Гальфрид Монмутский - Жизнь Мерлина Страница 11

Интересно отметить, что в ряде юридических документов эпохи писатель упомянут как Гальфрид Артур (Gaufridus Arthurus). Это, видимо, не двойное имя, а «отчество». Это подтверждают валлийские переработки его сочинений: они решительно называют писателя Гальфридом сыном Артура (Gruffydd ab Arthur), что просто не передано в латинском тексте.[130] Поэтому утверждение Вильяма Ньюбургского о том, что Гальфрид присоединил к своему имени еще одно – Артура, ибо, мол, он и придумал этого баснословного персонажа, вне всяких сомнений ошибочно и продиктовано скорее всего общим отрицательным отношением к Гальфриду этого историка конца XII столетия.[131]

Валлийская «Хроника королевства Гвент» («Gwentian Brut»), правда, мало достоверная, рассказывает некоторые подробности о детстве писателя. Так, она сообщает, что отцом Гальфрида был действительно некий Артур, капеллан Вильгельма, графа Фландрского; что молодой человек получил хорошее воспитание в доме епископа Лландафского Ухтриада, который доводился ему дядей с отцовской стороны.[132] Но все это – лишь домыслы позднейших редакторов валлийской хроники и авторов интерполяций, сделанных, видимо, не раньше XVI в. Однако обратим внимание на само их появление: национальная валлийская литературная традиция числила Гальфрида среди тех, кем можно было гордиться, потому-то писателю и было придумано как почтенное родство, так и образованность.

Впрочем, последнее несомненно: Гальфрид свободно владел латынью, этой основой средневековой учености. Неплохо знал он доступную в то время античную литературу (Гомера в позднейших латинских пересказах, Вергилия, Овидия, Стация, Лукана), знал христианских писателей, был хорошо знаком с валлийской устной словесностью.

Точная дата рождения писателя не установлена. Ее обычно определяют весьма и весьма приблизительно – «около» 1100 г.[133] Вряд ли много позже: в сочинениях Гальфрида четко проглядывает определенная зрелость – и политическая, и писательская. Первая дата, которая нам точно известна – 1129 год, когда имя Гальфрида впервые упоминается в одном юридическом документе, связанном с Оксфордом.[134] Он, видимо, занимал какой-то пост в местном монастыре, будучи ближайшим сотрудником его архидьякона Вальтера. Вальтер возглавлял монастырскую школу, в которой, наверное, преподавал и Гальфрид. Действительно в ряде документов он назван «магистром». Вот только мы так и не знаем, какой предмет был его основной специальностью. Занятия с учениками оставляли Гальфриду достаточно досуга и для того, что мы теперь назвали бы самообразованием, и просто для чтения, и для работы над своими сочинениями.

Творческий путь Гальфрида не был долгим. Как полагал Э. Фараль,[135] он охватывал приблизительно два десятилетия, т. е. время пребывания писателя в Оксфорде (1129–1151). Собственно, нам довольно трудно говорить о каком-то «пути», о творческой эволюции. Мы не знаем, чем были его годы ученичества, не только ученичества обычного, но и писательского. Мы не знаем его первых опытов, хронология его произведений все-таки приблизительна, а их последовательность вызывает споры. Но не будем вдаваться в них и тем более приводить сложную и подчас зыбкую аргументацию ученых. Споры эти еще не кончились. Вот их некоторые результаты.

Первым произведением Гальфрида Монмутского были скорее всего «Пророчества Мерлина» («Prophetiae Merhni»), которые он «опубликовал»[136] по просьбе Александра, епископа Линкольнского, около 1134 г. Впрочем, некоторые исследователи полагают иначе. Они относят создание этого произведения к рубежу 20 – 30-х годов,[137] когда, по их мнению, появилось отдельное «издание» этого произведения. Что касается Э. Фараля, то он считал, что Гальфрид прервал работу над «Историей», своим главным сочинением, чтобы создать эту небольшую книжечку, своими загадочными прорицаниями вызывавшую живой интерес у современников. Тогда «Пророчества» не предшествуют основной книге писателя, а являются лишь ее частичной «предпубликацией». Так или иначе это произведение было первым, попавшим к читателю. И не столь уж важно, действительно ли Гальфрид написал «Пророчества» тогда, когда дошел до соответствующего места «Истории», или это было первоначально вполне автономное произведение, позже использованное для другой работы. Тут вот что интересно отметить. Перед нами довольно редкий для эпохи Средних веков пример смелого введения своего авторского «я», пример рассказа писателя о том, как создавалась книга – на страницах самой этой книги (см. гл. 109). И, включая затем «Пророчества» в «Историю», Гальфрид не только рассказал об их появлении, но и сохранил посвящение, открывающее их отдельное издание. Это не рассказ в рассказе, это своеобразная «цитата», это произведение иного жанра, вставленное в корпус основного.

