Александрийская поэзия - Грабарь-Пассек Мария Евгеньевна Страница 35

Снято было заклятье богини — и песнь Гименея

Девушек хор поспешил спеть для подруги своей.

Верно я знаю, Аконтий: когда в ту ночь после свадьбы

Пояс девический ты снял с новобрачной своей,

Ты б не завидовал, нет, бегуну по колосьям Ификлу,248

Не соблазнил бы тебя златом келенский Мидас.

Все, кому бог беспощадный неведом и чужд не остался,

Словом неложным своим мненье мое подтвердят.

50 Этот брак породил немало мужей именитых,

Аконтиадов семья и велика и славна.

Да, и отныне твой род, кеосец, живет в Иулиде,249

Повесть о страсти твоей даже до нас донеслась.

Старый о ней Ксеномед нам поведал, и острова имя

Этим рассказом у нас в памяти он закрепил.

Он рассказал нам, как там поселились корикские нимфы, —

Их с Парнаса высот лев кровожадный согнал.

Остров назвали Гидриссой они, но там жили недолго,

После в Карийском краю стали они обитать.

60 Там, где воителю-Зевсу всегда возносились моленья,

Если труб боевых мощный сигнал призывал

В бой лелегов и каров. Дал острову новое имя

Феба и Мелии сын — звался Кеосом он сам.

Остров понес наказанье: огнем поражен громоносным

Был там вещатель Тельхин, с ним же погиб Демонакт;

Вечных богов не чтили они; нам старец поведал,

Что Икелб пощадил и Декситею удар, — Только они уцелели.

За дерзость безмерную остров

Был во прах превращен волей бессмертных богов.

70 Вскоре основаны были четыре града: Карфею

Создал Мегакл, а Эвпил, сын богоравной Хрисо,

Сам Иулиду возвел многоводную, также и Аку,

Храм пышнокудрых Харит он в Поирссе воздвиг.

Город Коресу построил Афрасий. Теперь же, кеосец

Ты расскажи нам свою повесть жестокой любви.

Зная ее от тебя, старик рассказал нам правдиво,

И Каллиопу мою речь вдохновила его.

О городов основаньях уже я поведал немало,

Ныне кончаю я здесь повести эти мои.

Путник один из Ататрны к Питтаку,250 Гиррадия сыну,

Раз в Митилену придя, стал о совете просить:

«Должен из девушек двух я жену себе выбрать, отец мой:

Родом, достатком одна больше подходит ко мне;

Ну, а другая — богаче, знатней… Кто же лучше, скажи мне

И посоветуй, кого в дом мне ввести как жену».

Так он сказал; а Питтак свой посох — оружие старца —

Поднял: «Гляди вон на тех, слушай, что скажут они!»

Этой порою, спеша, мимо них пробегали мальчишки,

10 Быстрые гнали волчки на перекрестке дорог.

«Следуй за ними», — Питтак повторил, и, догнавши их, путник

Слышит: «Скорей догоняй тот, что ближе к тебе!»

Понял он эти слова, и от брака с невестой богатой

Он отказаться решил, детский запомнив совет,

И, возвратившись домой, жену себе взял он простую, —

Так же, Дион, догоняй ту, что поближе к тебе.

Клялся не раз Каллигнот Пониде, что в жизни ни друга

Он, ни подруги иной больше не будет любить.

Клялся, — но, видно, правдиво то слово о клятвах любовных,

Что не доходят они вовсе до слуха богов;

Нынче он к юноше страстью пылает; о ней же, несчастной,

Как о мегарцах, совсем нет и помину с тех пор.

Пусть и тебе также спится, Конопион, как на холодном

Этом пороге ты спать здесь заставляешь меня!

Пусть и тебе так же спится, жестокая, как уложила

Друга ты! Даже во сне жалости нет у тебя.

Чувствуют жалость соседи, тебе ж и не снится. Но скоро,

Скоро, смотри, седина это припомнит тебе.

Четверо стало Харит, ибо к трем сопричислена прежним

Новая ныне, и вся благоухает она.

То — Вереника,251 всех прочих своим превзошедшая блеском

И без которой теперь сами Хариты ничто.

Здесь, Артемида, тебе эта статуя — дар Филераты;

Ты же, подарок приняв, деве защитницей будь.

Кто-то сказал мне о смерти твоей, Гераклит, и заставил

Тем меня слезы пролить. Вспомнилось мне, как с тобой

Часто в беседе мы солнца закат провожали. Теперь же

Прахом ты стал уж давно, галикарнасский мой друг!

Но еще живы твои соловьиные песни; жестокий,

Все уносящий Аид рук не наложит на них.

Если бы не было быстрых судов, то теперь не пришлось бы

Нам горевать по тебе, сын Диоклида, Сопол.

Носится где-то твой труп по волнам, а могила пустая,

Мимо которой идем, носит лишь имя твое.

Кто ты, скиталец, погибший в волнах? Твое тело Леонтих,

На побережье найдя, в этой могиле зарыл,

Плача о собственной доле, — и сам ведь, не зная покоя,

Чайкою всю свою жизнь носится он по морям.

Тимон,252 ты умер, — что ж лучше тебе или хуже в Аиде?

«Хуже: Аид ведь куда больше людьми населен».

Не говори мне: «Привет». Злое сердце, ступай себе мимо.

Лучший привет для меня, коль не приблизишься ты.

Немногословен был гость, и поэтому стих мой короток:

С Крита Ферид подо мной, сын Аристея, бегун.

Здесь почивает Саон, сын Дикона, аканфиец родом.

Сон добродетельных свят, — мертвыми их не зови.

Пьяницу Эрасиксена сгубили винные чаши:

Выпил несмешанным он сразу две чаши вина.

Девушки Самоса часто душою скорбят по Крефиде?

Знавшей так много, о чем порассказать, пошутить,

Словоохотливой, милой подруге. Теперь почивает

В этой могиле она сном неизбежным для всех.

Солнцу сказавши «прости», Клеомброт-амбарканец внезапно

Кинулся вниз со стены прямо в Аид. Он не знал

Горя такого, что смерти желать бы его заставляло:

Только Платона прочел он диалог о душе.253

Пасшего коз Астакида на Крите похитила нимфа

Ближней горы, и с тех пор стал он святым, Астакид.

В песнях своих под дубами диктейскими уж не Дафнида,

А Астакида теперь будем мы петь, пастухи.