Вячеслав Глазычев - Урбанистика. часть 1 Страница 33

Существенно отметить, что ни тот, ни другой не были по образованию архитекторами. Унвин – инженер, Паркер – интерьер-дизайнер, тогда именовавшийся художником-декоратором. Это отчасти высвобождало соавторов от давления эстетики эпохи короля Эдуарда и облегчило создание действительно оригинального решения городского пространства. Унвин был убежденным социалистом умеренного толка и поклонником Кропоткина, лондонские лекции которого он слушал. Он имел немалый опыт строительства коттеджей в шахтерских поселках и в 1902 г. опубликовал книгу под названием «Коттеджи и здравый смысл», где суть сводилась к страстному требованию создать достойные условия жизни для рабочего класса. Вслед за этим последовал заказ от владельца шоколадной фабрики на «деревню» в Нью-Ирсвике, близ города Йорк – эта работа, однако, уже не имела благотворительного характера, будучи сугубо коммерческим предприятием. Унвин и Паркер расположили поселок в непосредственной близости от фабрики, с наветренной стороны, отделив его неширокой, но заметной зеленой зоной, часть которой образовали спортивные площадки. Русло ручья органически включилось в миниатюрный ландшафтный парк. Важным новым элементом было включение в структуру поселка павильона для собраний и ряда торговых павильонов. «Террасы» из таунхаусов и отдельные коттеджи были сгруппированы вокруг общей зеленой лужайки, вдоль пешеходных дорожек и тупиков – возникла модель, которой было суждено долгое будущее.

Лечворт – первый из реально построенных «городов-садов», созданный акционерным обществом Эбенизера Говарда, однако известность Лечворту принесла планировочная структура Унвина и Паркера. Опознать в этой структуре замысел Говарда достаточно сложно. Первый «город-сад» стал сразу же и последним, уступив место пригороду-саду. В Лечворте удалось разместить одну типографию, попытки создать производственные центры прочих «городов-садов» не были успешными.

В Лечворте задача осложнилась. И промышленная зона была крупнее, и вместо скромных павильонов Ирсвика здесь надлежало создать полнокровный городской центр, на который авторы возлагали большие надежды, рассчитывая, что таким образом удастся смягчить контраст между группами жителей, относящихся к разным социальным классам. Решить задачу удалось лишь отчасти – пространственный разрыв между таунхаусами и коттеджами все же заметен. К тому же не доставало архитектурного опыта, и, как признавал позже Унвин, авторы еще не были знакомы с книгой Камилло Зитте «Художественные основы градостроительства». Между свободой ландшафтной планировки жилых групп и некой сухостью формального решения городского центра в «парижском» стиле проступило явное несоответствие.

Не будет большим преувеличением сказать, что на Лечворте история города-сада в полном смысле слова и осуществилась и завершилась, так как уже следующую работу Унивина и Паркера – Хэмпстед – следует отнести к другой группе: «пригород-сад». В Англии это были преимущественно кооперативы, предполагавшие, наряду с жильем, создание общественных пространств, как на свежем воздухе, так и под крышей. – И не только в едином центре, но и для отдельных жилых групп, при непременном сохранении незастроенных зеленых лужаек, чтобы оставить в неприкосновенности и вид из окна, и вид на застройку извне. Специальный правительственный Акт 1909 г. разрешил такого рода кооперативным обществам брать кредиты из бюджета под низкий процент, и через десять лет таких поселков было уже более ста.

На континенте знакомство с британским опытом наложилось на самостоятельные попытки отрыва от традиции. Испанец Артуро Сориа-и-Мата еще в 1882 г. представил развернутый проект Линейного города. Как и Говард, он мечтал о бесконечных лентах застройки вдоль скоростных магистралей, связывающих центры старых городов. Это должно было обеспечить сочетание легкости передвижения с близостью к природе. Затем был конкретный проект такого линейного «города» на 48 км от городской черты Мадрида, из чего был построен лишь первый отрезок в 5 км, вслед за чем спекулятивная застройка, при разрастании столицы, охватила и растворила в себе мечты архитектора.

