Вячеслав Бондаренко - 100 великих русских эмигрантов Страница 7

В 1812 г. 4-й корпус под командованием Остермана-Толстого отличился в тяжелейших сражениях при Островно (там граф отдал своим солдатам лаконичный приказ «Стоять и умирать») и Бородино. М.И. Кутузов так характеризовал действия своего подчиненного на Бородинском поле: «Примером своим ободрял подчиненные ему войска так, что ни жестокий перекрестный огонь неприятельской артиллерии, ни нападения неприятельской конницы не могли их поколебать, и удержали место свое до окончания сражения». За Бородино граф Александр Иванович был удостоен ордена Святого Александра Невского.

Не менее насыщенным для генерала выдался и 1813 г. 9 мая этого года он принял участие в сражение под Бауценом. Находясь в цепи, он был ранен в плечо, но продолжал руководить боем до тех пор, пока его не вынесли с поля боя полумертвого от потери крови. «Всегда впереди стрелков наших, сохранял он ничем непоколебимую храбрость, которую одушевлял командуемые им войска, водил оные многократно на штыки и всякий раз, стесняя и поражая неприятеля, приобретал совершеннейший успех», – писал генерал М.А. Милорадович о подвигах Остермана под Бауценом. За эту битву графу были пожалованы алмазные знаки ордена Святого Александра Невского.

Звездным часом воинской карьеры генерала и одновременно одним из самых драматических моментов его судьбы стали два дня 1813 г. – 17 и 18 августа. Тогда в битве при Кульме он разгромил войска наполеоновского генерала Вандама, а самого его взял в плен. Сам Остерман-Толстой был тяжело ранен, ядром ему оторвало левую руку по плечо. Ампутацию генералу делали прямо на поле боя, под громкую барабанную дробь и солдатские песни. Так приказал сам граф, не желавший, чтобы подчиненные слышали его стоны. Впоследствии знаменитый скульптор С.И.Гальберг выполнил скульптуру, изображавшую полководца во время ампутации руки. 19 августа 1813 г. за Кульмскую битву он был удостоен ордена Святого Георгия 2-й степени, став одним из 125 кавалеров этой награды за всю полуторавековую историю ордена. Высоко оценили заслуги графа и союзники русских – он был удостоен высшего прусского ордена Большого креста Железного креста, награды, которая за всю историю была вручена только 7 раз.

После завершения Заграничных походов русской армии граф Остерман-Толстой был назначен командиром Гренадерского корпуса и шефом лейб-гвардии Павловского полка. Это была очень высокая милость – обычно шефами гвардейских полков были члены императорской фамилии. В августе 1817 г. граф получил чин генерала от инфантерии. Но тяжелейшие раны сильно подорвали здоровье Александра Ивановича, и он был уволен в бессрочный отпуск, формально продолжая числиться на военной службе. С 1822 г. граф жил преимущественно за границей – в Мюнхене, Париже, Флоренции, Женеве. Именно он положил начало дипломатической карьере своего племянника Федора Тютчева, в будущем знаменитого поэта. Тютчев же оказал дяде ответную услугу, познакомив его с молодой итальянской вдовой, графиней Марией Лепри, которая стала генералу невенчанной женой и родила ему трех детей – Николая, Катрин и Агриппину, получивших фамилию Остерфельд.

Воцарение в России Николая I (декабрь 1825 г.) фактически разделило жизнь генерала на две части. После того как некоторые участники восстания на Сенатской площади нашли прибежище в петербургском доме Остермана-Толстого, а сам граф начал хлопоты за замешанных в заговоре родственников, новый император, что называется, взял героя 1812 г. «на заметку» и, когда Александр Иванович предложил свои услуги русской армии во время Русско-турецкой войны 1828–1829 гг., ответил отказом. Неудивительно, что заслуженный полководец почувствовал себя оскорбленным. Свою последнюю военную кампанию он провел… под псевдонимом – как «полковник Иванов» разрабатывал штабные планы египетских войск Ибрагима-паши во время войны Египта и Турции.

