Мурасаки Сикибу - Повесть о Гэндзи. Книга 1 Страница 46

Чем больше старался То-но тюдзё убедить Гэндзи в том, что перед ним совершенно чужой человек, чем более угрожающие позы принимал, тем быстрее тот догадался, с кем имеет дело. «Выследил меня и решил подшутить», — понял Гэндзи, и ему сразу стало смешно. Уверившись же в том, что перед ним действительно То-но тюдзё, он решил позабавиться и, схватив его за руку, в которой тот держал меч, больно ущипнул. То-но тюдзё стало досадно, что его узнали, но, не в силах болеесдерживаться, он расхохотался.

— В своем ли ты уме? Хороши шутки! Дай же мне одеться! — говорит Гэндзи, но То-но тюдзё вцепляется в его одежды и не отдает.

— Тогда раздевайся и ты, — требует Гэндзи, пытаясь развязать его пояс и стянуть с него платье, но То-но тюдзё упирается: «Нет, ни за что!» Никто не хочет уступать, и в конце концов нижнее платье Гэндзи с треском лопается.

— Право, как ни таись,Все равно станет тайное явным.Каждый к себеТянул, и вот — пополамРазорвано нижнее платье.

«Если сверху наденешь» (65)… — говорит То-но тюдзё. Гэндзи отвечает:

— Известно тебе —Ничего в этом мире не скроешь.Тонкий летний нарядРвется быстро, и стоит ли рватьсяВ судьи, коль сам небезгрешен?

Такими песнями обменявшись, они покинули Дворец, оба весьма помятые, но вполне довольные друг другом.

Вернувшись домой, Гэндзи лег, с досадой думая о том, что То-но тюдзё удалось все-таки выследить его.

Обиженная Гэн-найси-но сукэ на следующее утро прислала ему забытые в спешке шаровары и пояс.

«Бесполезно теперьО своих говорить обидах.Одна за однойНахлынули волны, но разомОтступили, лишь влажен песок…

«Уже обнажилось дно» (66)» — написала она.

«Какая бесцеремонность!» — возмутился было Гэндзи, но потом, подумав, что ей теперь и самой должно быть неловко, смягчился:

«Разве может смутитьМеня ярость волны свирепой?Пусть ярится себе.Лишь обидно, что диким объятьямПокориться готова скала…» —

ответил он, и только.

Пояс оказался от платья То-но тюдзё. «Он значительно темнее моего», — разглядывал его Гэндзи и вдруг заметил, что у его собственного платья не хватает нижней части рукава.

«Что за чудеса! В какие же нелепые положения должны постоянно попадать те, кто безудержно предается любовным утехам», — подумал он, решив отныне вести себя более осмотрительно. Тут из Дворца от То-но тюдзё принесли какой-то сверток: «Извольте пришить поскорее…» «Когда же он успел оторвать? — посетовал Гэндзи. — Хорошо, хоть пояс его попал ко мне!» И, завернув пояс в бумагу одного с ним цвета, он отправил его То-но тюдзё:

«Боюсь, упрекатьМеня станешь за то, что разрушилВаш сердечный союз.Потому этот синий пояс[202]Не хочу у тебя отнимать».

То-но тюдзё же ответил:

«Дерзновенной рукойТы похитил мой синий пояс.И могу ль не пенятьЯ тебе за то, что посмел тыРазорвать наш сердечный союз.

Не избежать тебе моего гнева…»

Солнце стояло высоко, когда оба явились во Дворец. То-но тюдзё забавлялся немало, глядя на невозмутимо-спокойного Гэндзи, которого взор, к нему обращенный, выражал лишь холодную учтивость. Но и Гэндзи не мог не улыбаться, наблюдая за тем, с каким усердием исполнял в тот день То-но тюдзё обязанности свои при Государе, столь многочисленные, что у него совершенно не оставалось досуга. Все же, улучив миг, когда рядом никого не было, То-но тюдзё, приблизившись к Гэндзи, сказал:

— Надеюсь, вы чувствуете себя достаточно наказанным за неумеренность в тайных утехах? — и, придав лицу своему гневное выражение, взглянул на него исподлобья.

— А почему, собственно, я должен чувствовать себя наказанным? Скорее достоин жалости тот, кто, едва войдя, был вынужден удалиться. Воистину, «разве может печалить мир?..» (67)

Такими речами обменявшись, вспомнили они, что рядом с «Ложе-горой» протекает «Молчанья река» (68), и замкнули свои уста.

