Л. Михайлова - Религиозные традиции мира: иудаизм, христианство, ислам. Учебное пособие Страница 8

Главной тайной каббалистической мистики является знание того, что Бог – неизреченная, абсолютно бескачественная и неопределимая беспредельность, которая может быть названа только как «Эйн Соф» («Ничто» или «Бесконечное»). Используя это слово, каббалисты подчеркивают принципиальную и абсолютную недоступность Божественной Сущности человеческому познанию. Согласно распространенной каббалистической метафоре, если Сефирот – это Мировое Дерево, то Эйн Соф – это почва, из которой вырастает это дерево, и вместе с тем Эйн Соф – это сок, который течет во всех ветвях и листьях.

Эйн Соф не может, не ограничивая и не изменяя себя, непосредственно создать что-либо конечное. Самоограничивая себя «тайной стягиваний», Бог образует пустоту, в которой с помощью опосредствующих 10 творческих сил или сфер, называемых Сефирот, создается чувственно-материальный мир. Первая Сефира происходит непосредственно от Бога путем эманации (от лат. emanatio – истечение из единого) и творит вторую, вторая – третью и так далее. Каждая из этих сфер символизирует одно из Божественных имен и обозначается одной из 10 цифр. Соединение 10 Сефирот или цифр с 22 буквами еврейского алфавита (3 основных, 7 двойных, 12 простых) образуют 32 «пути премудрости». Как с помощью 10 цифр можно сосчитать все, что угодно, а 22 букв достаточно, чтобы описать все, что только может быть, так и неизреченная божественная сущность Эйн Соф посредством 32 путей раскрывает свою бесконечность.

Графически это изображается в виде сложного чертежа, называемого «Деревом Жизни» или «Деревом Сефирот». Десять кругов, связанных между собой двадцатью двумя линиями, образуют три вертикальных колонны, которым в некоторых случаях придаются имена: правой – «Милосердие», левой – «Жестокость», а между ними – «Умеренность», как объединяющая их сила.

Мыслимое как единое целое «Дерево Жизни» образует форму совершенного существа – первоначального человека Адама Кадмона, мистическим образом существовавшего до начала времен и ставшего прообразом для сотворения мира и человека. Этим каббалистическая философия утверждает и обосновывает принцип подобия между строением вселенной (макрокосма) и человека (микрокосма). По мнению иудейских мистиков, именно Адам Кадмон, божественный Адам, а не земной человек, описан в начальных главах книги Бытия. Именно он является тем изначальным идеалом человеческого совершенства, который был утрачен в результате грехопадения, но может быть вновь обретен с помощью мистического опыта.

Наряду с представлениями об особой божественной сущности (Эйн Соф) и ее эманациях (Сефирот), священная книга каббалистов «Зогар» дает аллегорические толкования многим библейским образам и сюжетам: Авраам и Сарра – это материя и форма вещей, Моисей – божественный дух, Египет – дурное волнение и т.д. Кроме того, в каббалистических текстах появляется специфическая терминология для обозначения высших духовных субстанций и процессов: «длинный и короткий лик», «святой старец», «первое движение», «пятьдесят ворот света» и другое.

Весь мир представляется каббалистам огромной цепью, соединяющей высшие сферы с самыми низшими уровнями бытия. Поэтому каждое движение, каждое воздействие на нижние звенья цепи отзывается тем или иным образом на других ее звеньях.

Идея всеобщей универсальной связи мироздания, разработанная умозрительной каббалой, послужила отправной точкой для так называемой практической каббалы, опирающейся на веру в то, что при помощи специальных действий, ритуалов, молитв и волевых актов человек не только постигает скрытый смысл божественного откровения, но и может активно вмешиваться в процесс осуществления человеческой и космической истории.

Связь между практической и умозрительной каббалой обусловлена общим признанием мистического смысла чисел, букв и имен. Убежденные в том, что в Писании, продиктованном божественным разумом, не может быть ничего случайного, каббалисты, побуждаемые жаждой проникновения в божественные тайны, занимались подсчетом слов и букв Торы, искали скрытый смысл в порядке расположения и различных сочетаниях чисел и букв. Аллегорическими и символическими значениями наделяются даже, казалось бы, давно определенные слова и числа. К примеру, выявленные талмудистами 613 заповедей Торы, состоящие из 248 повелительных и 365 запретительных установлений, отныне рассматриваются иудейскими мистиками как особое указание Бога на то, что человек должен исполнять божественные установления каждой частицей своего тела (согласно каббалистам, человек состоит из 248 частей) в каждый из 365 дней года.

