А. Моченов - Словарь современного жаргона российских политиков и журналистов Страница 12

Депутаты сейчас принимают огромное количество законов, которые просто создают условия для коррупции. Мы называем это «взяткоемкость». Вот сейчас принимается новый закон о банкротствах. Специалисты оценивают его взяткоемкость в несколько миллиардов долларов в год! Его принятие увеличит количество принимаемых чиновниками взяток на несколько миллиардов долларов.

(«Огонек» (Москва). 04.06.2002).

См. также: Административная рента, Взяткоемкость, Статусная рента.

ВЗЯТЬ В РАЗРАБОТКУ. Термин перекочевал в СМИ из сленга спецслужб, на жаргоне которых «взять в разработку» — значит начать проведение оперативных мероприятий в отношении объекта (установить наружное наблюдение, начать сбор информационных, компрометирующих материалов и т. д.).

Работа заключается в том, чтобы не метаться по этому валу преступлений, не реагировать на каждое конкретное, а, выявив и взяв в разработку особенно опасное сообщество, выяснить все его связи, намерения, документировать эти факты, с тем чтобы на основе собранных данных взять эту группу, раскрыть серию уже совершенных преступлений и предотвратить возможные.

(«Российские вести» (Москва). 10.11.1993).

Постепенно он забрал под свой контроль основные каналы поставок и сбыта наркотиков (прежде всего героина) в Тверскую область. В это же время его взяли в разработку сотрудники ГУБОП МВД и их местные коллеги.

(«Газета» (Москва). 23.05.2003).

ВИРТУАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА. Термин, появившийся в период выборов 1993 года. Обозначает политику, построенную на искусном управлении информационными потоками, манипулировании общественным мнением. Она опирается на «дворцовые интриги», реляции и не имеет практических созидательных результатов.

Действительно, российская политика вступила в стадию девиртуализации. Отшумели бури политических битв эпохи позднего Ельцина, и стало ясно, что такие «громокипящие» акции прошлой Государственной Думы, как денонсация Беловежских соглашений, осуждение агрессивной политики НАТО в Югославии, попытки учреждения каких-то маловразумительных наблюдательных советов на телевидении и (воистину, венец трудов превыше всех наград!) — заведомо обреченное голосование по импичменту, — все это было проявлением виртуальной политики. Ибо с самого начала авторам подобных затей было очевидно, что ни к какому реальному изменению ситуации внутри самой России, равно как и положения России в мире, вся эта «суета вокруг кота» не приведет и привести не может.

(«Независимая газета» (Москва). 10.08.2000).

Вертевшие госаппаратом при позднем Ельцине Юмашев и Дьяченко считались мастерами виртуальной политики — ходов, не имеющих практического влияния на реальную жизнь большинства граждан, и внутридворцовых разводок.

(«Московский комсомолец» (Москва). 26.12.2000).

Мы очень хорошо помним, что государство оставалось тем же, задача его модернизации всерьез даже не ставилась. Это и была безлюдная виртуальная политика. У Путина задача — изменить неэффективный государственный аппарат, принудить к взаимодействию с гражданами, то есть — сделать работающим, заставив власти сесть прямо в городской кипяток.

(«Эксперт» (Москва). 22.04.2002).

ВИРТУАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА. Экономическая система ухода от рынка, использующая сознательное искажение данных в отчетных документах по всем важнейшим экономическим параметрам (ценам, продажам, зарплате и т. д.). Возникла в России как ответная, адаптационная реакция нерыночного сектора на рыночные реформы. На практике это выражалось в том, что предприятия, производящие неконкурентоспособную продукцию и не получающие реальных денег отображали свои финансовые операции (выручку, налоговые платежи и т. д.) лишь на бумаге, т. е. виртуально. В тоже время считается, что виртуальная экономика позволила самортизировать ускоренный спад, массовую безработицу, рост социального напряжения.

Виртуальная экономика в России возникла как приспособительная реакция нерыночного сектора на рыночные реформы. <…> Виртуальная экономика дала время на адаптацию тем, кто имел шанс. Правда, что она продлила жизнь и тем, кто все равно погибнет.

(«Экономика и жизнь — партнер» (Москва). 03.07.1999).

С 1994 г. денежная масса в России (агрегат М2) ни разу не превышала величины, равной 15 % валового внутреннего продукта (ВВП). <…> Этому феномену было дано следующее объяснение: если денежная масса и кредиты реальны, то тогда виртуальной является та часть ВВП, производство которой ими не покрывается. ВВП, по мнению сторонников виртуальности в экономике, обеспечивается и определяется денежной массой в обращении и кредитованием. Все остальное — это объем фиктивных бартерных сделок или же совокупность фиктивных бартерных цен.

(«Ведомости» (Москва). 14.09.1999).

