Повесть о заколдованных шакалах. Древние тамильские легенды. - Автор Неизвестен Страница 3

идет на растрату царской казны, зная, что это неизбежно поставит его в противоречие не только с царем, но и с брахманской общиной. Бедняк Дхарми (герой второй легенды) по существу восстает против интеллектуального приоритета ученого собрания. И наконец центральный персонаж третьей и четвертой легенд — Сундарар — публично оспаривает решение панчаята (совета старейшин) брахманской общины, подтверждающее его обращение в рабство. При этом бог Шива неизменно становится на сторону протестующего нарушающего закон или традицию бхакта (обычно лес Шивы происходит в самый последний в.“ его любимцам грозит гибель, позор или унижение).

Другая важнейшая сюжетная черта легенд о поэтах-бхактах — проявление поэтического дара и начало поэтического творчества бхакта. Эта черта настолько обязательна, что даже когда герой-бхакт заведомо не имеет никакого отношения к поэзии (как тот же Дхарми), сам Шива пишет вместо него стихотворение.

И наконец овладение даром поэта и достигнутая с помощью Шивы победа в столкновении с обществом ведут не к отшельничеству, а к продолжению жизни в обществе, но эта жизнь, как правило, протекает у бхакта уже на более высоком интеллектуальном и духовном уровне, чем до «центрального эпизода», на уровне гораздо большей независимости от общества, хотя и не доходящей до полного разрыва с ним. А в том случае, когда этот разрыв происходит, он происходит на фоне демонстративного посрамления Шивой общества как взятого в целом (государство, община), так и в его микрокосме (семья, круг и т. д.).

Примыкающая к этой группе пятая легенда посвящена жизни популярнейшей до наших дней южноиндийской поэтессы Карайккал, жившей, очевидно, не позднее VII в. Сохраняя типичные черты предшествующих легенд, «Повесть об отшельнице Карайккал» прибавляет к ним и ряд новых. Если в «Повести о заколдованных шакалах» герой становится отшельником (во всяком случае внешне) лишь после окончания действия легенды, а герои второй и четвертой легенд не связывают своего служения Шиве и своей поэтической деятельности с отшельничеством, то у Карайккал уход из мирской жизни предваряет и то и другое. Она при этом последовательно порывает о семьей, кастой и обществом в целом, считая это необходимым условием начала своей поэтической биографии. Здесь безусловно сказалась общая для средневековой индийской традиции особенность: родовые и кастовые связи считаются тем, что необходимо преодолеть в первую очередь ради любого свободного творчества, как научного, так и художественного.

Возможно, что столь крайний социальный негативизм был связан с весьма тяжелыми условиями, в которых происходило становление феодализма в Южной Индии, когда в складывающиеся феодальные монархии оказывались втянутыми многие племена (и не только дравидийские), еще не вышедшие из стадии варварства, (Об одном из таких племен подробно рассказывается в последней легенде.) Представляется, что эта особенность входит в противоречие с древнеиндийской эпической традицией, где родовая (как патриархальная, так и матриархальная) преемственность не только не отрицается, но зачастую и входит в условие духовных достижений героя, в частности и его отшельничества.

Несколько особняком стоит третья легенда, которая служит как бы введением (и вместе с тем заключением) четвертой, объясняя и обосновывая отдельные моменты ее сюжета.

Примерно в одно время с появлением гимновой литературы начал создаваться и комплекс «пяти эпических поэм». До нашего времени дошли лишь три из них — Шилаппадигарам, Манимехалей и Дживакасиндамани[10]. Две первые являются буквально кладезем легендарного материала.

Поэмы существенно отличаются одна от другой по характеру сюжета. Шилаппадигарам, по преданию, была написана принцем Иланго — братом царя Черана Сенгуттувана. Вся она, за исключением, может быть, лишь нескольких мест, строго подчинена основной сюжетной линии — рассказу о злоключениях купеческого сына Ковалана и его верной жены Каннахи. Прозаические вставки, многочисленные отступления и пространные описания не образуют дополнительных, побочных сюжетных линий. По существу в этой поэме четко выделена одна легенда, а все остальное — это те украшения и рассуждения, которые как бы призваны подготовить читателя эмоционально и интеллектуально к единственно правильному, с точки зрения автора, восприятию последующих этапов рассказа. Поэма Манимехалей, созданная мадурским купцом Чаттанаром, построена совсем по другому принципу. Основная сюжетная Линия является лишь рамкой, обрамляющей десятки побочных сюжетных линий, не связанных с первой. Общий тон первой поэмы весьма мрачен, настроение второй — умеренно оптимистичное. И наконец вторая поэма обладает гораздо большей этической устремленностью. Автор Шилаппадигарам прежде всего рассказчик, если он и поучает, то лишь самим материалом легенды; автор же Манимехалей — пропагандист, использующий буквально любую возможность, чтобы вложить в уста действующих лиц проповедь сострадания, человечности духовной активности.

Трудно сказать что-либо определенное о времени создания этих двух поэм, но совершенно очевидно, что они были записаны значительно позднее того времени, к которому относятся описываемые в них события. Так, фигурирующий в Шилаппадигарам царь Черан Сенгуттуван синхронизируется с царем Цейлона Гаджабаху, жившим, согласно данным цейлонских буддийских хроник, во II в. н. э. Однако язык и стиль „поэм-близнецов” настолько отличны от лирики санги, что трудно допустить их одновременное существование даже в пределах различных жанров. Значит, остается только предположить, что по крайней мере пять-шесть столетий устная традиция сохраняла и основной материал легенды и легендарных авторов. Последнее, впрочем, не удивительно, ибо в древней и средневековой индийской литературе авторов, очевидно, не волновал вопрос об „авторстве“. Зачастую они ставили вместо своего имени ‘имя своего наставника. мифического основателя традиции либо даже имя какого-нибудь божества.

В легендах, легших в основу поэм-близнецов и названных «легендами второй группы», очень чувствуется влияние ряда индуистских концепций, и прежде всего концепции кармы[11]. В легендах первой группы карма играет подчиненную. роль. Действие совершается в основном в данном рождении героев. Самым большим достоинством действующего лица считается любовь к Шиве, а не его прежние поступки. Вся жизненная активность действующего лица, будь то плотская любовь К женщине, политическая деятельность или поэтическое творчество, приносит «благой плод», только если она происходит на фоне горячей приверженности Шиве. А воздаянием за это является ответная любовь Шивы к приверженцу. Если тот стремится к материальному благополучию, Шива наделяет его богатством; если он жаждет вызвать ответное чувство у любимой им женщины, Шива вызывает это чувство в ее сердце, если же он мечтает лишь о самом Шиве, то Шива дает ему слиться с собой, предварительно, однако, проведя любимого приверженца через ряд тяжелых испытаний. Все остальные боги играют здесь третьестепенную роль и ставятся много ниже людей — приверженцев Шивы.

В легендах второй группы человек выступает один на один с кармой. Если карма была дурной, возмездием для человека явится незнание им своей прежней жизни, незнание истинного пути, гибель в данной жизни и дурное рождение в будущем. Если же карма была хорошей, то