Фэн Мэнлун - Развеянные чары Страница 26

– Она только индийский язык знает или еще владеет даосской магией? – спросил Яйцо.

– Вот этого не знаю, – сказал Цинь Хэн. – Слышал только, что она месяцами может ничего не есть и еще общается с бодисатвами.

– Как она выглядит?

– Как простая старуха. Но вот духом своим действительно схожа с небожителышцей! Боюсь, если вы пойдете сейчас, вам не удастся ее повидать – она еще не вышла из затворничества. Ну, а если удастся, замолвите за меня словечко, скажите, что я снова хочу ее навестить.

– Непременно скажу, – пообещал Яйцо.

Поблагодарив за чай и расспросив, как добраться до Хуаиня, Яйцо простился. Прежде всего он решил побывать на красной реке. Найти ее не составило большого труда. Местные жители рассказали ему, что в реке есть участок протяженностью в две-три мили, где действительно водится красная рыбка; правда, она очень мелкая, и поэтому рыбаки ее не ловят.

Пройдя вниз по течению, где водилась крупная рыба и поэтому жили рыбаки, Яйцо нанял у одного из них лодку, купил вина и закусок и поднялся на прежнее место. Когда вечером они с рыбаком выпили, Яйцо сказал ему:

– Если сегодня ночью ты закинешь сеть и выловишь несколько красных рыбешек, то я тебя кое-чему научу.

– Чему бы это? – заинтересовался рыбак.

– Ходить по воде, как по суше.

– Такое для нас, рыбаков, было бы кстати, – обрадовался тот.

– Поймаешь – обязательно научу, – заверил Яйцо.

Возбужденный вином рыбак полез на корму за сетью. Его старуха жена, видя, что он пьян, отказалась давать ему сети. Рыбак отнял у жены сеть и намеревался было ее тут же забросить, но Яйцо удержал его:

– Постой! Сначала я сотворю заклинание, чтобы рыба сюда приплыла, а тогда и лови.

Оба присели, чтобы немного передохнуть. Захмелевший рыбак мгновенно уснул, а Яйцо стал пристально вглядываться в воду. Лишь глубокой ночью, когда взошла луна, в воде вокруг лодки, подобно искоркам, заметались красные рыбки. Яйцо поспешно разбудил рыбака. Еще не совсем протрезвевший, тот небрежно забросил сеть и поймал всего несколько рыбешек. Пока он собирался забросить вторично сеть, испуганная рыба успела уплыть. Удалось выловить всего десяток рыбок.

«Пожалуй, маловато будет от них крови, – решил Яйцо. Попробую-ка сперва на рыбаке. Если получится – в другой раз побольше наловим».

Он велел рыбаку разуться, смазал ему ступни рыбьей кровью, прочитал заклинание и приказал шагать по воде. Рыбак прыгнул и пошел ко дну. Счастье еще, что он умел плавать: бултыхнулся с носа лодки, а вынырнул за кормой! Когда рыбак снова забрался в лодку, они со старухой вцепились в монаха. Не зная, как от них отделаться, Яйцо беспрестанно извинялся и, лишь дав им немного серебра на вино, вырвался из цепких рук рыбака.

«Верно говорили древние: „Если верить всему написанному – то лучше уж книг не читать“, – думал он. – А может, вся эта даосская магия – лишь выдумка и никому в мире не дано знать, что есть истина, а что ложь?»

Погода в это время стояла жаркая, путешествовать было трудно, и потому, увидев в горах кумирню, Яйцо решил остановиться в ней до наступления осенней прохлады: все равно Святая тетушка сейчас в затворничестве...

Когда монахи в кумирне увидели надпись на его веере, одни из них, не понимая ее смысла, стали осаждать его вопросами; другие же догадались, что речь идет о старухе из Хуаиня. Услышав еще раз о существовании Святой тетушки, Яйцо приободрился и повеселел.

А сейчас оставим хэшана Яйцо в горной кумирне и вернемся к Святой тетушке, вот уже больше года проживавшей в Западном саду инспектора Яна.

Как-то тетушка сидела в своей келье и размышляла: «Государыня У Цзэтянь уверяла, что нужный человек сам найдет меня. Сколько же еще ждать? Связи с внешним миром я лишена. Появись тут даже сам Люй Дунбинь[1] или Чжан Даолин[2], кто известит меня об этом? И кто, кроме них, еще способен передать мне секреты даосского волшебства? А не воспользоваться ли мне тем, что госпожа Ян опасно заболела, и попросить обеспокоенного ее состоянием инспектора устроить моление о ниспослании ей здоровья? Соберутся монахи, и, быть может, среди них я найду нужного мне».

И тем же вечером, принимая у мальчика-слуги ужин, она сказала ему:

– Передай господину, что если у госпожи дела плохи, то я сегодня же испрошу у бодисатвы Самантабхадры святой воды для ее исцеления.

Узнав об этом, инспектор в сердцах даже топнул ногой.

