Абрам Фет - Заблуждения капитализма или пагубная самонадеянность профессора Хайека Страница 2

Но неоконченный «Анти-Хайек» – блестяще написанное произведение. «Инстинкт и социальное поведение» – чрезвычайно глубокий, богатый оригинальными идеями и довольно большой по объему философский трактат; такая книга не может быть легким чтением. Тем, кто хочет познакомиться с предложенной А.И. Фетом теорией, впервые объяснившей социальное поведение людей с учетом их биологической природы, можно рекомендовать начать с чтения «Анти-Хайека». Эта небольшая книга может служить хорошим введением к фундаментальному трактату «Инстинкт и социальное поведение». Тем, кто не станет штудировать этот трактат, прочесть «Анти-Хайека» тоже будет очень полезно.

Вскоре после того, как Абрам Ильич прервал работу над «Анти-Хайеком», он дал мне прочесть рукопись этой книги, и она привела меня в восторг – и содержанием, и формой. Я написал к ней шесть страниц замечаний, которые мы с А.И. тогда же обсудили. С частью этих замечаний автор согласился, но изменений в рукопись больше не вносил. Тем не менее он о ней помнил и в процессе работы над «Инстинктом» в нее заглядывал, делая пометки и краткие замечания карандашом. Но поскольку автор не редактировал и не готовил к публикации «Анти-Хайека», его необходимо было отредактировать и снабдить примечаниями. При этом важнее всего для редакторов было максимальное сохранение особенностей авторского стиля.

Чтобы читателю легче было ориентироваться в тексте, редакторы разбили его на небольшие разделы, снабдив их заголовками.

В заключение я хотел бы немного сказать о двух особенно замечательных местах «Анти-Хайека».

Первое из них – раздел II-12, посвященный аналогии между понятиями стоимости и энергии, на которую, возможно, до А.И. Фета никто не обращал внимания. Энергия тела, поднятого над уровнем земли, равна работе, затраченной на его подъем, а эта работа может быть вычислена по простому правилу: нужно умножить массу тела на высоту подъема. Точно так же в трудовой теории стоимости определяется стоимость товара: она равна работе, затраченной на его изготовление. Эта работа согласно той же теории измеряется «общественно необходимым рабочим временем», так что стоимость можно вычислить, умножив количество товара на «общественно необходимое рабочее время». Благодаря этой аналогии трудовая теория стоимости и опирающаяся на нее теория прибавочной стоимости Маркса выглядели научными, что и обеспечило им в эпоху быстрого роста престижа точных наук широкую популярность. Но в действительности это лишь видимость научности, так как «общественно необходимое» для производства товара рабочее время зависит от сложного взаимодействия множества разнообразных факторов, и никто никогда не сумел предложить никакого правила его вычисления. Более адекватный подход к ценообразованию, состоящий в том, что цена товара на свободном рынке определяется не себестоимостью, а платежеспособным спросом, был предложен только в середине XX столетия. Об этом подробно рассказано в другой книге, одним из авторов которой был А.И. Фет [См. книги: Р.Г. Хлебопрос, А.И. Фет «Природа и общество: модели катастроф», Сибирский хронограф, Новосибирск, 1999; Р.Г. Хлебопрос, В.А Охонин, А.И. Фет «Катастрофы в природе и обществе: математическое моделирование сложных систем», Сова, Новосибирск, 2008; Khlebopros R.G., Okhonin V.A., Fet A.I., Catastrophes in Nature and Society. Mathematical Modelling of Complex Systems., World Scientific, 2007.(А.Г.) .]

Второе место – раздел II-21, где излагается главная гипотеза А.И. Фета о специфическом характере, который принял у человека открытый еще Дарвином инстинкт внутривидовой солидарности. Здесь я хочу обратить особое внимание на заявление автора, что он выдвигает эту гипотезу, «никоим образом не претендуя на приоритет, но принимая на себя ответственность за выводы», которые из нее делает. В этой фразе отразились два чрезвычайно привлекательных свойства личности Абрама Ильича Фета, хорошо знакомых всем, кто его близко знал: обостренное чувство ответственности и полное отсутствие заботы о приоритете. Думаю, что и читатели «Анти-Хайека» почувствуют обаяние этой исключительно крупной личности.

