Григорий Панченко - Горизонты оружия Страница 16

В первом издании романа Олди, давая описания Кунды как обычной сабли, подчеркивали ее кривизну — но после получения этой информации данную подробность убрали, так что теперь даже термин «сабля» нельзя считать полностью ошибочным (у отдельных кханд клинок хоть и едва заметно, но изогнут — впрочем, и у позднеевропейских палашей такое порой бывает). А убирать или трансформировать меч Кханду было уже поздно, да и опять-таки не слишком нужно: даже в оружейных каталогах кханда иногда именуется «раджпутским мечом».

…Обликом не воин: руки тонки, а сам худ так, что ткни — переломится пополам. Однако же сам видел Бурундай: этой самой рукой ухватив кончар, булгарин на восемь долей в четыре взмаха рассек подброшенный шелковый платок…

Очень интересное оружие, нечасто, но регулярно «применяемое» нашими фантастами. К сожалению, всегда — без учета его специфических особенностей. А они настолько специфичны, что, как мы постараемся сейчас показать, выводят исследователя за рамки «чистого» оружиеведения.

Например, С. Логинов видит узкий почти до четырехгранности клинок кончара — и потому считает его то «оглушающим» мечом-дубинкой, то чем-то вроде шпаги, которой уместно колоть в щель доспеха. Л. Вершинин знает, что кончар все-таки сохраняет лезвия (поперечное сечение даже самого «четырехгранного» из кончарных клинков — не квадрат, а, в грубом приближении, уплощенный ромб), и близок к тому, чтобы считать его мечом классического типа. Для ТАКОГО меча ТАК рубить ТАКУЮ ткань тоже непосильный подвиг, но уж ладно… К счастью, никто из фантастов не обнаружил, что ряд восточноевропейских кончаров имеет эфес, в принципе годящийся для двуручного захвата, да и габариты клинка почти не уступают эспадону. С содроганием думаю, что какой-нибудь автор, прочтя эти строки, заставит своих героев рубиться кончаром как двуручным мечом. Во имя Силы, юный падаван, прочти дальше!

Предком кончара был совершенно определенный тип восточного кавалерийского меча, но, с другой стороны, нашим-то предком была обезьяна, однако большинство из нас не стремится всецело подражать ее манерам. Кончар в его классическом виде — не меч, не двуручник и тем более не шпага. Это, если можно так выразиться, «клинковое копье». Отсюда его изрядная, иногда свыше полутора метров, длина, отсюда же — узкий, но не облегченный, как у шпаги, а мощный клинок, обычно с желобами «ребер жесткости». Колоть им в прорезь забрала или щель лат вообще-то можно: ведь и для стандартного копья такие виртуозные уколы не заказаны. Но это будет именно «копейный» тычок, а не фехтовальная схватка шпажного типа. Для фехтования кончар не то чтобы длинноват (хотя не без этого), но слишком тяжел. Ведь он является оружием, во-первых, преимущественно одноручным, а во-вторых — кавалерийским.

Главная же задача кончара — не выискивать бреши в «боевом костюме» врага, а пробивать их насквозь — и врага, и костюм. С латным доспехом такие штуки, как мы уже знаем, не проходят, но зато против всех типов восточной брони подобная атака очень эффективна. Нашивные и ременной сборки пластинчатые панцири, все типы кольчуг, кольчато-пластинчатые наборы вроде зерцала и, разумеется, «мягкие» конструкции наподобие тегиляя (для тех, кто не знает: это что-то вроде «боевого ватника» времен Московской Руси; не надо смеяться — у такой брони есть ряд серьезных достоинств!) — все это от кончара не спасало. Особенно если учесть, что хотя выпад кончаром зачастую осуществлялся, как и обычным клинком, за счет энергии руки и тела, «коронный прием» для этого оружия выглядел иначе.

Кончар — великолепное оружие «второго этапа» массовой кавалерийской схватки, особенно в случаях, когда противник относительно легко бронирован (в смысле скорее прочности, чем веса: зерцальная броня, как мы помним, потяжелее лат). Первый этап без копья не обойдется, но в таких случаях оно слишком часто оказывается одноразовым. Укол сделан — и шприц ломается, или его игла в чем-то (ком-то) намертво застряла, а вытаскивать некогда… Да и ситуация изменилась: уже позади стремительный встречный разгон тяжеловооруженных всадников, при котором достойной альтернативой таранному копью может стать разве что винтовочная пуля, но еще не пришло время ближней «месиловки», именно такой, о которой было сказано «смешались в кучу кони, люди».

