Эстер Сегаль - Переселение душ Страница 8

Дело в том, что именно раби Акиве принадлежат слова: «Возлюби ближнего своего как самого себя – это великое правило в Торе!» Этот принцип был его девизом. Им он руководствовался в своих отношениях с людьми, ему обучал всех евреев. И совершенно очевидно, что те, кто официально именовались его учениками и подражали его поступкам, не могли не пройти особую школу любви к ближнему – первый и главный компонент его учения. Так почему же они были уничтожены именно за его нарушение?

С одной стороны, это и могло бы быть ответом. Именно с них – с тех, кто должен был особенно отличаться такою любовью – и спрос высок. Как говорится, по гамбургскому счету.

С другой стороны, предположить, что все 24 тысячи человек одинаково оплошали в главном требовании своего учителя – более чем странно и противоречит хотя бы уже одной только теории вероятности.

Очевидно, что ответ надо искать где-то в другом месте, в глубинах подтекста нашей талмудической[35] истории. И такой ответ существует.

Для начала проанализируем, что именно могло заставить этих людей порицать друг друга. Ведь явно не взаимная ненависть, не презрение и не самодовольство, ибо люди с такими качествами не удостоились бы стать учениками раби Акивы. А если бы даже и удостоились, то точно бы исправили негативные стороны своего характера, находясь рядом с таким светилом, да и друг с другом. Значит, причина иная. И, как это ни удивительно прозвучит, но она именно в том, что 24 тысячи мудрецов отличались особой любовью к ближнему, а вовсе не наоборот.

Представим себе человека, который очень любит и уважает своего товарища. Кроме того, он знает какую-то удивительную информацию или тайну, которая делает его счастливым. Логично предположить, что любя товарища, он очень хочет поделиться с ним своим знанием и, как следствие, своим счастьем.

А вот что произойдет, если товарищ окажется не столь понятлив, как хотелось бы? Если он в своем восприятии ценной информации допустит ряд ошибок и искажений? Неужели любящий его человек не попытается еще раз и еще раз втолковать, объяснить, разжевать то, без чего, по их обоюдному мнению, невозможно счастье?

А если снова непонимание? И снова? И так 10, 20, 30 раз? Предположим, что наш герой не самый вспыльчивый человек, но ведь всему же есть предел. И вот наступает момент, когда он позволяет себе рассердиться, или впасть в отчаяние и потому употребить не самое лестное слово в адрес «тупого» друга. Нехорошо, конечно, но действовал-то он из любви, из самого искреннего желания поделиться радостью жизни.

Приблизительно такая картина наблюдалась в рядах учеников раби Акивы. Каждый из них по-своему, оригинально понимал глубины учения своего учителя. И когда в последующем совместном обсуждении выяснялась, что другие поняли иначе, возникали споры. Не ради установления собственного статуса лучшего ученика, не из гордыни и самолюбования. Из желания помочь, донести истину, глубже прилепиться к раби, а через него и к Торе, без которой жизнь немыслима.

Спрашивается, была ли эпидемия, уничтожившая их всех до одного, наказанием? Пусть так кажется со стороны, но нам думается, что ее можно охарактеризовать и совсем по-другому. Не как наказание, а как искупление.

Известно, что человек завершает свой земной путь, как только выполняет свое предназначение. Кто-то спускается в материальный мир, чтобы стать мудрецом и светом своего учения изменить к лучшему нравственность своего поколения. Кому-то суждено стать врачом и спасти добрую сотню жизней. Кто-то просто должен рассчитаться с долгами по прошлым жизням: вор – отдать украденное, убийца – быть убитым.

Нашим героям нужно было доказать одно: то, что Тора для них важнее всего на свете, что никакие соблазны и испытания не отвлекут их от ее изучения и не оторвут от ее исполнения.

В первом своем воплощении их обращение к Торе было неискренним. Во второй раз оно было поколеблено соблазном женского тела. Теперь все иначе. Тора становится для них смыслом жизни в той же мере, что и для их учителя. Они снова вместе, но не в грехе, а в святости. И ради того, чтобы постигнуть истину до конца они готовы отказаться от всего, даже от собственной жизни, которая и забирается у них, но не в укор, а потому, что их предназначение выполнено. Их души искуплены, и им пора на свободу!

