Геннадий Иванов - 100 великих писателей Страница 18

Жизнь французского поэта была такой же неприкаянной, как и у самого Николая Рубцова.

Вийон был вором. И даже можно сказать — был убийцей. Ему было немногим более двадцати лет, когда он подрался из-за девушки прямо на паперти церкви. Его соперник ножом рассек ему губу — тогда Франсуа бросил камень в обидчика. Бросок был роковым — парень был убит. Вийон срочно покидает Париж. Начинается его бродяжническая жизнь. Во Франции тогда было смутное время. Страна была разорена войной с англичанами. Народ умирал от голода. Шайки разбойников бродили по дорогам. Судьи быстро судили, а палачи торопливо вешали.

Бежав из Парижа, Вийон прибился к одной из банд. В 1456 году король Карл VII согласился помиловать поэта за его слезное ходатайство. Вийон вернулся и стал студентом Сорбонны, как он говорил, «бедным школяром». Но руководила им вовсе не тяга к знаниям, просто по закону «школяры» были неподсудны королевскому суду. Вийон таким образом пытался избежать тюрьмы, ведь поведение его не было благочестивым. Он водился с самым известным разбойником Монтиньи, которого позднее приговорили к повешению за убийство, с известными ворами Лупа и Шолляром, с шулером Гара. Бедность заставляла его воровать — и он научился это делать мастерски, приятели звали его «отцом-кормильцем», так как Вийон всегда мог достать окорок или бочонок вина.

Через некоторое время, после ограбления монаха-августинца, Франсуа опять вынужден был бежать из Парижа. Его поймали и приговорили к повешению. Ожидая казни, он написал «Балладу повешенных»:

Вот мы висим печальной чередой,Над нами воронья глумится стая,Плоть мертвую на части раздирая,Рвут бороды, пьют гной из наших глаз…Не смейтесь, на повешенных взирая,А помолитесь Господу за нас!

Попадая в тюрьму, Вийон обращался за помощью к влиятельным друзьям, которые ценили его поэтический дар. Особенно много помогал ему принц Карл Орлеанский, один из крупнейших поэтов своего времени.

В 1461 году Вийону исполнилось тридцать лет. Он встретил их в тюрьме близ Орлеана. Только что взошедший на престол Людовик XI приказал освободить поэта. Вийон пожелал молодому королю двенадцать сыновей.

Хотя поэт и был благодарен помогавшим ему сильным мира сего, но по натуре своей он был очень независимым человеком и предпочитал воровать, чем пресмыкаться перед королем или принцем. Во многих своих стихах он издевался над власть имущими. Правда, и самоиронии у него было достаточно:

Четверостишие, которое написал Вийон, приговоренный к повешению:

Я — Франсуа, чему не рад,Увы, ждет смерть злодея,И сколько весит этот зад,Узнает скоро шея.

Вообще Вийон над многим в жизни издевался. В балладах «Малое Завещание», а потом в «Большом Завещании» от него досталось и друзьям, и врагам. Порой издевается он и над женщинами. Только «старушка мать» для него святая. Порой его мотивы напоминают мотивы Есенина — «Москвы кабацкой» или «Письма к матери».

Характер поэзии Вийона прямой, народный, довольно грубый, но за всем этим читатель видит глубокую человечность. «Он был первым поэтом Франции, который жил не в небесах, а на земле и который сумел поэтически осмыслить свое существование… Поэзия Вийона — первое изумительное проявление человека, который мыслит, страдает, любит, негодует, издевается. В ней уже слышна и та ирония, которая прельщала романтиков, и соединение поэтической приподнятости с прозаизмами, столь близкое современным поэтам — от Рембо до Маяковского», — писал Илья Эренбург.

Поэзия эпохи Возрождения, в которую творил Вийон, была по сути поэзией радости, поэзией соловьиных трелей и всяческого щебета. А тут вдруг — тюрьмы и виселицы, грубая правда жизни. Но это и стало новым словом в поэзии тогда. Читатели услышали в стихах Вийона голос самой Франции. Многие считают, что он самый французский поэт Франции.

Много чего пережил в жизни Вийон. И все-таки жизнь он принимал такой, какая ему выпала. Он был мудрым поэтом.

