Фэн Мэнлун - Развеянные чары Страница 50

С этими словами она вынула из рукава слиток серебра и протянула отцу. Тот взвесил его на руке – примерно лянов двадцать пять.

– Где ты взяла этот слиток? – спросил он.

– Утром мимо нас проходил старик – торговец жертвенными деньгами и благовониями. У него были также подделки под серебряные и золотые слитки[1]. Я купила у него один поддельный слиток и превратила в настоящий.

– Против такого слитка сотня связок медяков – мелочь! – воскликнул Ху Хао. – Вот бы нам их побольше, глядишь – снова сделались бы богатыми и уважаемыми...

Ху Хао отправился в лавку ритуальных принадлежностей, накупил на все деньги золотой и серебряной бумаги и, вернувшись домой, сказал дочери:

– Одним слитком, дочка, дела не поправишь. Преврати-ка всю эту бумагу в слитки, и мы заживем припеваючи.

Юнъэр тотчас же разложила на полу золотые и серебряные бумажки, прикрыла их снятой с себя юбкой, прочитала заклинание, брызнула водой и воскликнула: «Живо!» Когда она убрала юбку – под ней лежали кучи настоящих серебряных и золотых слитков.

При виде такого богатства Ху Хао несказанно обрадовался и стал советоваться с женой:

– Теперь, когда у нас есть деньги, мы можем подыскать в любом месте подходящее помещение и открыть торговлю шелками. Что ты об этом скажешь?

– Мы почти всю зиму голодали и жили на подаяния, и если ты вдруг сейчас откроешь лавку, боюсь, как бы люди не заподозрили неладное, – возразила жена.

– Пустяки, – сказал Ху Хао, – я сначала обойду моих знакомых и расскажу им, что, мол, объявился некий чиновник, которому я в свое время оказал услугу, и ссудил меня деньгами. Потом закуплю у посредника за наличные половину товара, а вторую половину возьму в рассрочку. Будь уверена, никто ничего не заподозрит.

– Тоже верно, – согласилась жена.

В тот же день, одевшись получше, Ху Хао отправился по знакомым рассказывать о благородном чиновнике, а в конце добавлял:

– Хочу открыть небольшую лавчонку. Не поможете ли мне в этом? Половину товара я оплачу наличными, а вторую – возьму в рассрочку.

– Ну, конечно, конечно! – отвечали ему. – Можете на нас рассчитывать!

Так Ху Хао сделался торговцем. Часть товара он приобрел за наличные, за другую часть обязался уплатить в будущем. Однако сделал он это лишь для отвода глаз, ибо надеялся только на Юнъэр. Если покупатель заходил в лавку, просил какого-либо товара, Ху Хао шел к дочери, которая в это время сидела в комнатке позади лавки, и вскоре выносил оттуда все необходимое. Так как товар доставался ему бесплатно, то и продавал он его дешевле других торговцев. Когда его просили уступить побольше – он уступал. К тому же товары в его лавке были самыми лучшими, и потому от покупателей отбоя не было.

Торговля ширилась, состояние семьи росло. И уже вскоре Ху Хао смог нанять в лавку управляющего и двух приказчиков, а в дом – двух служанок. Не прошло и трех лет, как он снова прослыл богачом.

На месте пожарища появился новый дом, ничуть не хуже старого. Кто несколько лет назад не пожелал водить знакомство с обедневшим юаньваем, теперь вновь добивался его дружбы, приходил с поздравлениями и подарками. Одним словом, Ху Хао опять стал уважаемым человеком.

Богатство и бедность, взлет и паденье —на все небесная воля;Достаток вдруг из семьи уходит —выпадает тяжкая доля.А кто сообщить сегодня возьмется, —чтобы узнали власти, —Что вновь обрел богатство богатый,сумел избежать напасти?!

Видя, что покупатели идут лишь к Ху Хао, другие торговцы только удивлялись:

– Чудеса! Кому что ни понадобится, он тотчас выносит это из внутренних покоев!

Недоумевали и приказчики:

– И почему это наш хозяин не держит товары на прилавках?

А Ху Хао, слушая это, думал: «Я ни разу не закупал товары – все сотворила дочка. Нехорошо, если пойдут кривотолки!»

На следующий день вечером Ху Хао прибрал лавку и пошел ужинать. Когда все сели за стол и выпили по чашке вина, он сказал служанкам:

– Можете идти отдыхать, а мы тут еще потолкуем о домашних делах.

Когда служанки вышли, Ху Хао обратился к дочери:

– Дитя мое, счастье и благополучие нашей семьи зависит только от тебя. Сколько у нас золота, серебра, шелков, счесть невозможно! Управляющий, приказчики, служанки видят, что мы никогда ничего не покупаем, а только продаем, и это вызывает у них недоумение. Поэтому, прошу тебя, не приближайся больше к лавке. Ведь если кто узнает, как мы на самом деле приобретаем товары, беды не миновать.