С тех пор знаменитый русский военачальник так никогда и не побывал на Родине. Обиду на императора он перебороть не смог. Когда Николай I пригласил графа принять участие в праздновании годовщины Кульмской битвы (она отмечалась в сентябре 1835 г.), Остерман-Толстой отклонил приглашение. Надо сказать, что ответ императора был поистине рыцарским – Николай I наградил заслуженного героя орденом Святого Андрея Первозванного. Но Остерман-Толстой до самой смерти так и не распечатал пакет, в котором ему прислали орденские знаки…

С 1837 г. Остерман-Толстой постоянно жил в женевском отеле «Берг», расположенном на одноименной набережной. Свою комнату он превратил в своеобразный музей Александра I. Посетивший генерала за два года до его смерти поэт князь П.А. Вяземский так описывал его жилище: «Кабинет его в Женеве был как бы усыпальницею покойного императора. Всевозможные портреты его, во всех видах и объемах, бюсты, статуэтки, медали – все, что только могло напоминать его, было развешано по стенам, расставлено на столах. Он был окружен этими воспоминаниями; он хранил их с нежным благоговением… На столе его постоянно лежало собрание стихотворений Державина. “Вот моя Библия”, – говорил он». Новости с Родины, по словам Вяземского, не занимали старого генерала: «Он о них и не говорил и не расспрашивал, что делается в России. Не слыхать было от него ни слова теплого участия, ни слова сожаления, ни слова укора… Он просто в отношении к России заживо замер и похоронил себя». Впрочем, в отношении русской кухни Остерман-Толстой был патриотом до такой степени, что специально заказывал из России гречневую крупу для варки каши.

30 января 1857 г. один из храбрейших русских военачальников скончался в Женеве вскоре после своего 85-го дня рождения. В описи имущества, оставшегося после его смерти, были указаны три табакерки, старые часы, русские книги, одежда, кресло, табурет и многочисленные ордена. Графа похоронили на кладбище Пти-Саконне, а в мае 1857 г. отправили гроб с останками в Россию, для перезахоронения в рязанском имении Остерманов-Толстых. Однако по сей день не удалось найти никаких свидетельств того, что траурный кортеж благополучно прибыл туда. Во всяком случае, могилы А.И. Остермана-Толстого в России не существует…

16 февраля 2006 г. на кладбище Пти-Саконне была открыта мемориальная доска в память о герое Отечественной войны 1812 г. Потомки графа до сих пор живут в Швейцарии, сохраняя память о своем легендарном русском предке.

Орест Кипренский

(1782–1836)

Один из величайших русских художников родился 13 марта 1782 г. на мызе Нежинской Ораниенбаумского уезда Петербургской губернии. Его отцом был отставной бригадир, помещик Алексей Степанович Дьяконов, матерью – крепостная крестьянка Анна Гаврилова. Незаконнорожденному ребенку отец дал красивое имя Орест, в честь одного из героев «Илиады», а мать выдал замуж за своего дворового, немца Адама Швальбе, который усыновил мальчика. Когда ему было шесть лет, Дьяконов оформил на него вольную и отправил учиться в Петербург, в Воспитательное училище при Академии художеств. Одновременно мальчик получил фамилию Кипрейский – в честь богини любви Киприды. В училище ее переделали в Кипренский.

В Академии юный художник прошел хорошую школу у маститого живописца Г.И. Угрюмова. Уже первый портрет кисти Кипренского, изображавший его отчима Адама Швальбе (1804), вызвал широкий резонанс у знатоков искусства – многие из них посчитали портрет копией неизвестной работы Рембрандта. В следующем году большая историческая картина Кипренского «Дмитрий Донской на Куликовом поле» получила Большую Золотую медаль Академии художеств, однако шедевром это полотно, выдержанное в строгой классической традиции, отнюдь не было. Славу Кипренскому принес все-таки «несерьезный» портретный жанр. К слову, сам художник относился к нему без особого энтузиазма, считая портреты лишь средством заработка.

В течение 1807–1816 гг. Кипренским был создан целый ряд классических портретов, открывших собой новую главу в истории русской живописи. Они изображают самых разных людей – это и задумчивый поэт-романтик В.А. Жуковский, и юный А.А. Челищев, и изнеженный денди С.С. Уваров, и лихой гусар Е.В. Давыдов, и сосредоточенная, углубленная в себя Е.П. Ростопчина… Успех был колоссальным, художника называли «русским Ван Дейком» и буквально заваливали заказами. Но сам Кипренский считал, что должен еще многому научиться в живописи, и при первой же возможности в 1816 г. отправился в Италию. Там он провел несколько лет, хорошо зарабатывая портретами и пользуясь заслуженной славой. Знаменитая флорентийская галерея Уффици даже заказала ему автопортрет, который был размещен рядом с изображениями великих европейских мастеров прошлых лет. Кипренский стал первым из четырех русских художников, удостоенных такой чести. Об одной из картин этого периода, «Молодом итальянце» (1817), пресса писала так: «Молодой садовник, склоня голову на зеленый дерн, в котором разбросаны полевые цветики, отдыхает. Миловидное лицо его загорело от работы, черные волосы упадают с чела, тихий ветерок обвевает их, наслаждение отдыха так прелестно в чертах его, что эта очаровательная картина кажется написанною по вдохновению грации Рафаэля».