Знаменитая схема Эбенизера Говарда, сложившаяся под воздействием лекций русского анархиста Петра Кропоткина, содержит список пороков отдельно города и деревни, акцентируя стремление совместить их достоинства в «городе-селе». Говард был противником частной собственности на землю, настаивая на преимуществах свободного объединения людей через кооперативную форму акционерного общества по строительству города.

Француз Тони Гарнье разработал свой проект Индустриального города в том же году, когда вышла в свет книга Говарда, однако опубликовал его лишь через двадцать лет. Это была уже чистая утопия анархического склада – в Индустриальном городе не должно было быть ни полицейских участков, ни тюрем, ни зданий суда, ни церквей, зато там появились залы собраний на 3000 человек и, несколько странным для анархиста образом, огромный металлургический комбинат. В России Владимир Семенов, вернувшись из четырехлетней стажировки в Англии, не ограничился переводом книги Говарда и изданием собственной книги «Благоустройство городов» (1912 г.) и приступил к созданию «города-сада» у станции Прозоровская – для служащих Московско-Казанской железной дороги. В действительности это был именно пригород-сад, так как Семенов, остро полемизировавший с формальной эстетикой Камилло Зитте, лишь привнес унвиновские принципы планирования в широко развернувшуюся практику дачного строительства близ Петербурга и Москвы.

Во Франции Анри Сельер предпринял усилия чтобы воплотить концепцию города-сада в Департаменте Сена, где он был назначен ответственным за жилищное строительства в Парижском районе. Первые проекты почти в точности повторяли схему Лечворта, затем плотность застройки увеличили, а в 30-е годы на место коттеджей пришли четырехэтажные, многоквартирные дома.

Американский вариант

В США на первый план выдвинулась Американская Ассоциация Регионального планирования, отчасти подхватившая идеи Говарда, видоизмененные Патриком Геддесом и Кларенсом Перри. Много лет работая с социальными реформаторами и социологами Чикаго и Нью-Йорка, Перри был первым, кто обратил внимание на особую роль школы как центра социальной связности в жилой среде. Благодаря этой совместной работе впервые основной акцент был сделан на представление о «соседстве» как социальном инструменте для воспитания индивида и, что было особенно важно для Америки, для ускоренной интеграции новых иммигрантов в систему ценностей США. Благодаря такой совместной работе, впервые была доказана интуитивная убежденность архитекторов в том, что качество жилой среды оказывает существенное воздействие на облегчение или затруднение формирования «духа соседства». Перри жил в Форест Хилл Гарденз, пригороде-саде Нью-Йорка, и наблюдения за жизнью этого района привели к формированию концепции «соседства» как планировочной единицы (в Советском Союзе слово «соседство» перевели как микрорайон, и невольная подмена смысла при таком переводе сыграла значительную роль в градостроительстве хрущевской эпохи). Последовательно развиваясь, концепция Перри была опубликована в 1929 г. и легла в основу подготовки Регионального плана Нью-Йорка, в разработке которого Перри сыграл ключевую роль, впервые обозначенную: социальный планировщик.

Углубление знания о социальной структуре городского сообщества привело Кларенса Перри к формированию концепции «соседства» как своеобразной молекулы, соединение которой со сходными планировочными единицами должно было привести к равномерному развитию города. Ядром «соседства» является школа с ее спортивными площадками, зал и площадь для собраний жителей. В Советском Союзе «соседство» перевели как «микрорайон».

Если предельно сжать концепцию Перри, то получится следующее. Размерность «соседства» определяется радиусом удобной доступности средней школы и, тем самым, уровнем плотности застройки. Школа и примыкающие спортивные площадки, дистанция до которой не должна превысить полмили, т. е. 800 м, становятся ядром планировочной «молекулы». Общественный центр, состоящий из магазинов повседневного спроса, зала и площади собраний, располагается в узле соприкосновения нескольких «соседств», на углах, так что предельное расстояние до него не превышает четверти мили. Вот, собственно, и все, но следует помнить, что речь идет об Америке, и Перри утверждал: «На площади наиболее удобно разместить мачту для подъема флага, монумент, эстраду для оркестра или декоративный фонтан. В общественной жизни соседства она послужит местом организации местных праздников. Здесь будут поднимать флаг в День Независимости, здесь будут зачитывать Декларацию Независимости, а красноречивые ораторы будут вдохновлять горожан на патриотические деяния».