В эти бесконечные мгновения и наступает время кончара. Его держат в вытянутой вперед руке, что позволяет достать противника, даже вооруженного казачьей или уланской пикой (у нее-то стандартный хват — почти за середину). Сила натиска задается лошадью, идущей хоть уже и укороченным, но все-таки галопом. На действия кирасира с палашом эта тактика похожа лишь внешне: тут-то противник бронирован!

Даже просто удерживать оружие в таком положении — нелегкое дело. А ведь нужно еще и попасть, и пробить…

Такие атаки в XII–XV в. выполнялись и рыцарским мечом, но его чаще упирали в плечо: именно о кавалерийском мече речь, ни кончару, ни пехотному двуручнику он не родич. Упирали ли в плечо кончар? Я, честно говоря, не нашел тому подтверждений ни в текстах, ни в изображениях. Наверное, потому, что противник в целом был слабее бронирован, зато часто имел на вооружении именно легкие копья средней длины.

Так что кончар — оружие не для всякой руки. Даже среди рослых и отменно тренированных панцирных гусар старой Польши (не путать с гусарами других стран, кои суть легкая конница) далеко не все бойцы были достаточно уверены в своих силах, чтобы применять этот меч.

Любопытно, что у младших и средних командиров он, кажется, имелся почти всегда, и явно не в качестве «оружия престижа». Но, во-первых, командир, как правило, выбирался из лучших рубак; во-вторых, эта категория воинов особенно нуждалась в кончаре, потому что зачастую не имела «основного», т. е. таранного копья рыцарского образца. Нет, в бою эти сержанты (именно так они обычно и назывались) еще как участвовали — но для того, чтобы эффективно командовать своим отрядом, им приходилось держаться чуть вне выставившей копья кавалерийской шеренги.

Несмотря на некоторую схематичность рисунка (например, копье польских гусар XVII века реально превышало 5 м в длину!), он позволяет хорошо рассмотреть, как носили кончар в «походном положении»

В каких еще случаях кончару нет равных? При добивании упавшего противника. Если уж попадался такой враг, которого мало вышибить из седла и из реального участия в данной конкретной схватке, но надо непременно отправить на тот свет, — то сделать это обычным кавалерийским оружием было довольно сложно. «Кони, люди» на этот момент в кучу, как правило, уже смешались — так что длинные копья не в ходу. А палашом или саблей гарантированно поразить лежащую, да еще и бронированную «мишень» с коня чересчур сложно. Приходилось спешиваться — а это чревато многими неприятностями… Кончар же позволял пришпилить нежелательную персону к земле и с гарантией, и без особого риска.

Порой кончаром наносили и рубящие удары, особенно если второй этап боя сразу переходил в третий, т. е. в ближнюю схватку. Вот тут-то порой применялся двуручный хват. Но ведь и копьем в таких случаях наносили древковые удары! Обычно же, если оставался хоть минимальный резерв времени, кончар норовили сунуть в ножны — разумеется, не поясные, а седельные, в походном положении кончар крепился у всадника под бедром, вдоль конского бока, — и выхватить более подходящий клинок.

Наконец, главный вопрос: к какой культуре «привязано» это оружие — в нашем или параллельном мире?

В эпоху раннего Средневековья кончар распространен по всему Востоку — разумеется, не Дальнему, а тому, который обобщенно изображается как «мир степных всадников». На излете же Средневековья его позаимствовала у степняков — и с успехом применила против них — та латная конница Европы, которая имела регулярные «контакты» с восточной конницей. То есть «цивилизация фронтира», которая воспринимает свою деятельность как охрану Последнего Рубежа. При этом она должна быть не очень городской и к пехоте, в том числе и собственной, относиться с известным пренебрежением. А к техническому прогрессу — не обязательно: рядом с кончаром часто был приторочен седельный пистолет, и где-то неподалеку, в другой седельной сумке, могла храниться ПЕЧАТНАЯ Библия, а то уже и светский роман в духе творений Гура Сочинителя.

Кстати, о Библии. Цивилизации позднего кончара, видимо, должны были быть достаточно монолитны в религиозном смысле, при том что вольномыслие — правда, скорее шляхетское, чем интеллигентское, — для них как раз характерно. Терпеть на своей территории иноверцев, занимающих конкретную социально-экономическую нишу, они способны, но вот внутренние ереси, церковный раскол и прочее вряд ли будут терпимо восприняты перед лицом «восточной опасности». Междоусобные стычки, разумеется, возможны — но в таких «схватках равных» кончар не очень удобен, а более уместны мечи-панцерштекеры (это немецкий термин, но он, думается, понятен и без перевода) или ранние эстоки. У них при почти кончаровской форме клинка чуть меньшая длина и иной, более фехтовальный баланс.