И действительно, в этом произведении (если считать его отдельной книгой) Гальфрид опирается на иную литературную традицию, что отразилось прежде всего на стиле, отличающемся от стиля остальных частей «Истории». Здесь писатель вдохновлялся некоторыми библейскими текстами (в частности, Апокалипсисом), а также традицией загадок и пророчеств, широко распространенных в литературах древних кельтов. Да и сам Мерлин заимствован писателем из валлийского и отчасти ирландского фольклора, где его функции и его «генеалогия», как увидим, весьма многообразны. Стиль этой части книги Гальфрида повышенно эмфатичен, периоды определенным образом ритмически организованы, а образный строй насыщен столь милыми средневековому читателю загадочными иносказаниями и аллегориями, что между прочим открывало затем широкий простор фантазии миниатюристов, охотно иллюстрировавших как раз эту часть книги писателя (например, сцену схватки белого и красного драконов, описанную в гл. 111 «Истории»). Можно, конечно, предположить, что сам материал заставил Гальфрида отказаться от спокойной дотошности хроникального рассказа, сделать повествование предельно увлекательным и волнующим. И еще: именно здесь писатель был наиболее свободен от источников, от какой бы то ни было литературной традиции.[138] Но можно посмотреть на этот вопрос и иначе: часть, посвященная пророчествам Мерлина, настолько отличается от остальных частей главного сочинения Гальфрида, что была и задумана, и написана, как произведение самостоятельное, лишь позже инкорпорированное в «Историю бриттов». Стиль «Пророчеств» перекликается со стилем позднего произведения Гальфрида – его стихотворной «Жизни Мерлина», завершенной, по-видимому, в 1148–1150 гг.

Между созданием этих двух произведений, посвященных юному прорицателю и помощнику короля Артура, лежит работа над «Историей». Точное время «публикации» книги может вызвать споры. Дело в том, что ее разные рукописи (а их сохранилось около двухсот[139]) открываются отличающимися друг от друга посвящениями. В большинстве списков (из них наиболее авторитетные находятся в университетских библиотеках Кембриджа и Оксфорда, в Парижской национальной библиотеке и в библиотеке Ватикана) книга посвящена герцогу Роберту Глостерскому (ум. 1147), незаконному сыну английского короля Генриха Боклерка, и одновременно Галерану из Мелёна, крупному северофранцузскому феодалу. Другая группа списков «Истории» открывается посвящением королю Стефану Блуаскому, вступившему на престол в декабре 1135 г., и все тому же герцогу Глостеру. О чем говорит этот разнобой в посвящениях? Указывает ли он на время написания книги? Ответить на последний вопрос однозначно вряд ли возможно. Казалось бы, Гальфрид спешно переделал посвящение, приноравливая его к новым обстоятельствам: он порывал с влиятельными личностями предшествующего царствования и заискивал перед новым королем. Но, думается, дело обстояло сложнее. Ведь перед нами разные рукописи книги, и их назначение могло быть различным. Видимо, закончены они были после 1135 г., поскольку в главе третьей король Генрих упомянут в таких выражениях, что не вызывает сомнения, что к этому времени он уже покинул наш бренный мир. Как справедливо заметил Э. Фараль,[140] имена Роберта и Стефана могли соседствовать в посвящении лишь тогда, когда эти политические деятели не находились в состоянии открытой вражды, т. е. до 1138 г. По-видимому, эту дату и следует принять за крайнюю: «История бриттов» была закончена до 1138 г. (кстати, в июле этого года герцог Роберт окончательно порвал с королем, а заодно и с Галераном, который не только остался верен Стефану, но и принял активнейшее участие в военных действиях против Глостера).

Популярность «Истории» отразилась не только на обилии ее списков. Среди последних было обнаружено несколько таких, которые довольно существенно отличались от большинства остальных. Эта группа списков была названа исследователями «Версией-вариантом» («Variant Version») книги. Появление этой версии представляет, пожалуй, трудно разрешимую загадку. По крайней мере со времени ее публикации[141] не утихают связанные с нею споры. Впервые изучивший эту версию Джекоб Хаммер полагал, что этот вариант «Истории» является ее «ответвлением», столь типичной для эпохи Средних веков переработкой (причем переработка эта коснулась не всех глав книги, а лишь отдельных ее частей, точнее говоря, начальных, «доартуровских» глав). Дж. Хаммер видел в появлении опубликованной им версии как свидетельство огромной популярности сочинения Гальфрида, так и яркий пример методов работы средневековых редакторов и писцов.[142]