Баллада судьбы

Эй, Франсуа, ты что там поднял крик?Да если б я, Фортуна, пожелала,Ты живо прикусил бы свой язык!И не таких, как ты, я укрощала,На свалке их валяется немало,Сгубил их меч, измена, нищета,А что за люди! Не тебе чета!Ты вспомни-ка, мой друг, о том, что было,Каких мужей сводила я в могилу,Каких царей лишала я корон,И замолчи, пока я не вспылила!Тебе ли на Судьбу роптать, Вийон?Бывало, гневно отвращала ликЯ от царей, которых возвышала:Так был оставлен мной Приам-старик,И Троя грозная бесславно пала;Так отвернулась я от Ганнибала,И Карфагена рухнули врата,Где город был — там смерть и пустота;И Сципиона я не пощадила,И Цезаря в сенате поразила,Помпей в Египте мною умерщвлен,Язона я в пучине утопила, —Тебе ли на Судьбу роптать, Вийон?Вот Александр, на что уж был велик,Звезда ему высокая сияла,Но принял яд и умер в тот же миг;Царь Альфазар был свергнут с пьедестала,С вершины славы, — так я поступала!Авессалом надеялся спростаЧто убежит, — да только прыть не та —Я беглеца за волосы схватила;И Олоферна я же усыпила,И был Юдифью обезглавлен он…Так что же ты клянешь меня, мой милый?Тебе ли на Судьбу роптать, Вийон!Знай, Франсуа, когда б имела силу,Я б и тебя на части искрошила.Когда б не Бог и не его закон,Я б в этом мире только зло творила!Так не ропщи же на Судьбу, Вийон.

Неизвестно, как закончил свои дни Франсуа Вийон Предполагают, что он умер не своей смертью.

Франсуа Рабле

(1494–1553)

Когда кого-то называют словом «раблезианец», мы сразу представляем себе не в меру упитанного насмешника, который любит со вкусом поесть, хорошо выпить и закусить, покуражиться, крепко выразиться, устремиться за любой юбкой — словом, полнокровного человека, ни в чем себе не отказывающего. Вглядимся в портрет Франсуа Рабле. Разве он похож на «раблезианца»? Ничуть. Да и портрет этот взят из солидного собрания «Портретов многих знаменитых людей, живших во Франции с 1500 года по настоящее время» (издание 1601 года). Кстати, портрет Рабле помещен не среди писателей, а в разделе знаменитых врачей.

До того как стать «знаменитым врачом», Рабле тоже был не менее серьезным господином — сначала монахом, затем священником. «Скомпрометировали» имя этого уважаемого человека Гаргантюа и его сын Пантагрюэль, именно их «неумеренное жизненное поведение» наполнило определенным смыслом слово «раблезианец», поскольку Рабле явил миру и отца и сына в своей знаменитой книге «Гаргантюа и Пантагрюэль».

Рабле — это загадка. Разгадать ее пытались многие. Приведем несколько авторитетных суждений соотечественников писателя, чтобы показать диапазон «проблемы».

«Маро и Рабле совершили непростительный грех, запятнав свои сочинения непристойностью, — писал Лабрюйер в книге „Характеры или нравы нынешнего века“ (1688). — Они оба обладали таким прирожденным талантом, что легко могли бы обойтись без нее, даже угождая тем, кому смешное в книге дороже, чем высокое. Особенно трудно понять Рабле… его произведение — неразрешимая загадка. Оно подобно химере — женщине с прекрасным лицом, но с ногами и хвостом змеи или еще более безобразного животного: это чудовищное сплетение высокой утонченной морали и грязного порока. Там, где Рабле дурен, он переходит за пределы дурного, это какая-то гнусная снедь для черни; там, где хорош, он превосходен и бесподобен, он становится изысканнейшим из возможных блюд».

Для Вольтера, далеко не пуританина, Рабле тем не менее был только первый из буффонов (шутов), презираемый всей нацией.

Шатобриан выдвигал идею о гениях-матерях, которые рождают и вскармливают всех великих писателей своего народа. Он полагал, что таких гениев-матерей всего пять-шесть во всей мировой литературе. В их числе он называл Рабле — рядом с Гомером, Шекспиром и Данте. Рабле, считал Шатобриан, создал всю французскую литературу, как Гомер — греческую и римскую, Шекспир — английскую, Данте — итальянскую.

Спорящие между собой суждения и по сей день «вопрос о Рабле» оставляют открытым, а если четыре с половиной века книга Рабле не дает о себе забыть — она заставляет назвать ее великой.

Франсуа Рабле родился в 1494 году в небольшом городке Шиноне, расположенном в цветущей долине реки Луары. Отец его был землевладельцем и местным адвокатом, сыном зажиточного крестьянина (по другим версиям отец Рабле являлся владельцем небольшого кабачка или аптекарем). Известно, что мать Франсуа умерла рано.