В рамках практической каббалы были разработаны специальные шифровальные методики, с помощью которых каббалисты пытаются выявить сокровенное и предсказать будущее. Особенно популярными становятся методы подстановки чисел вместо букв (гематрия), перестановки и замены одних букв другими в заданной последовательности (темура), составления и расшифровки аббревиатур (нотарикон).

Знаково-символическое отношение к миру, характерное для мистики вообще, в системе практической каббалы тесно переплетается с буквальными магическими поверьями, согласно которым, особые слова или заклинания надписанные, в частности, на амулетах, могут изгонять бесов или вынуждать ангелов оказывать помощь в тех или иных делах.

Наиболее ярко уверенность в том, что правильно произнесенное или написанное слово обладает невероятной магической властью, проявилась в каббалистических легендах о «големе». Предполагалось, что если раввин, комбинируя буквы непроизносимых божественных имен, поймет главную тайну имени Бога и произнесет его над вылепленным из глины человеческим телом, то тело это оживет и станет големом – существом, не обладающим душой, и не владеющим речью, но способным заниматься физической работой. Оживший голем может исполнять порученную ему работу не только в будние дни, но и в субботу, когда заповедями Торы иудеям запрещено заниматься даже домашними делами. Легенды о големе, в символической форме повествующие о возможностях и пределах творческой состязательности человека с Богом, послужили отправной точкой для многих произведений европейской культуры. К теме голема обращались Э. Т. А. Гофман, Г. Майринк, М. Шелли, Х. Л. Борхес и многие другие.

Учение каббалы оказало огромное влияние на формирование других мистических течений в иудаизме, прежде всего на хасидизм (от древнеевр. благочестивый), распространившийся в XVIII в. среди восточноевропейских иудеев (сегодня это территории Польши, Литвы, Украины, Белоруссии, восточных областей России). Хасиды призывали к усилению религиозного рвения, к личному переживанию Божественного присутствия в мире. Этот мистический опыт находил свое выражение в самых разных формах внешнего проявления, в том числе в особой хасидской музыке («нигун») для песен и танцев. Напевные мелодичные песни могли быть как со словами (например, известная «Хава нагила» – «Будем веселиться!») так и фактически без слов, из повторяющихся одинаковых слогов (например, «ай-ай-ай» или «бим-бим»).

Хасидские учителя («ребе») были харизматическими личностями, требовавшими от своих последователей глубокого духовного проникновения в иудейские истины. Руководство движением переходило последовательно от одного хасидского праведника к другому. Этих праведников называли цадиками. Авторитет цадиков (в отличие от раввинов) опирался не столько на ученость, сколько на близость и постоянное общение с Богом. Фактически цадики наделялись сверхъестественными способностями, позволявшими им творить чудеса. Вместе с тем, почитание хасидами мистических текстов и практика религиозных экстазов, видений и чудес, никогда полностью не заслоняла собой образование и благочестие, необходимые каждому иудею. Поэтому появившись в качестве еретического течения, хасидизм довольно быстро нашел свое место в системе ортодоксального иудаизма. И это характерно не только для хасидизма.

При всей своей специфике, вся иудейская мистика никогда не упускала из виду суть классического раввинистического иудаизма, который рассматривает изучение Торы и следование заповедям как основной смысл праведной жизни. Иудейская поговорка «Бог, Израиль (народ) и Тора суть одно и то же» соотносима с любым течением иудаизма. Поскольку Тора есть земное выражение Божественного откровения, а заповеди, данные Израилю, раскрывают подлинный смысл установления божественного единства, все три понятия образуют взаимозависимую целостность.

Исторические и культурные перипетии, философско-рационалистические и мистические искания иудаизма являются яркой иллюстраций того, что иудейские религиозные традиции никогда не были абсолютно застывшей системой. Опирающееся на законы Торы религиозно-обрядовое единообразие, принятое иудейскими общинами в разных уголках земли, всегда имело многочисленные историко-культурные вариации. Постоянное ощущение исключительности своей судьбы и уникальности своего жизненного пути, и вместе с тем, удивительная гибкость и пластичность, – вот то, что помогало иудаизму и адаптироваться в новых исторических условиях, и трансформировать эти условия в соответствующие проявления иудейской жизни и веры.