Оптимистическое отступление 1. «Возлюби ближнего как самого себя»

Для начала объяснимся, почему вместо традиционного «лирического отступления» нам вздумалось написать «оптимистическое». Просто потому, что такое название со всею точностью отражает саму цель подобных вставок в этой книге. Нам хочется задать в них важные вопросы и отбросить возможные неправильные и мрачные варианты ответа. Те же, что останутся, должны, как мы надеемся, придать нашей жизни больше смысла и оптимизма.

Итак, вперед. И начнем мы с попытки прояснить суть той заповеди, которой была посвящена предыдущая глава – «Возлюби ближнего как самого себя».

Что означает это повеление? Необходимо ли понимать его буквально? И если, да, тогда как же Б-г может требовать от нас то, чего просто невозможно достичь? И живет ли на планете хоть один такой человек, который любит совершенно незнакомого ему Мотла или знакомого, но нехорошего Шмерла, так же сильно, как себя, свою жену и своих собственных детей?

В еврейской традиции есть много объяснений этой глобальной (и по важности, и по серьезности поставленных требований) заповеди. Например, такое: слово «как» в данном приказе означает не интенсивность чувства (мол, люби его в той же мере, что и себя), а тождество причины этого чувства. Ведь самих себя мы любим не потому, что мы хорошие, умные, честные, успешные, красивые, опрятные и т. д. и т. п., но просто потому, что мы – это мы. Просто потому, что мы существуем и, каким бы набором положительных или отрицательных качеств мы не обладали, мы себе нравимся, собою довольны и, если надо, себя оправдываем и прощаем.

Вот так же надо и с ним, с «ближним». Даже если он не хороший, не умный, не честный, не успешный, не красивый и не опрятный. Он существует где-то рядом с нами, или далеко от нас, и этого должно быть достаточно, чтобы его принять с симпатией, а если надо, то и оправдать и простить.

Да только, при всей логичности и гуманности такого подхода, попробуйте на деле воссоздать в своей голове все эти рассуждения и угомонить взбешенное сердце, когда этот самый «ближний», опрыскивая питательным раствором герань на своем балконе, регулярно мочит и пачкает белье, развешенное на вашем. Когда он наступает вам на сломанный и еще не сросшийся палец и не желает извиняться. Когда он ваш сосед и регулярно по ночам играет на кларнете и трубе. Когда выигрыш в лотерею достался не вам, а ему. Когда его собака пугает вашего ребенка. Ну, и так далее, еще в десяти тысячах разнообразных неприятных ситуаций, начинающихся с неизменного «когда».

Не будем отрицать, что любить ближнего в таком случае очень непросто. И, тем не менее, есть одно надежное средство. И мы бы не стали писать о нем в этой книге, если бы оно не базировалось на теории переселения душ. И вот в чем тут секрет.

Как мы уже писали в самом начале, когда-то все наши души были слиты в одну грандиозную душу одного великого человека, которого звали Адам и которого создал Сам Б-г.

Его душа, как, впрочем, и душа каждого из нас, оживляла все тело таким образом, что отдельные, если так можно выразиться, части этой живительной сущности были связаны с отдельными органами Адама. Какая-то часть души одевалась в его мозг, какая-то в печень, какая-то в почку, какая-то в мизинец на ноге.

В дальнейшем, с рождением каждого нового представителя той генеалогической ветви, которая привела в результате к созданию еврейского народа, а также в результате размножения самих евреев, отдельные части души Адама как бы отрывались от изначального единого ствола и одевались в новые тела, обретая самостоятельность и независимость.

Так, мудрецы кабалы сообщают нам для примера, что душа Эвеля[36] была изначально частью души Адама, ответственной за мозг, а душа первого еврейского праотца Авраама была частью души Адама, одетой в правую руку.

И все мы, пусть мы и не можем это проследить или хотя бы прочувствовать, несем в себе искры души первого человека, связанные с разными частями его совершенного тела.

Нам кажется, что между нами, нашими соседями, коллегами и, тем более, теми людьми, которых мы и в глаза-то никогда не видели и вероятно не увидим – нет никакой связи. И даже если мы платим одинаковые взносы в жилконтору или пользуемся общим лифтом, это никак не делает нас духовно близкими, а, может быть, и наоборот, отдаляет друг от друга.

На самом деле это не так. Наши тела, действительно, разделены. И если у чужого нам «ближнего» болит поясница, нам не дано прочувствовать степень его мучений. И даже если из сострадания к нему, мы примем обезболивающее, ему от этого явно не полегчает.