Однако с тех пор То-но тюдзё постоянно подтрунивал над Гэндзи. Гэндзи клял себя за то, что дал ему повод к насмешкам, вступив в связь с такой докучной особой, которая к тому же по-прежнему держалась весьма жеманно и донимала его бесконечными упреками. То-но тюдзё не стал ничего рассказывать сестре, решив приберечь этот случай на будущее.

Столь безгранично было благоволение Государя к Гэндзи, что даже высокорожденные принцы вели себя с ним в высшей степени почтительно, и только этот То-но тюдзё, не желая ни в чем уступать другу, готов был соперничать с ним по любому, самому незначительному поводу. Он был единственным единоутробным братом молодой госпожи из дома Левого министра.

«Подумаешь, сын Государя! — должно быть, считал То-но тюдзё. — Пусть мой отец и простой министр, но он удостоен особых милостей при дворе, мать же принадлежит к высочайшему роду, и воспитание я получил самое утонченное. Так чем же я хуже?»

В самом деле, наделенный в полной мере всевозможными достоинствами, приличными юноше из благородного семейства, он почти не имел недостатков. О соперничестве же этих молодых людей можно было бы поведать немало забавного. Но, боюсь, рассказ мой становится слишком утомительным…

Кажется, на Седьмую луну принцесса из павильона Глициний была удостоена звания государыни-супруги, кисаки. А Гэндзи стал государственным советником — сайсё. Государь, все более укрепляясь в своем намерении поскорее уйти на покой, испытывал сильнейшее желание назначить следующим наследником престола младшего принца, но все не мог найти человека, достойного стать его попечителем. С материнской стороны были одни принцы крови, а носящим имя Минамото не полагалось ведать делами двора,[203] поэтому пока он ограничился тем, что упрочил положение матери. Естественно, все это вызывало неудовольствие особы из дворца Кокидэн. Но Государь сказал ей:

— Приблизилось время принца Весенних покоев, и скоро вы займете самое высокое положение в мире.[204] Так успокойте же душу свою.

Как всегда, нашлись недовольные:

— Как можно было пренебречь благородной нёго, которая уже двадцать с лишним лет является матерью наследного принца, и возвысить другую?

В ночь, когда новая Государыня-супруга вступила во Дворец, ее сопровождал и господин Сайсё. Будучи дочерью прежней государыни, что само по себе выделяло ее среди особ одного с ней звания, она произвела на свет сверкающую жемчужину и снискала безграничное благоволение Государя, поэтому люди относились к ней с особенным почтением. А о Гэндзи и говорить нечего — его душа, томимая тайной страстью, так и рвалась за занавеси высочайшего паланкина. Мучительная тоска сжимала его сердце при мысли, что отныне она станет для него совершенно недоступной.

— В кромешную тьмуДуша моя погрузиласьВ тот горестный миг,Когда тебя увидал яВ Обители облаков… —

только эта песня и сорвалась с его губ. Все вокруг казалось ему исполненным глубокой печали!

Маленький принц рос, с каждым днем, с каждой луной становясь все более похожим на Гэндзи, отчего множились муки новой Государыни, но, по-видимому, никто ни о чем не догадывался.

«Возможно ли, чтобы в мире появился другой, столь же прекрасный человек? Разве солнце и луна могут одновременно сиять на небе?..» — так думали многие.

Праздник цветов

Сайсё-но тюдзё (Гэндзи), 20 лет

Государь (имп. Кирицубо) — отец Гэндзи

Принц Весенних покоев (будущий имп. Судзаку) — сын имп. Кирицубо и Кокидэн

Государыня-супруга, ранее — принцесса из павильона Глициний (Фудзицубо), 25 лет, — супруга имп. Кирицубо

Нёго из дворца Щедрых наград (Кокидэн) — наложница имп. Кирицубо

Девушка из дворца Щедрых наград, «Луна в призрачной дымке» (Обородзукиё) — шестая дочь Правого министра, сестра наложницы Кокидэн, тайная возлюбленная Гэндзи

Ёсикиё — приближенный Гэндзи

Корэмицу — приближенный Гэндзи, сын его кормилицы

Сии-но сёсё, Утюбэн — сыновья Правого министра, братья Кокидэн и Обородзукиё

Юная госпожа (Мурасаки), 12 лет, — воспитанница Гэндзи

Левый министр — тесть Гэндзи

На последние дни Второй луны было намечено празднество в честь цветения вишен у Южного дворца. Слева и справа от государевых приготовили покои для Государыни-супруги и наследного принца, где они и разместились. Это новое свидетельство высокого положения принцессы из павильона Глициний возбудило досаду в сердце нёго Кокидэн, но могла ли она отказаться от участия в празднестве, о невиданном великолепии которого давно уже поговаривали в столице?