В. Ажиппо - Не зарекайся... (не окончена) Страница 22

Также при наполнении общака недопустимо и насилие в любой его форме: угрозы, вымогательства, запугивания. Понятия (если они не козлиные) предполагают, что разумный и уважающий себя арестант сам выделит что-нибудь в общак, понимая, что он делает правильное дело. Если же вы ощущаете давление, можете не сомневаться – половину общака сожрут и скурят те, кто его собрал. В этом случае надо правильно оценить и рассчитать свои силы: или дать жесткий отказ, или, во избежание конфликта, что-то выделить, но щедрость (и глупость) не проявлять.

Также надо знать, что тюремщики борются с общаком, пожалуй, ретивее, чем с любым другим проявлением зэков ской самодеятельности. Для них он, как красная тряпка для быка. Вот и воюют по-бычьи: топорно, неумело, бестолково, но нахраписто и жестоко. Объективных и серьезных причин для этого нет. Просто откуда-то сверху постоянно исходят суровые указания: общак – главный признак организации преступности, поэтому его надо находить, изымать и уничтожать (если бы поступали остроумнее, зэки давно вокруг общака перегрызли бы друг другу глотки, а так – наоборот – сплачиваются в борьбе).

Тех, у кого изъяли общак, обязательно и строго наказывают. И всегда не того, кого надо. Дело в том, что общак хранят только какие-то серенькие мужички, которые или не понимают своей роли, или не могут отказать блатным. Поэтому, если вам предложили подержать в своих вещах часть общего добра, лучше откажитесь. Просто откажитесь, и все. Если у кого-то это вызовет раздражение, объясните, что вас уже дважды (или трижды – врать нужно по обстоятельствам) обыскивали одновременно три опера, искали ксивы на свободу по уголовному делу. Это не случайно. Поверят. И отстанут, найдут других желающих.

«Лидеры организованных преступных групп» (или группировок, в чем разница – непонятно). Это термин милицейский, но его используют и зэки, говоря покороче – лидеры. К людям, которых так называют, надо относиться критически. Условно лидеров можно разделить на три категории.

Первая категория – это лидеры преступных групп, которые вращаются в сфере большого бизнеса и политики. Влияние их на свободе, безусловно, колоссально. Влияние их в тюрьме, как правило, сомнительно (тем более, что садятся они очень редко, почти всегда откупаются). Хотя бывают и исключения. Для примера возьмем одного бывшего премьер-министра, который сейчас «парится» в Америке. Несколько лет назад, когда он был на коне, то мог в асфальт вкатать любого. А теперь представьте его в общей камере нашего СИЗО. Что и кому он здесь сможет рассказать, кто его слушать будет? Греть хату он, конечно, будет, и спать будет на удобном месте, но рулить – никогда. Если доведется сидеть с таким – держитесь поближе, возле него всегда сытно, и менты меньше будут тревожить.

Вторая категория. Сбились на свободе в козью стаю три-четыре козла, а их возглавил пятый – прокозел. Натворили они каких-то гадостей: выставили десяток хат, убили мужика-таксиста гривен за двадцать выручки, кого-то ограбили, над кем-то поиздевались... Потом их, естественно, приняли, они друг друга быстренько посдавали и заехали на тюрьму. По милицейским сводкам они – организованная преступная группа, а во главе ее – лидер. Но тюрьма очень быстро раскусит, кто есть кто, и быть этому лидеру в том стойле, которого он заслуживает. От такого лидера лучше отодвинуться подальше, может случиться, что он уже находится на финишной прямой к параше и скоро будет не лидер, а пидер.

Наконец, третья категория. Это те люди, которые, будучи на свободе, действительно находились во главе серьезных преступных групп. Их знают, их имена и клички на слуху, у них есть авторитет. Причем авторитетом они пользуются у классических уголовников, у новых бандитов, у бизнесменов, у милиционеров и у тюремщиков. Авторитет эти люди приобрели не за деньги, не за изощренный язык или приятную физиономию. Это результат последовательных действий, принципиальности, твердости, ума и еще многих серьезных качеств личности. Такой лидер – действительно лидер, то есть человек, за которым идут другие, идут с охотой, а не по принуждению или обману.

Некоторые из них могли бы стать ворами в законе, а кое-кто, возможно, со временем еще станет. Большинство – никогда. Они, как правило, не стремятся к этому, да и биография у многих неподходящая для вора: служба в армии (а то и во внутренних войсках), работа в торговле, дружба с правоохранителями, должности завхозов и бригадиров в прошлых отсидках (по строгой тюремной морали эти должности козлиные, хоть и абсолютно не позорные).

