Египетская мифология - Иван Вадимович Рак Страница 5

Илл. 6. Восход Солнца. Контурное воспроизведение рисунка

из «Мифологического папируса певицы Амона Та-хем-эн-мут»; XXI династия; Национальный музей, Варшава. [22]

Навстречу восходящему светилу раскрыл лепестки лотос, и павиан издаёт ликующий крик, приветствуя новый день. Павиан в сочетании с лотосом символизирует растительный и животный мир. Сам же лотос, священное растение бога флоры Нефертума, олицетворяет красоту, рождение и воскресение после смерти. Павиан связывался с солнечным культом и культом бога мудрости Тота, — значит, в контексте рисунка он символизирует сразу двух богов, Тота и Ра, как бы их «слияние воедино». Это может быть, к примеру, аллегорией единства света, который Ра дарует земле, жизни (лотос) и мудрости существующего миропорядка. (Можно, конечно, интерпретировать этот символ и по-другому.) А что означает стоящая на носу Ладьи богиня мирового порядка Маат (с пером на голове)? Установленный богами закон: Солнце умирает вечером и неизменно воскресает утром? Правосудие? Справедливость, за соблюдением которой зорко следит Ра? Ассоциаций и толкований можно найти сколько угодно, и все они будут в той или иной степени правомерными.

И павиан, и лотос, и Ра, и Маат — все изображения, представленные на рисунке, по своим функциям напоминают иероглифы идеографической письменности: каждое изображение и само по себе что-то означает, а если объединять эти изображения друг с другом в разных комбинациях, то любое новое сочетание даст и новый смысл, новую аллегорию. Павиан и лотос — растительный и животный мир. Павиан и Маат — мудрость установленного богами закона. Лотос и Маат — его красота. Маат и Ра — справедливость бога-владыки. Лотос, павиан и Ра — жизнь, источником которой является солнечное тепло.[9] Если в сцену полёта Гелиоса добавить, например, ещё одного юношу или заменить юношей нереидами, на смысл рисунка в целом это никак не повлияет. Но если проделать то же самое с египетским рисунком — например, изобразить там стебель папируса, — сразу возникнут новые аллегории. Папирус — эмблема Нижнего Египта, лотос или водяная лилия — Верхнего, и вместе они будут символизировать объединение Двух Земель: вся страна приветствует воскресшего бога Ра. [23]

Отметим ещё раз, что в изобразительном искусстве Египта мифолого-религиозные представления часто отражаются не буквально, а условно-образно: изображение выступает не в качестве иллюстрации к конкретному эпизоду мифа или фрагменту текста, а как бы в роли метафоры. На илл. 214 (с. 311) изображены сцены Загробного Суда над умершим. Действие разворачивается во времени, этап за этапом. Первая сцена (слева) — шакалоголовый бог Анубис привёл покойного египтянина в Великий Чертог Двух Истин — зал, где вершится Суд. Следующая сцена: Анубис взвешивает сердце покойного на Весах Истины, которые изображены в виде богини мирового порядка и справедливости Маат (метафора!); на правой чаше Весов — перо богини, символическая «правда». Бог Тот (с головой ибиса) записывает результат взвешивания и приговор. Рядом с Весами застыла в нетерпеливом ожидании богиня-чудовище Амт (Аммат) — она ждёт оглашения приговора, и если он не будет оправдательным, Амт сожрёт сердце покойного. Но — умерший оправдан, и в сопровождении сокологолового бога Хора, сына Исиды и Осириса, он предстал перед ликом владыки мёртвых — самого Осириса. Позади Осириса — богини Исида и Нефтида, у изножия трона — сыновья Хора в цветке лотоса, слева наверху — крылатое Солнечное Око с пером Маат. О Солнечном Оке существует множество мифов, однако нет мифов, где оно выступало бы в облике крылатого существа, держащего в когтях перо. И хотя во всех подобных случаях иконография восходит к мифологическим представлениям, существовавшим на полтора тысячелетия раньше (в нашем случае это отголоски того же древнего образа сокола Хора и его правого Ока-Солнца), — но всё равно не будет ошибкою сказать, что традиционное представление уступило место символике, и перед нами зримая метафора: распростёртые крылья — аллегория защиты, перо — эмблема правосудия и справедливости... — Око солнечного бога парит над миром, защищает справедливость и миропорядок, зорко следит за их соблюдением.

«Египет» — слово грецизированное. Сами египтяне называли свою страну «Та-Кемет» — «Чёрная земля», то есть [24] плодородная, живая земля, — в противоположность «Красной земле», пустыне.

Древние египтяне селились на восточном берегу Нила; западный же берег был отдан «вечности» — потустороннему бытию: там строили пирамиды, мастабы и гробницы. Этот обычай тоже имел в основе символику: как Солнце рождается на восточном берегу небесной реки и умирает на западном, так и люди, «скот Ра», проводят свою земную жизнь на востоке, а после смерти переселяются на запад, в Поля Камыша — загробный «рай», место успокоения, блаженства и вечной жизни. Смерть для древнего египтянина была уходом в другой мир, где он продолжал жить точно так же, как на земле: есть, пить, обрабатывать поля, пасти стада и т. д. Потустороннее бытие представлялось во всём аналогичным земному, только оно было лучше, счастливее: умершие ни в чем не испытывали нужды и жили вечно.

Этой идеей «вечности» пронизано все изобразительное искусство Древнего Египта. Гражданская архитектура и скульптура до наших дней не сохранились: «временные» земные жилища строились из кирпича-сырца, а для построек, связанных с «вечной жизнью», использовался вечный, неподвластный времени материал — камень. Пирамиды тоже олицетворяют идею вечности: их незыблемые громады словно напоминают людям, что все перемены, происходящие вокруг, незначительны и мимолётны, а земная жизнь по сравнению с вечностью пирамид и скал длится всего одно мгновение. Греки называли пирамиды «первым чудом света» — и в данном случае «вечность» оправдалась: это единственное из «чудес света», сохранившееся до наших дней... Строгая симметричность и монументальность древнеегипетской скульптуры создаёт ощущение равновесия, покоя, устойчивости, символизирует вечность.

Так же «монументальна» и вся древнеегипетская мифология.

Олимпийские боги помогают Персею убить Горгону Медузу, Одиссею — благополучно преодолеть опасности путешествия, весь Олимп принимает живое участие в Троянской войне, — а боги страны Нила, в отличие от олимпийцев, гораздо меньше заняты какой бы то ни было деятельностью и почти никогда по собственной [25] воле не вмешиваются в людские распри. Чуть ли не подавляющее большинство богов даже не фигурирует в мифах в качестве «действующих лиц». Мы знаем, какова была иконография этих богов, нам известны тексты хвалебных гимнов, посвящённых им, до нас дошли их святилища, но не дошло легенд, в которых они выступали бы активными участниками событий.[10]

Сами по себе сюжеты египетских мифов, как правило, не