Джордж Денисон - История конницы Страница 45

Павел Иовий начинает свое описание с замечания, которое интересно своей новизной, что все части пехоты и конницы были совершенно друг от друга отделены. Первые батальоны состояли из швейцарских и немецких пехотинцев, которые шли твердым шагом под музыку: историк очень восхваляет прекрасную выправку и замечательный порядок проходивших под знаменами войск. Оружие их состояло из коротких мечей и пик длиной 10 футов и с железными наконечниками. Четвертая часть пехоты имела алебарды с секирами, а сто из каждой тысячи аркебузы. Здесь мы видим в первый раз перемешивание в том же полку пикинеров и мушкетеров, что впоследствии очень долго было в общем употреблении во всей Европе.

За этой пехотой шли 5000 гасконцев, почти все пращники и арбалетчики; это были легкие, иррегулярные войска, но отлично обученные бросанию дротиков, камней и стрел.

Затем следовала конница, составленная из французского дворянства; этот состав кавалерии был естественным последствием рыцарства и долгое время сохранялся принципиально. Даже 200 лет спустя, при Людовике XIII, мы видим, что наказание палками, бывшее вполне употребительным в пехоте, совершенно воспрещалось в коннице, потому что последняя, как сказано в регламенте, комплектуется почти исключительно дворянами; палка здесь заменялась саблей.

Конница Карла VIII имела великолепные латы, сверху - шелковые плащи, галстуки и золотые браслеты на руках и сидела на рослых, крепких лошадях с обрезанными хвостами и ушами. Французское предохранительное вооружение было несколько облегчено в том отношении, что лошади не прикрывались звериными кожами, как это было принято у итальянских жандармов. Она разделялась на копейщиков, или жандармов, и стрелков, или легких всадников. Копья были сделаны из твердого дерева с хорошими металлическими наконечниками; кроме них всадники имели еще палицы.

Жандармы с оруженосцами и пажами составляли, по-видимому, тяжелую конницу, а стрелки, которые выделялись из копий в отдельный отряд, - легкую. Выделение это было, однако, чисто тактического характера, и стрелки находились в тесной связи с рыцарями, продолжая по-прежнему в административном отношении входить в состав копий. Они были вооружены большими луками, какие были приняты у англичан, стреляли длинными стрелами и носили грудные латы и шлем; некоторые имели еще и дротики, которыми убивали сброшенных с коней рыцарей.

400 отборных гвардейских конных лучников окружали короля, а за ними непосредственно следовали 200 французских дворян в роскошном тяжелом вооружении и с палицами.

Артиллерия этого войска была лучшей из всего, что до тех пор видели в Европе. По словам Мезере, она состояла из 140 тяжелых орудий и большого числа более легких. Их возили на особых запряженных лошадьми повозках; прислуга при них была отлично обучена. По всеобщему мнению, Карл VIII был обязан своей артиллерии тем, что совершил поход в Италию, не встретив почти никакого сопротивления, так как у итальянцев были только плохие пушки, к тому же возимые на волах.

Вскоре после этого события появилось сочинение Макиавелли, которое показывает правильность взгляда автора на основные принципы военного искусства и на требующиеся преобразования.

Макиавелли писал в очень интересное время, когда средневековые учреждения стали исчезать под влиянием введения нового оружия, вызвавшего изменения в образе ведения войн. Взгляды его представляют интерес в том отношении, что они выражают мысли его современников в это переходное время.

Он энергично восставал против системы наемных войск и всячески поддерживал мысль о необходимости обучения граждан военному делу и применения их к защите государства, основываясь на том, что в древние времена в Греции и Риме лучшие воины были в то же время и лучшими гражданами. Несмотря на предрассудки того времени, что кавалерия - главный род оружия, он предвидел будущее значение пехоты и смело и решительно высказывал мысль, что главную и действительную силу войска и государства составляет пехота.

Затем он говорит, что в его время пехота имела полукирасу, закрывавшую грудь, пику длиной в 18 футов и широкий меч. Очень немногие имели полную кирасу, набедренники, перчатки, и никто не носил шлема. Некоторые были вооружены алебардами и секирами, и самое незначительное число - мушкетами.

Макиавелли издал свой труд около 1516 г., т.е. 22 года после вторжения Карла VIII в Италию; следовательно, за этот сравнительно короткий промежуток времени перемешивание в одном полку пикинеров, алебардщиков и мушкетеров вошло во всеобщее обыкновение. Получило оно начало в Швейцарии. Твердо решившись отстоять независимость своей страны и вместе с тем не имея возможности по своей бедности завести многочисленную конницу для борьбы с конницей германских князей, швейцарцы обратили все свое внимание на пехоту и на ее тактику. Наиболее подходящим для нее оружием они нашли пику, с которой, по словам Макиавелли, они научились не только, отбивать нападения конницы, но часто ее прорывать и одерживать над ней верх.