Такие лидеры более многочисленны, чем воры. Но их не так много, как может показаться: на тысячу зэков – три– четыре человека. Большинство из них склоняется скорее к бандитам, чем к ворам, но к воровскому движению они относятся нейтрально и достаточно лояльно. Скажем так: деньги в общак могут и не сдать, но если братве понадобится помощь – помогут.

В общении эти люди вполне доступны, характер у каждого, конечно, свой, но одна общая черта имеется. Им не нужно набивать себе цену, они ее и так прекрасно знают. И знают, что ее прекрасно знают окружающие. Поэтому в общении они контактны и корректны, понты им ни к чему.

Знакомство с таким человеком пригодится всегда, однако сильно выпячивать его не нужно. Дело в том, что между некоторыми из лидеров бывает вражда, и вражда нешуточная. В тюрьме эта вражда, как правило, ограничивается мордобоем, но на свободе последствия могут быть и посерьезнее. Пытаться вникнуть в суть этих войн и, тем более, занимать чью-то сторону не следует. Это их проблемы, сами разберутся. А вот тому, кто попал между жерновами, придется худо.

Авторитеты. Наверное, никто толком не знает, что это такое. Преступный мир с давних пор употреблял слово «авторитет» в том смысле, в котором его употребляет «честный фраер» – обыватель, добропорядочный гражданин, человек, далекий от преступников. А именно – уважение, влияние. Второе значение слова «авторитет» – человек, пользующийся таким уважением и влиянием. Иногда употребление этого слова несколько искажается, но не сильно. Вместо фразы «он пользуется авторитетом», говорят – «он в авторитете».

Называть конкретного человека авторитетом преступный мир (имеется в виду солидный преступный мир, не шпана) никогда не старался. Во всяком случае, можно точно утверждать, что ни один из тех, кого кто-то, когда-то, где-то назвал авторитетом, себя так никогда не называл и таковым не считал. Вор в законе знает, что он – вор, заявляет об этом во всеуслышанье и берет на себя ответственность за свой титул. Лидер преступной группы знает, что он лидер, отвечает за каждого, кто под ним находится и там, где надо отвечать – заявляет о своей ответственности. Так как авторитетом никто себя не называет и не считает, ответственности от этого «погоняла» никакой, то, стало быть, их (авторитетов) вроде как и нет, хотя слово это у всех на слуху.

Этому явлению можно дать такое объяснение. Слово «авторитет» в качестве определения конкретного человека придумали менты. Они, общаясь с агентурой, неправильно истолковали применение этого слова. В середине девяностых годов в отчеты оперативных отделов попали такие термины, как «лидер преступной группы» (иногда более возвышенно – «лидер преступного мира») и «авторитет». При этом никто не мог понять, чем они различаются. Термины эти, естественно, родились где-то на самом верху, где сочиняются формы отчетов.

Года два опера в колониях и тюрьмах задавали вопрос своим начальникам – чем, по-вашему, различаются две эти категории? Внятного ответа не было. Посмотреть в словарь русского языка, прочитать, что означают эти слова и чем они различаются, начальники додуматься не могли. Потом решение все-таки нашлось. Лидер – это человек, который реально кем-то руководит, а авторитет – тот, кого все уважают, но никто не слушается (вот это парень!). Это вызвало недоумение у рядовых оперативников, но спорить не стали – себе дороже выйдет. Хочет начальство, чтоб были авторитеты – пусть будут. Иногда, смеха ради, в пояснительные записки к отчетам по оперативной работе в число авторитетов вписывали главных петухов. И ничего – катило. Начальство хавало.

Таким образом это слово вернулось к зэкам от ментов.

В казенных отчетах, указаниях и тому подобной «литературе» слово «авторитет» должно было писаться в кавычках. Какой уж знаток словесности это придумал – неизвестно. Зачем – тоже неведомо. Почему авторитет в области математики или медицины пишется без кавычек, а авторитет в области преступных дел – в кавычках? Если он липовый авторитет – так и нечего о нем вспоминать, а если настоящий – то зачем кавычки?

Впрочем, постепенно к этой безграмотности, как и ко многому другому, привыкли, но это слово правоохранители, а следом за ними журналисты, продолжают применять с завидным упорством. Делается это для того, чтобы проще было оправдывать свои ошибки и преувеличивать победы. По принципу: враг был силен – тем больше наша слава. Или меньше позор. По ситуации. Вот доказательство сказанному.