступившись за Меня среди них; и не истребил Я сынов Израиля в ревности Моей. Посему скажи: вот, даю Я ему Мой завет мира; И будет он ему и потомству его после него заветом священства вечного, за то, что он вступился за Б-га своего и искупил сынов Израиля. Имя же убитого израильтянина, который убит был с мидьянитянкою, Зимри, сын Салу, начальник отчего дома Шимона. А имя убитой женщины мидьянитянки Козби, дочь Цура, – родоначальник отчего дома в Мидьяне он. И Г-сподь сказал Моше, говоря: Враждуйте с мидьянитянами и поражайте их, Ибо враждебны они вам в своих кознях, которые они замышляли против вас в деле Пеора и в деле Козби, дочери начальника мидьянского, сестры их, убитой в день мора из-за Пеора»

На первый взгляд, что общего между этими событиями и историей изнасилования Дины? Разве что удивительное числовое совпадение (и не случайно в обоих случаях мы выделили числа жирным шрифтом): жертв мести Шимона и Леви и жертв эпидемии, посланной Б-гом евреям за разврат и идолопоклонство, ровно по двадцать четыре тысячи человек.

Такие совпадения не могут быть случайными. Обычно они обозначают прямую связь между явлениями: либо явную, либо тайную, скрытую от поверхностного взгляда, но доступную знатокам тайной Торы.

Попробуем выявить эту связь с помощью тех инструментов, которые у нас уже есть. И главный из них – вера в реинкарнацию.

Итак… Общего между двумя эпизодами больше, чем могло показаться изначально. Обозначим его детально.

1. Есть конфликт между двумя идеологиями: еврейской моралью и нееврейской (идолопоклоннической) испорченностью. Семья Яакова – жители Шхема. Праведные евреи пустыни во главе с Моше – евреи, осквернившиеся идолопоклонством и развратом в Шиттиме, и, соответственно, мидьянитяне.

2. В основе сюжетной линии – запретная связь между мужчиной и женщиной. Шхем – Дина. Зимри – Козби.

3. Один из этой проблемной пары – еврей (Дина, Зимри), другой – нет (Шхем, Козби).

4. Присутствие имени Шимон. Сам Шимон и глава колена Шимона.

5. Возмездие за преступление. Кровавая расправа и посланная Свыше эпидемия.

6. И, наконец, уже упомянутое выше общее количество пострадавших. 24 тысячи жителей Шхема и 24 тысячи совратившихся и, соответственно, наказанных евреев.

И это только то, что лежит на поверхности. Дополнительное сходство мы обнаружим, если вчитаемся в комментарии наших мудрецов. Оттуда мы узнаем, что поступок Зимри сопровождался его переговорами с Моше и другими праведными главами народа. И подобно Шхему, Зимри пытался подвести некую законодательную основу под свое вожделение к запретной ему девушке.

Комментарии воссоздают для нас приблизительный диалог Зимри с Моше. Глава колена Шимона позволил себе обвинить главу народа в том же грехе, к которому стремился сам. Он спросил: «Какая разница между этой женщиной, которую я пожелал взять себе в жены, и твоей женой Ципорой[28], которая тоже происходит из Мидьяна?»

Моше замешкался, затрудняясь с ответом. Не то, чтобы Зимри застал его врасплох. Скорее, Моше не торопился возражать, ибо был потрясен очевидностью провокации в словах насмешника, ведь всем (и в том числе Зимри) было очевидно, что Ципора, дочь Итро[29], стала женой Моше еще до дарования Торы, когда правила поведения евреев были несколько иными. Но даже тогда, еще до Синайского откровения женитьба Моше соответствовала более высоким будущим стандартам и Ципора была ему стопроцентно разрешена, ибо она прошла гиюр[30] и полностью отказалась от идолопоклонства, что совершенно не соответствовало ситуации с Козби.

Моше мог попытаться объяснять все это бунтовщику, но на самом деле любой диалог был бесполезен, ибо Зимри, одержимый своей страстью, вовсе не искал ответов.

И все же его упрямство, его внезапно вспыхнувшие чувства к встреченной им мидьянитянке, и именно к ней, а также его восстание против принципов Торы, которой он доселе следовал на протяжении всех 40 лет блуждания еврейского народа по пустыне, становятся более чем понятными в одном случае. Если мы, наконец, сорвем маски и с него самого, и с других участников этой истории и обнаружим под ними героев трагических событий в Шхеме.