– Отец, я никогда не вхожу в лавку, лишь изредка слушаю из внутренней комнаты, как идет торговля, – сказала Юнъэр.

– Вот и хорошо, – кивнул отец.

С этого дня они взяли за правило продавать только то, что лежало на полках. Если же покупатель не находил нужного товара, его отсылали к другому торговцу. Юнъэр больше не приближалась к лавке, и Ху Хао успокоился.

Так прошло более месяца, и Ху Хао вдруг подумал:

«Все это время я только тем и занят, что торгую, а о дочке и думать забыл. А ведь за девушками нужен глаз да глаз. Вдруг она ведет себя нескромно и служанки пронюхали об этом? Тут-то бед и не оберешься!..»

И он решил тайком подсмотреть, чем занимается дочь. Заглянул в гостиную – Юнъэр там не было, обошел жилые комнаты – тоже нет. Прошел во внутренний сад – и там нет. Лишь проходя мимо дровяного сарая, он обратил внимание на то, что дверь распахнута.

«Может, она там?» – мелькнуло у него в голове.

Ху Хао потихоньку вошел в сарай и увидел, что Юнъэр сидит на скамеечке, перед нею на полу стоит чашка с водой, а в руках у нее – красная тыква-горлянка.

«Не могла найти себе места получше! – подумал Ху Хао. – Что она здесь делает?»

Ху Хао притаился, чтобы не спугнуть дочь, и стал наблюдать. Между тем Юнъэр открыла горлянку и высыпала на пол сотни две красных бобов и столько же рисовых соломинок, каждую длиной с вершок. Затем прочитала заклинание, набрала в рот воды, брызнула и воскликнула: «Живо!» И тотчас же бобы и соломинки превратились в игрушечных воинов и коней: воины в красных доспехах и шлемах, с красными знаменами и значками; кони – огненно-рыжей масти. Воины вскочили на коней и выстроились рядами.

«Ведь только недавно наказывал ей прекратить занятия колдовством, а она опять за свое! – с недовольством подумал Ху Хао. – Что она еще затеяла?»

А Юнъэр уже взяла белую горлянку и высыпала на пол белые бобы. И все повторилось сначала: войско в белом выстроилось напротив войска в красном.

У Ху Хао все заплясало перед глазами, ему показалось, что он видит кошмарный сон.

Тем временем Юнъэр вытащила из прически золотой гребень и воскликнула: «Превратись!» Гребень тотчас, превратился в драгоценный меч. Тогда девушка взмахнула им в сторону войск и скомандовала: «Сражайтесь!» Оба войска ринулись друг на друга, и завязалось такое ожесточенное сражение, что шум и крики достигли самих небес.

«Хорошо, что я первый это увидел! – в ужасе подумал Ху Хао. – Будь на моем месте кто другой, мне несдобровать. Нет, надо действовать решительно и не смотреть на то, что она моя дочь!»

Он выскочил из сарая, нашел на кухне тесак для рубки мяса и побежал обратно. Юнъэр все еще командовала сражением. Лишь убедившись, что ни одна из сторон не может взять верх, она подала знак прекратить бой и скомандовала: «Исчезните!» Воины и кони мгновенно превратились в бобы и соломинки. Девушка наклонилась, чтобы собрать их и спрятать в горлянки, и в это время Ху Хао взмахнул тесаком. Голова отделилась от туловища, и мертвое тело рухнуло на пол.

Для душ небесных сына с отцомнестерпимо насилие,Но чтобы пресечь путь колдовству,они не жалеют усилий.Они способны войска жалеть,рассеивающиеся, как тучи,Но полководца не могут спасти —гибнет герой могучий.

При виде того, что он наделал, Ху Хао охватили ужас и горе. Отшвырнув тесак, он оттащил труп в дальний угол сарая, прикрыл его всяким хламом, затем запер дверь на замок и, пошатываясь, словно пьяный, направился в лавку.

«Я совершил преступление! – думал он. – Дочка нам сделала столько добра, а я так жестоко с ней обошелся!. И все же во всем винить меня одного тоже нельзя. Дай я ей поблажку, чего доброго, и сам угодил бы под суд. Хорошо, что хоть избавился – спокойнее будет... Только вот как быть с ее матерью? Представляю, как она разбушуется, когда все узнает!»

Весь день Ху Хао не находил себе места, а вечером, когда приказчики ушли, приказал служанкам:

– К ужину подайте вина, мы с госпожой сегодня желаем выпить вдвоем.

Сев за стол, супруги поначалу и словом не обмолвились о дочери. Когда же выпили по нескольку чарок вина, Ху Хао вдруг опустил голову, и по его щекам покатились слезы.

– Что с тобой? – удивилась жена. – Плачешь без причины!

– Причина есть, – сказал муж. – Доченька нам сделала столько добра, а я, увидев, что она занимается дурным делом, вспылил и чересчур жестоко обошелся с нею. Ты уж на меня не сердись!