Разница, как утверждал специалист, приходится не только на «теневую», но и на «виртуальную» экономику, т. е. на сознательное отражение в документах искаженных данных по объемам производства, ценам на выпускаемую продукцию и т. п.

(«Московская правда» (Москва). 10.02.1999).

ВИРТУАЛЬНЫЙ ПОЛИТИК.

1. Персона, политик, чей вес обусловлен в первую очередь удачным действием СМИ или поддержкой властных структур.

Многое зависит от того, согласится ли Сергей Шойгу оставить пост министра и перейти на работу в Думу. Если это случится, он может стать одним из главных кандидатов на место спикера. Правда, занять это кресло ему может помешать слишком очевидный кремлевский бэктраунд. Левая половина парламента едва ли захочет быть управляемой виртуальным политиком, в которого вдохнули жизнь Кремль и Старая площадь.

(«Ведомости» (Москва). 23.12.1999).

2. Нереальный, виртуальный образ политического деятеля, формируемый в СМИ и навязываемый обществу.

Появился в ходе прошлогодней президентской кампании также термин «виртуальный политик». Это когда трезвое, самостоятельное, здравое восприятие политиков в сознании россиян замещается искусственными, лубочными картинками, созданными СМИ.

(«Новая газета» (Москва). 10.11.1997).

В американских средствах массовой информации в эти дни нет недостатка в рассуждениях о «феномене Путина», «загадке и уроке Путина», о «Путине-сверхшпионе», «Путине-дофине», о «Путине — новом царе», о «Путине — бледном трудоголике», о «Путине — виртуальном политике». Такие, не всегда утруждающие себя особыми доказательствами и поиском фактов, газеты, как «Вашингтон таймс», «Дейли ньюс», «Нью-Йорк пост», пытаются по-своему осмыслять биографию Путина.

(«Независимая газета», (Москва). 06.01.2000).

Данный термин тесно переплетается с понятием «виртуальная политика».

Видел Маклюэн (канадский социолог. — Прим. авт.) и опасность виртуальной политики, будущих политтехнологий: «В конце концов живых политиков окончательно вытеснят их образы в СМИ. И первым останется только благодарить вторых за свое изгнание из эфира, поскольку зажившие своей жизнью образы в масс-медиа смогут сделать столько, сколько политику-человеку и не снилось».

(«Коммерсантъ-Деньги» (Москва). 18.07.2001).

3. Так называемый «господин Никто» (не существующий, искусственно сконструированный, виртуальный персонаж), модель политика, отражающая изменения в ожиданиях электората, не имеющих пока четкой формулировки, зачастую носящих протестную форму.

Год назад никому из политиков не выказывали доверия, по данным ВЦИОМ, 38 % россиян. К этому показателю даже близко не может приблизиться в опросах и рейтингах ни один политик. Что такое эти 38 %? Это около 40 млн отрицающих сегодняшних политиков людей, наделенных избирательным правом. Эти люди могут либо совсем не пойти на выборы, либо проголосовать против всех. То есть за никого. Этот Никто, человек-невидимка, человек без качеств, оказывается в опросах самостоятельным действующим лицом. Отчего зависит рейтинг этого виртуального политика, имеющего на сегодняшний день самые реальные перспективы собрать половину голосов избирателей? Давайте посмотрим. 23 марта 1998 года грянула отставка стабильнейшего правительства Черномырдина и началось броуновское движение карьер. И что? Картина опроса по сравнению с прошлым месяцем принципиально не меняется. Рейтинг г-на Никто падает на 1 % (то, что социологи считают допустимой погрешностью). Назначение Кириенко и решительные шаги его правительства снижают показатель недоверия на 5 %. Означает ли это, что часть голосующих против всех нашла наконец своего кандидата? Нет. Показатель меняется за счет того, что в список включаются новые лица, которые оттягивают на себя жалкие доли процентов. Потом дефолт и страшные перспективы, возникшие после 17 августа, — холодная и голодная зима, смутные ожидания запрета хождения доллара, волна увольнений, инфляция… И никакого изменения общественного фона. Отказывающихся голосовать за кого-либо остается столько же — плюс-минус процент (все в пределах погрешности). На политической сцене появляются Примаков, Маслюков, Боос, Кулик. МВФ, бюджеты и проекты, скандалы и разоблачения. Старые герои, «молодые реформаторы» создают правый блок. Лужков собирает «Отечество». И что? К январю 1999 года г-н Никто недосчитался 7 %. Но опять-таки. Эти проценты не унес какой-то внезапно внушивший доверие россиянам кандидат. Они вновь разошлись мизерными процентами по пополнившим список кандидатам. Вывод неутешителен: «популярности» г-на Никто пока ничто не угрожает. Ситуация усугубляется тем, что сам г-н Никто президентом становиться не собирается.