– Как же это я позабыл о Святой тетушке?!

Он велел старой мамке пойти в Западный сад, просить Святую тетушку прислать немного святой воды и устроить моление о здравии больной. Старая мамка явилась в сад и передала старухе просьбу инспектора Яна. Но откуда, спрашивается, могла взяться у лисы святая вода? Уйдя в спальню, она украдкой помочилась в чашку и торжественно вручила ее старой мамке. Служанка благоговейно приняла чашку, словно то был яшмовый кубок с небесной росой, осторожно поставила ее в короб для еды и увезла с собой.

Будучи человеком доверчивым, Ян Чун и на сей раз не заподозрил ничего худого. Велев служанке приподнять голову больной, супруг собственноручно влил ей в рот «святой воды». И – о чудо! Ночью госпоже Ян полегчало, и она даже попросила поесть. Радости инспектора Яна не было конца, и он неустанно восхвалял Святую тетушку.

А все дело в том, что лисья моча во многих лечебниках значится как средство от жара и лихорадки, и сейчас, данная наобум, она оказалась как нельзя кстати.

На следующее утро инспектор Ян лично прибыл в Западный сад, трижды поблагодарил Святую тетушку и спросил ее, когда и каким образом устроить молебствие. Старуха рассказала ему все по порядку. Было условлено, что в третий день восьмого месяца Святая тетушка выйдет из затворничества, а на одиннадцатый день возглавит молебствие. В тот же день инспектор Ян письменно известил об этом начальника уезда.

Что касается госпожи Ян, то после принятия «святой воды» ее здоровье быстро пошло на поправку. Испытывая к Святой тетушке чувство благодарности за спасение, госпожа Ян сшила для нее из синего шелкового полотна даосскую шапку, подарила расшитый цветами пурпурный халат, зеленую парчовую юбку и пару даосских сандалий с загнутыми кверху носами и второго числа восьмого месяца послала старую мамку и двух девочек-служанок отнести подарки в Западный сад, велев при этом сказать старухе следующее:

– Госпожа премного благодарна Святой тетушке за свое спасение. Завтра при вашем выходе из затворничества она вряд ли еще сможет с вами повидаться и потому посылает вам новую одежду и будет счастлива, если вы примете подарок.

Служанки выполнили наказ госпожи, и, когда собрались возвращаться, старуха сказала им:

– Передайте госпоже, пусть бережет себя. Надеюсь, к одиннадцатому числу, когда начнется молебствие, она полностью выздоровеет и первая собственноручно воскурит благовония. Да ниспошлет ей Небо вечное счастье!

– Госпожа тогда будет счастлива, когда родит хотя бы одного сына, – отвечала на это старая мамка. – Пятерым сыновьям и дочерям дала она жизнь, но все в детстве умерли...

– Сколько лет вашей госпоже?

– Господину нынче исполняется сорок один, а госпожа на два года моложе, – отвечала мамка. – Стало быть, ей тридцать девять.

– Болезнь вашей госпожи такова, что ее последствия будут сказываться еще девять лет, – сказала Святая тетушка. – Но по истечении этого срока она обязательно родит сына.

Поболтав еще немного, служанки простились.

Третьего числа инспектор Ян лично прибыл в Западный сад, чтобы снять печать с ворот и отпереть замок. Он заранее послал людей прибрать трапезную для монахов и починить очаг. Затем он пригласил Святую тетушку в зал Будды и стал советоваться с ней, как и с какой утварью проводить молебствие. Кроме овощей и чая, обязанных быть всегда под рукой, заранее были привезены и все остальные припасы – рис, бобы, соль, соя, уксус.

Весть о предстоящем молебствии всколыхнула весь уезд Хуаинь. В народе только и разговоров было что о предстоящем празднестве. Даже нищие, бродяги и уличные женщины, ни разу в жизни не вкусившие постного и не упомянувшие добрым словом Будду, сейчас наряжались монахами и монахинями и готовились в эти праздничные дни поесть и выпить на даровщинку.

И вот ранним утром одиннадцатого числа в сад стали стекаться люди. Вскоре с домашними музыкантами прибыл инспектор Ян.

Буддийская и даосская братия валила к саду толпами, прихватывая с собой по дороге зевак и мальчишек, которые хоть и не знали молитв, но тоже стремились принять участие в торжественном молебствии.

Наконец в келье трижды ударили в колокол. Музыканты стали дуть в свои флейты и свирели, в зале заструились ароматные курения. В новом одеянии, сопровождаемая толпой служанок, появилась Святая тетушка. Она воскурила благовония перед статуей Будды и совершила поклон. Вслед за нею поклонился и инспектор Ян. После этого Святая тетушка бесцеремонно заняла место на возвышении. Присутствующие по очереди подходили к ней и кланялись. Она же, как то и подобает человеку, возглавляющему буддийское молебствие и называемому в таких случаях «головой Будды», сидела прямо и неподвижно и принимала весь этот почет, как должный.