Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя) - Бувэй Люй Страница 39

Если трубку-камертон удлинить на одну треть ее длины, тон станет выше. Если трубку-камертон укоротить на одну треть ее длины — тон станет ниже. Тоны хуанчжун, далюй, тайцу, цзячжун, гусянь, чжунли, жуйбинь — верхние. Тоны линьчжун, ицзэ, наньлюй, уи, инчжун — нижние.

Во времена великих мудрецов, когда мир пришел к истинному закону, слияние ци неба и земли породило ветер. Когда солнце пришло в некое положение, луна придала этому ветру определенной высоты звук, как у колокола, и таким образом появились двенадцать тонов. Во второй луне зимы, в самый короткий день родился тон хуанчжун. В последний месяц зимы родился далюй, в первую луну весны — тайцу, во вторую — цзячжун, в последнюю — гусянь. В первую луну лета родился чжунлюй, во вторую, в самый длинный день — жуйбинь, в последнюю — линьчжун. В первую луну осени родился ицзэ, во вторую луну — наньлюй, в третью — уи, а в первую луну зимы — инчжун.

Когда фэнци неба и земли в правильном соотношении, двенадцать тонов утверждены.

В луну тона хуанчжун не следует предпринимать земляных работ и следует быть осмотрительным, открывая закрытое, дабы укрепить небо, запереть землю и сохранить янци в рассеянном состоянии.

В луну тона далюй число лун исчерпано. Новый год еще не вошел в силу, и крестьянам нечем заняться.

В луну тона тайцу начинает проявляться янци, деревья и травы во множестве подают признаки жизни, земледельцам следует повеление начинать пахоту, дабы не было упущено время.

В луну цзячжун приходит время для щедрости, широты, согласия и равновесия, когда следуют милосердию и отказываются от наказаний. Не должно ничего предпринимать, дабы не нанести ущерба жизни всех.

В луну гусянь прокладывают пути, проводят дороги, исправляют и очищают рвы и канавы. Когда это повеление выполнено, отовсюду притекает благоприятная ци.

В луну чжунлюй не созывают больших сборищ. Надзирают и проверяют состояние земледельческих работ. Бурно растут трава и деревья. Не следует смущать сердце народа.

В луну жуйбинь янци поднимается вверх. Предоставляют отдых сильным и питают малых. Если правление беспокойно, рано засохнут деревья и травы. В луну линьчжун деревья и травы в цвету. Инь готова к своим губительным делам. Нельзя приступать к большим работам, дабы подкрепить янци.

В луну ицзэ исправляют законы, заново устанавливают меры наказания, собирают и муштруют войско. Следует осудить изменивших долгу, дабы обезопасить дальние рубежи.

В луну наньлюй погружающиеся в спячку твари заползают в норки. Тогда поторапливают крестьян с уборкой урожая, не допуская расслабленности и лености; каждый должен приложить все старания.

В луну уи спешат вынести приговоры в соответствии с законами, не допуская послаблении. Не следует оставлять незавершенных следствий, но все дела довести до конца.

В луну тона инчжун прекращается движение инь и ян. Все закрывается, наступает зима. Исправляют сообразно рангам похоронные обряды и направляют мысли народа на конечное.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

О началах музыки / Инь чу

Сяский хоу Кун Цзя[280] охотился у горы Дунъянфу, когда случился ураган и стало темно, как ночью. Кун Цзя сбился с пути и зашел в крестьянский дом, где как раз родился ребенок. Все тогда заговорили: «К нам пришел властитель, какой счастливый день! Ребенка ждет большое счастье!» Но другие говорили: «Нет, не быть счастью, его непременно постигнет беда!» Тогда правитель взял ребенка с собой, сказав при этом: «Я сделаю его своим сыном, и кто тогда посмеет причинить ему вред?» Мальчик уже стал взрослым, когда сломался шест у шатра и упавший топор отсек ему ступню. Поэтому он сделался привратником[281]. Кун Цзя тогда сказал: «Ах, как тороплива судьба!» И сложил песню о рубящем топоре. Так было положено начало восточным напевам.

Когда Юй завершил свои великие дела, он как-то встретил деву с горы Тушань. Поскольку она была ему незнакома, он прошел мимо нее, намереваясь осматривать южные земли[282]. Тогда дева с горы Тушань вместе со своей служанкой стала дожидаться Юя на южном склоне горы Тушань. Она потом сложила песню, которая начиналась словами: «Ах, жду я его!» Так было положено начало южным напевам.

Чжоу-гун и Шао-гун собрали эти напевы и дали им название «К югу от Чжоу» и «К югу от Шао».

Чжоуский царь Чжао пошел походом на царство Чу. Синь Юйми, великан и силач, стоял в его колеснице по правую руку. На обратном пути они переезжали по наводному мосту реку Хань. Мост подломился, и царь вместе с Цай-гуном упали в воду. Синь Юйми вытащил царя на северный берег[283], а потом вернулся и спас Цай-гуна. Чжоу-гун дождался его в Сиди и пожаловал ему титул Чжан-гуна[284].

Инь Чжэнцзя переселился на запад от реки Хэ, но все вспоминал о старой своей родине. От этого и пошли западные напевы. Чжан-гун продолжил эту тему, когда жил у западных гор. Циньский Му-гун отобрал из этих напевов то, что стало известно как первые циньские песни.

Ю Сун-ши[285] построил для двух своих красавиц дочерей девятиярусный терем. Когда они ели и пили, там всегда играла музыка. Поэтому божества-предки ди[286] послали ласточку взглянуть на них. Ласточка запела: «аи-аи...» Девушкам это понравилось, они поймали ласточку и посадили ее под нефритовый колпак. Через некоторое время они сняли колпак, чтобы на нее взглянуть; ласточка снесла два яичка, улетела на север и больше не возвращалась. Сестры тогда сочинили песенку, где были слова: «Ласточка, ласточка, ты улетела». Так было положено начало северным напевам.

Всякая музыка рождается в сердце человека. Когда чувство охватывает сердце, его трепет рождает звуки; то, о чем поют вовне, изменяет затем сердца внутри. Посему, послушав песни, можно судить и о нравах, а познав нравы, нетрудно узнать и устремления. Зная устремления, увидишь и дэ[287]. Сила или слабость, ум или глупость, благородство и подлость — все обретает осязаемые формы в музыке, так что спрятать их невозможно. Посему и говорится: суждение, основанное на постижении музыки, глубоко.

Если земля тоща, на ней не вырастут большие деревья. Если вода мутна, рыбы и черепахи в ней будут мелкие. Если время порочно, обряды будут извращенными, а музыка скабрезной. Таковы песни Чжэн и Вэй[288], мелодии тутовых деревьев.

Это любят лишь