Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ. Страница 5

– Фэнцзе тоже хороша! – промолвила Дайюй. – Помнишь, как умерла Ю Эрцзе?

– Еще бы не помнить! – вскричала Сижэнь. – Все мы – люди. Только положение у нас разное. Но разве можно проявлять такую жестокость?! Вот она и снискала себе дурную славу!

Дайюй никогда не слышала, чтобы Сижэнь кого-нибудь осуждала, и очень разволновалась.

– Что тут скажешь, – произнесла она. – В семейных делах всегда так бывает. «Не одолеет восточный ветер западный, западный одолеет восточный».

– Наложницы всегда держатся робко, – возразила Сижэнь. – Разве посмела бы Сянлин кого-нибудь обидеть?

Пока они разговаривали, во дворе появилась женщина и спросила:

– Здесь живет барышня Линь Дайюй? Кто есть в доме?

Сюэянь выбежала во двор и увидела одну из служанок тетушки Сюэ.

– Вам что-нибудь нужно? – спросила Сюэянь.

– Наша барышня прислала барышне Линь Дайюй подарок, – ответила женщина.

– Подожди! – сказала Сюэянь и побежала к Дайюй.

Дайюй велела привести женщину.

Женщина справилась о здоровье Дайюй и вперила в нее пристальный взгляд. Дайюй стало не по себе, она спросила:

– Какой же подарок прислала мне Баочай?

– Барышня посылает вам банку засахаренных фруктов, – с улыбкой ответила женщина и, заметив Сижэнь, спросила: – Это, кажется, барышня Хуа Сижэнь, из комнат второго господина Баоюя?

– Откуда вы меня знаете, тетушка? – изумилась Сижэнь.

– Я-то вас знаю, – ответила женщина. – Вы бывали у нас, и не раз. А вот вы меня не знаете. Я не сопровождаю господ при выездах, а присматриваю за комнатами.

Она передала Сюэянь банку с фруктами, снова взглянула на Дайюй и обратилась к Сижэнь:

– Неудивительно, что наша госпожа считает барышню Линь Дайюй самой подходящей парой второму господину Баоюю. Она настоящая фея!

– Тетушка, ты устала, – перебила ее Сижэнь, смекнув, что та говорит не то, что следует. – Присядь, выпей чайку!

– Что и говорить! – захихикала женщина. – Хлопот по горло. Скоро свадьба барышни Баоцинь. Еще надо отнести подарок второму господину Баоюю – две банки личжи.

Сказав это, женщина стала прощаться.

Дайюй рассердилась на женщину за бесцеремонность, но промолчала – ведь ее прислала Баочай. Лишь когда женщина собралась уходить, Дайюй проговорила:

– Поблагодари барышню за подарок!

А женщина, направляясь к двери, не переставала бормотать:

– Только второй господин Баоюй достоин такой красавицы!

Дайюй притворилась, будто не слышит, потом сказала:

– Почему человек, как только состарится, начинает болтать всякие глупости? Право, досадно и в то же время смешно.

Сюэянь подала банку с фруктами.

– Убери, – махнула рукой Дайюй. – Я сейчас не хочу!

Пока они беседовали с Сижэнь, настал вечер. Сижэнь ушла, а Дайюй сняла украшения и отправилась в боковую комнату, где стояла банка с фруктами. Поглядев на нее, Дайюй вспомнила болтовню женщины. И словно игла вонзилась ей в сердце. Все уже спали, дом словно замер, и от этого было еще тоскливей.

Мысли одна печальней другой лезли в голову. Здоровье у нее слабое, она уже взрослая, но ни тетя, ни бабушка пока ни словом не обмолвились о замужестве, хотя сердце Баоюя принадлежит ей, сомнения тут нет. Как жаль, что родители в свое время не помолвили ее с Баоюем! Но ведь могло быть и хуже – просватали бы за другого, и неизвестно, каким бы он оказался – хорошим или плохим.

Нет, пусть лучше все будет так, как сейчас. По крайней мере, есть хоть какая-то надежда.

Терзаемая сомнениями, Дайюй вздохнула и, как была, не раздеваясь, прилегла на постель…

– Барышня, к вам пожаловал господин Цзя Юйцунь! – вдруг услышала она голос девочки-служанки.

«С какой стати он явился? – удивилась Дайюй. – Ну, училась я у него, и что? Не мальчишка же я, чтобы так запросто ко мне заявляться. И хотя он друг моего дяди, мне незачем к нему выходить».

– Поблагодари господина Цзя Юйцуня за внимание и скажи, что я нездорова и выйти никак не могу, – приказала Дайюй служанке.

– Он пожаловал с доброй вестью. За вами приехали из Нанкина, – произнесла служанка.

Вдруг появились Фэнцзе, госпожи Син и Ван и с ними Баоюй.

– Мы пришли тебя обрадовать, – сказали они, – и проводить в путь.

– Я вас не понимаю, – промолвила Дайюй.

