Книга историй - Аракел Даврижеци Страница 15

Люди, охранявшие путь к входу в пещеру, услышав шум и узнав о случившемся, покинули оборонные [посты] и, волнуясь за своих близких, ворвались в пещеру, чтобы спасти их. Персы же извне, увидев, что защитники ушли, все сразу вошли в пещеру и начали убивать христиан смертоносным мечом, начиная от входа в пещеру и вплоть до дальних углов ее; всех зарубили и бросили наземь, подобно скошенной траве. И так как были убиты все непригодные им мужчины и все старики, земля пещеры была залита морем христианской крови и все камни были обагрены. Грудных младенцев вырывали из объятий матерей и выбрасывали из пещеры вниз. Кое-кто из женщин, юношей и девушек, избежавших гибели, видя, что они попали в руки нечестивых зверей в человеческом обличье, которые угонят их в плен и различными мерзостями осквернят их чистоту, сочли за благо умереть в святости, /52/ нежели жить еще сколько-нибудь, но в грехе и беде: многие из них, укрыв лицо повязкой и одеждой своей, бросались с непомерной высоты пещеры вниз и погибали. И так как внизу, в ущелье, рос густой лес, кое-кто из выбросившихся из пещеры, падая, зацепился за ветви деревьев и застрял там, а других сучья [проткнули насквозь] от живота до крестца, а иных — от сердца до плеч. Эти тоже умерли столь тяжкой и горькой смертью. Остальных же, взяв в плен, погнали [в Персию], а имущество их разорили, разграбили и поделили между собой, [дабы] разбогатеть. Войска персидские вместе с пленниками выступили оттуда и пришли в основной стан персидский.

Когда мы слышим и пишем обо всем этом, сердце наше щемит, и содрогаются внутренности наши, и глаза наши источают потоки слез из-за бедствий, постигших народ наш. И не можем решить, по какому примеру или по какому образцу будем оплакивать здесь гибель народа и страны нашей, о которой появился смертоносный приказ из уст второго Сабюроса, огненное дыхание из ноздрей которого сожгло кедр ливанский[70], ибо он превратил в необитаемую [пустыню] благоденствующую и плодородную Армению. Ибо при переселении он изгнал в Персию [жителей] не одного или двух, а многих гаваров, начиная с /53/ границ Нахичевана через Ехегадзор[71], вплоть до берегов Гегамских[72], Лорийский и Хамзачиманский гавары, Апаран, Шарапханэ, Ширакван, Заришат и часть селений Карса, все ущелье Кахзвана, всю область Алашкертскую, селения Маку и область Ахбак, Салмаст, Хой и Урмию и всех чужбинников и странников, оставшихся в городе и селениях Тавриза, всю долину Араратскую, город Ереван, землю Кырхбулахскую, ущелье Цахкунуц, ущелье Гарни и Урцадзор. А еще до того, разграбив и заполонив, изгнали [население] гаваров Карина и Басена, Хнуса и Маназкерта, Арцкэ и Арчеша, Беркри и Вана — добычу и пленных доставили в Ереван и погнали дальше вместе с другими.

Итак, шах приказал выселить [население] всех этих гаваров, а также и других и переселить их в страну персов, и превратил прекрасную Армению в развалины и пустыню.

И ныне мы видим изобильные, плодородные земли, поля и луга ее, руины многочисленных сел и многолюдных поселений. И разрушение, сокрушение и разорение сложенных из прочных глыб неприступных и твердокаменных замков и скрепленных известью неодолимых крепостей. И еще более известные прославленные монастыри, места [паломничества] и усыпальницы святых господа [нашего]. И сооруженные из тесаного, прочно скрепленного камня, высоченные, небом данные сводчатые церкви Армении.

И в них тщательно подобранная живопись, /54/ красиво украшенные и искусно высеченные в камне изображения лилий и [святые] лики. [Церкви], в которых все таинственно: форма и расположение зданий, колонны и капители, многообразие сводов, окна и двери.

А также сладкая, прозрачная вода бурно бегущих родников. И звонкие, журчащие, вечно живые потоки, сбегающие со снежных вершин высоченных, ослепительно-белых гор, что спешат в долины напоить ее поселения. И благоуханный, здоровый, живительный воздух и ветер [родины] — душа замирает при виде всех этих благ, и, источая слезы, скорбим и рыдаем, ибо благодатная, прекрасная страна наша превратилась в пустыню. И племя и народ наш, разлученные с [родными] и отторгнутые от истинного наследия отцов — благословенной родины, изобилующей святыми мощами, орошенной кровью святых мучеников, освященной проповедью святых апостолов[73], — были изгнаны и переселены на чужбину, к инородному и иноязычному племени, врагам по сердцу и по вере, а по плоти — жаждущим крови их. И [число армян] там день ото дня все убывает и убывает из-за [естественной] смерти и убийств, а также вероотступничества, ибо некоторые из них принимают неправую веру нечестивца пустыни.[74]

Что же сказать мне о райских и небоподобных церквах, оставшихся во мраке и /55/ запустении, оголенных, лишенных украшений, ставших жилищем чудищ и страусов, согласно пророку Исайе[75], логовами лисиц и зайцев, загонами для, скота и животных, гнездами птиц и сов — обитательниц руин.

Вместо того чтобы изо дня в день обновляться, [церкви наши], разрушаясь и разоряясь, с каждым днем превращались в руины; вместо приятного благовония ладана были они полны плача; умолкли голоса, прославляющие бога, перестали отмечаться годовые празднества и спасительные литургии.

И нужен нам здесь древний Иеремия, чтобы оплакать новый Израиль; ибо, согласно скорбопевцу Мовсесу — отцу стихотворцев[76], не вернется уж к нам жених, удалившись, ушел он безвозвратно от нас. Так назовем же народ наш вайкабовт[77], ибо перенял он славу Израиля, согласно древнему сказанию.

Вернемся опять к порядку прежнего повествования нашего, к словам, которыми мы довели Джгал-оглы до Нахичевана, а шаха — до Тавриза. Итак, направился шах в Тавриз и перезимовал там с войском персидским, ибо страх его перед османами исчез.

А Джгал-оглы, шедший вслед за персидским войском, достигнув Нахичевана, узнал, что шах переправил переселенцев через реку Ерасх и погнал в Персию, а также выселил и погнал джугинцев, предав огню все строения [их]. И ошалел от величайшего изумления [Джгал-оглы], что так быстро за несколько дней персы смогли свершить столько великих дел. Поэтому снарядил двух лазутчиков и приказал им добраться до Джуги, посмотреть и узнать правду и принести ему /56/ точные сведения. А лазутчики, добравшись [до Джуги], увидели, что все уже было кончено: строения Джуги были сожжены, а головешки продолжали дымить. Они