Немцы, перенявшие пику от швейцарцев, так надеялись на пеших пикинеров, что всегда решились бы с ними в числе 15 000 -20 000 человек атаковать какую угодно многочисленную конницу. Макиавелли утверждает, что в его время было несколько случаев таких атак, всегда оканчивавшихся благоприятно для пикинеров.

Вследствие этого пика заслужила такую славу, что ее приняли все европейские народы; особенно ловко действовали ею испанцы. Приведем один пример, хотя их можно было бы привести много.

Герцог Миланский Филипп Висконти выслал против вторгнувшихся в его землю 18 000 швейцарцев своего генерала, графа Карминьола, во главе 6000 конницы и небольшого числа пехоты с приказанием немедленно атаковать противника. Атака не удалась, и миланцы потерпели сильное поражение. Карминьола, который, как кажется, был очень способным полководцем, сразу оценил все преимущества пикинеров над всадниками. Он собрал новое войско и вторично атаковал швейцарцев, приказав своим жандармам перед боем спешиться и превратив их, таким образом, в тяжеловооруженных пикинеров, перед которыми легковооруженные швейцарцы оказались совершенно беззащитными. Битва была выиграна миланцами: около 15 000 швейцарцев пали, прочие были взяты в плен.

В конце XV и начале XVI столетия конница, чтобы быть совершенно предохраненной, нагромоздила на себя такую тяжесть, что ей не только было трудно произвести сколько-нибудь быстрое движение, но она положительно лишила себя возможности вследствие неповоротливости нанести какой-нибудь вред неприятелю. Макиавелли очень хорошо сознавал все недостатки такой системы. Он говорит: Я совсем не думаю, чтобы мы могли теперь так же рассчитывать на конницу, как на нее рассчитывали в прежние времена, так как в последнее время мы часто видим, что конница постыдно побеждается пехотой. Затем он напоминает сражение при Тигранокерте, где катафракты Тиграна, имевшие очень тяжелое предохранительное вооружение, не принесли никакой пользы, потому что были так обременены вооружением, что еле могли видеть неприятеля, а не то, чтобы нанести ему вред; слезши же с лошади, не могли более влезть или действовать оружием. В своей Истории Флоренции он приводит несколько подобных же примеров из новейшего времени, когда воины, упавшие с лошадей, не могли более встать и утопали в грязи.

Далее он высказывает свои мысли о целесообразном употреблении конницы: Непременно следует иметь в армии некоторое число конницы для подкрепления и поддержания пехоты, но она никак не должна составлять главного рода оружия. Она имеет весьма важное значение для рекогносцировок, разъездов, набегов, опустошения неприятельской страны, тревожения расположения противника, отрезания подвозов; в сражениях же, которые решают судьбу народов и для которых преимущественно существуют войска, она скорее пригодна для преследования разбитого и бегущего врага, чем для чего-нибудь другого. Достойно удивления, что Макиавелли, который был известным политиком и государственным человеком, но отнюдь не воином, выражает такие разумные и правильные мнения о военном деле в такое время, когда основные принципы его не понимались военными.

Мы остановились несколько дольше на его сочинениях, потому что он первый из писателей нового времени посмотрел на военное искусство с научной точки зрения. В его взглядах просвечивается заря возрождения военного искусства.

В начале XVI столетия пехота уже приобрела значение на поле сражения и начала соперничать с тяжеловооруженной конницей. Этому успеху способствовали два обстоятельства: во-первых, тяжесть вооружения конницы и вследствие этого ее неповоротливость, не допускавшие атак на сколько-нибудь быстром аллюре, и, во-вторых, лучшая организация и вооружение пехоты. Пики, которые преимущественно назначались для отражения атак конницы, были так длинны и крепки, что, если только пехота стояла сомкнуто, кавалерии не было почти никакой возможности прорвать ее ряды. Аркебузы и мушкеты также давали возможность пехоте причинять большой вред коннице, не подвергая себя большой опасности, и если пехота даже и была несколько расстроена, то коннице предстояло еще одолеть алебардщиков, которые со своими секирами были также опасным врагом. С того момента, когда улучшение огнестрельного оружия дало возможность аркебузирам и мушкетерам поражать и жандармов, несмотря на их тяжелое предохранительное вооружение, наступил коренной переворот, и превосходство пехоты было совершенно обеспечено. Однако в течение еще очень долгого времени по изобретении огнестрельного оружия сила удара пули была столь мала, что она пробивала латы только с очень близкого расстояния, и то при прямом попадании. Поэтому предохранительное вооружение, усиленное при изобретении пороха, еще долго оставалось в употреблении, и конница, признав в огнестрельном оружии опасного врага, стала сама им пользоваться.