– Не строй из себя дурочку, – покачала головой Фэнцзе. – Ты прекрасно знаешь, что твой отец назначен на должность начальника провиантского управления провинции Хубэй, что он женат вторым браком и живет с новой супругой в полном согласии. В нынешнем его положении он не может допустить, чтобы дочь его находилась у чужих, это наносит ущерб его достоинству. Вот он и поручил господину Цзя Юйцуню просватать тебя за вдовца, родственника твоей мачехи, и сразу после возвращения в родительский дом тебе предстоит переехать к мужу. Так решила мачеха и попросила, чтобы в пути тебя сопровождал господин Цзя Лянь.

От услышанного Дайюй покрылась холодным потом, но, взяв себя в руки, решительно заявила:

– Все это выдумки сестры Фэнцзе!

Госпожи Син и Ван переглянулись:

– Ну, раз она не верит, пойдем!..

– Не уходите, – сдерживая слезы, взмолилась Дайюй. Но женщины, будто не слыша, холодно усмехнулись и пошли к выходу.

У Дайюй комок подступил к горлу. «Надо бежать к старой госпоже, – подумала девушка, – просить, умолять. Некому больше меня спасти».

Она помчалась к матушке Цзя, пала перед ней на колени, взмолилась:

– Бабушка, спасите меня! Я лучше умру, чем уеду отсюда! Позвольте мне быть всегда возле вас!

– Мне нет до этого никакого дела, – ответила матушка Цзя равнодушно.

– Как же быть, бабушка! – Дайюй разрыдалась.

– Ты выходишь за вдовца? И прекрасно! – произнесла матушка Цзя. – По крайней мере, у тебя будет два туалетных ящика – один твой, другой – первой жены!

– Бабушка! – молила Дайюй. – Мне ничего не нужно, спасите меня!

– Глупости! – отвечала матушка Цзя. – Ты как малый ребенок. Девушка рано или поздно должна выйти замуж. Не вековать же тебе у нас!

– Не гоните меня! Я готова быть вашей рабыней, чтобы заработать на пропитание! Заступитесь же за меня! – Дайюй еще крепче прижалась к коленям старой госпожи. – Ведь вы любили и жалели меня! А в такой тяжелый момент хотите покинуть? Я – ваша внучка, дочь вашей дочери! Хоть ради нее спасите меня!

– Юаньян, отведи барышню, – промолвила матушка Цзя. – Я устала от ее нытья!

Поняв, что мольбы тщетны и остается лишь покончить с собой, Дайюй вышла. Значит, все это время бабушка и сестры лишь притворялись добрыми, лицемерили! Да и зачем, кому нужна сирота?

Может быть, Баоюй поможет? Что-то его не видно? В тот же миг появился Баоюй.

– Поздравляю, сестрица! – захихикал он.

Дайюй не выдержала и прямо при посторонних напустилась на него:

– Теперь я вижу, какой ты безжалостный!

– Безжалостный? – удивился Баоюй. – Но у тебя есть жених, и отныне каждый из нас пойдет своей дорогой.

Гнев душил Дайюй, но она не знала, что делать. Схватила за руку Баоюя и воскликнула:

– Дорогой брат! И ты гонишь меня.

– Я тебя не гоню! Живи здесь, если хочешь, – ответил Баоюй. – Ты приехала к нам потому, что мы с тобой были помолвлены. Вспомни, как я относился к тебе!

Может быть, их и в самом деле в детстве помолвили, – подумала Дайюй, и печаль ее сменилась радостью.

– Я поклялась хранить верность тебе всю жизнь! – воскликнула девушка. – Ты не отвергнешь меня?

– Я же сказал, оставайся! Не веришь словам – загляни в мое сердце.

Он схватил нож, ударил себя в грудь, хлынула кровь. Дайюй подбежала, зажала рану рукой, зарыдала:

– Зачем ты это сделал? Лучше меня убил бы!

– Не плачь! – стал успокаивать ее Баоюй. – Я просто хотел показать тебе свое сердце!

Дайюй, плача, обняла его.

– Да, плохо дело! – вздохнул Баоюй. – Как же мне теперь жить без сердца?

Глаза его закатились, и он со стоном рухнул на пол. Дайюй закричала и тут же услышала голос Цзыцзюань:

– Барышня, барышня! Вам что-то страшное приснилось? Проснитесь же! Разденьтесь и снова ляжете!

Дайюй открыла глаза. Это был дурной сон. В горле пересохло, сердце неровно билось, все тело было в поту, даже подушка намокла.

«Родители не успели помолвить нас с Баоюем. Что же это мне вдруг приснилось?»

Она вспомнила, какой одинокой и бесприютной видела себя во сне, и представила, что было бы с нею, не стань Баоюя. С трудом заставила она себя раздеться, легла и велела Цзыцзюань накрыть ее одеялом. Однако уснуть не могла и ворочалась с боку на бок. Ей чудились чьи-то жалобные стоны – не то дождь шумел, не то завывал ветер. С этими звуками смешивалось мерное похрапывание Цзыцзюань.

Из окна потянуло холодом, Дайюй стало знобить, она приподнялась, натянула одеяло на плечи. Снова легла и задремала было, но в это время в ветвях бамбука защебетали птицы. За окном посветлело.

Сон как рукой сняло. Дайюй закашлялась и позвала Цзыцзюань.