А.В. Гладкий

Часть первая

1. Введение: с кем полемизирует Хайек в книге о «заблуждениях социализма»

Фридрих Август фон Хайек, австрийский экономист, эмигрировавший в Англию и проживший долгую жизнь, был почти ровесником нашего века и свидетелем катастрофического упадка так называемой западной культуры. Длинный ряд его сочинений, большей частью уже написанных по-английски, сделал его чем-то вроде пророка современного консерватизма – хотя в действительности, как я покажу, он вовсе не консерватор, а доктринер-рационалист. На старости он удостоился сомнительных похвал как «пионер монетаристской теории» и ментор «революций» Рейгана и Тэтчер[1]. Эти определения, вместе с кавычками вокруг «революций», я взял с обложки его книги “The Fatal Conceit”, с подзаголовком “The Errors of Socialism” [Приблизительный перевод: «Пагубная самонадеянность. Заблуждения социализма». Изд. University of Chicago Press, 1991, под редакцией В.В. Бартли III (W.W. Bartly III). Все переводы в этой работе – мои. Conceit означает также: самомнение, чванство, тщеславие. Я слышал, что вышел русский перевод этой книги, но не видел его.], изданной в 1988 году и представляющей, как напечатано на обложке, «блестящее резюме всего его жизненного труда». Так рекомендует книгу вниманию читателя некий Рональд Бейли. На той же обложке некий Питер Ф. Друкер сообщает читателю, что автор – «самый выдающийся социальный философ нашего времени» (“our time’s preeminent social philosopher”).

Профессор Хайек не ограничивался социальными работами по экономике, но всегда активно вмешивался в социальные и политические вопросы; уже в 1935 году под его редакцией вышел сборник, направленный против социализма [Collectivist Economic Planning: Critical Studies of the Possibilities of Socialism. (London: Routledge & Kegan Paul), 1935] , а в 1988 году он опубликовал свое последнее обличение этой доктрины. Поистине, это заклятый враг социализма – archenemy of socialism, как он сам бы о себе сказал. Что именно Хайек называет социализмом, я дальше объясню. Конечно, честное употребление слов, на котором сам он настаивает в седьмой главе своей книги, не позволяет считать Хайека «консервативным критиком социализма», потому что он вовсе не консерватор, а доктрина, которую он опровергает, вовсе не социализм.

Но я начну не с объяснения, что такое социализм (или, вернее, что понимается под этим словом, поскольку общественный строй, соответствующий этому понятию, никогда и нигде не существовал). Начну с того, как профессор Хайек понимает и объясняет капитализм – реально существующий строй, который он оправдывает и восхваляет, но почему-то под другим именем. Слово «капитализм» ему не нравится, и он отвергает это слово без отчетливого объяснения своих мотивов. Казалось бы, столь радикальное изменение термина, основного для рассматриваемого предмета, должно было иметь серьезные причины; но мы узнаём только, что Хайеку не нравится слишком тесная связь этого термина с «капиталом»[2]. Капиталисты, т. е. люди, обладавшие капиталом, – говорит он, – сыграли важную роль в возникновении нынешнего общественного строя; но капитал – не самое главное в этом строе. Чувствуется, что ему не хотелось бы вызывать ассоциации с денежным мешком; может быть, в юности профессор Хайек, как и его друг Поппер, был не совсем правоверным поклонником этой системы. Да и само слово «капитализм», – напоминает он, – недавнего происхождения. Придумал его немецкий экономист Зомбарт (заметим в скобках: вконец испортивший свою репутацию сотрудничеством с нацистами), а Маркс никогда не употреблял. Да, Маркс не употреблял и, может быть, не знал слова «капитализм», и профессор Хайек тоже не хочет его употреблять. Вместо него (но, по его собственному признанию, с тем же значением) он вводит термин «расширенный порядок» (extended order), имея в виду многочисленность и сложность такого общества по сравнению с древней общиной или племенем.

Далее, профессору Хайеку не нравится и термин «частная собственность» (private property); он заменяет его, без всякого обоснования, выражением “several property”, предложенным еще в XIX веке знаменитым историком права Генри Мейном. Я не справлялся, зачем это выражение понадобилось Мейну. Слово “several” в современном английском языке означает «несколько», но сохраняет и архаический смысл прилагательного, означающего «отдельный, обособленный» – кажется, только в юридических текстах. Во всяком случае, обычные американцы не понимают, что такое several property: я их нарочно об этом спрашивал[3].

Профессор Хайек, в отличие от настоящих консерваторов, вообще любит менять общепринятые названия; он хотел бы даже переименовать свою собственную специальность – экономику – в «каталлактику» (catallactics). Чтобы не вводить в заблуждение моего читателя, я сохраню, однако, за экономикой и частной собственностью их обычные названия; но поскольку Хайек приписывает капитализму не совсем обычные для него свойства и достоинства, я буду называть описываемую им систему его же термином «расширенный порядок», каждый раз употребляя при этом кавычки. По-русски это звучит еще хуже, чем по-английски.