Государь. О том, как надлежит поступать с людьми - Никколо Макиавелли Страница 16

назову, чрезвычайно необдуманной, и если папа не испытал от нее всех гибельных для себя последствий, то этим он обязан только своей счастливой звезде, обусловившей особенно благоприятное для него стечение обстоятельств, так как вспомогательные его войска были разбиты при Равенне и на поле действия тотчас же явились швейцарцы, которые, против всякого ожидания, прогнали победителей. Таким образом он избегнул подчинения, как своим врагам, которые ударились в бегство, так и вспомогательным войскам, так как своей победой он был обязан не им, а постороннему вмешательству.

Флорентийцы, когда их войско было разбито, наняли десять тысяч французов и отправили в Пизу, которой хотели завладеть, и таким необдуманным действием подвергли себя опасностям, каких прежде никогда не испытывали.

Константинопольский император в минуту необходимости пригласил в Грецию десять тысяч турецких солдат, и это войско по окончании войны уже не захотело выходить из Греции: необдуманная мера императора положила первое основание дальнейшему подчинению греков игу неверных.

Таким образом только тот государь, который захочет отнять у себя всякую возможность побеждать, может приглашать вспомогательные войска. И действительно, они для него еще опаснее, нежели наемные. Гибель от них тем неизбежнее, что они обыкновенно бывают единодушны и привычны к повиновению не тому лицу, которое их пригласило, а другому, между тем, как для того, чтобы наемные войска пошли против нанявшего их государя и после победы обратили против него оружие, необходимо и больше времени и стечение более благоприятных обстоятельств, так как войска эти не составляют единодушного тела, собраны этим самым государем и от него же получают плату. Кроме того лицо, которое бывает поставлено государем для начальствования над этим войском, не в состоянии в короткое время приобрести такого авторитета, чтобы, воспользовавшись им успешно бороться со своим государем.

Короче сказать, должно опасаться в наемных войсках их трусости и недеятельности, в вспомогательных – их храбрости. Таким образом, мудрые государи всегда опасались прибегать к помощи войск того и другого рода и предпочитали действовать собственными войсками: победам с чужой помощью они предпочитали поражение с собственными войсками, рассуждая совершенно справедливо, что непрочна та победа, которая достигается с пособием чужого оружия.

И здесь я не усомнюсь указать на способ действия Цезаря Борджиа, как на образцовый. Этот герцог занял Романью тоже с помощью вспомогательных войск, состоявших из французов, – и с ними он взял Имолу и Форли, но тотчас же, как увидел, – что дольше на них опасно будет полагаться, нанял солдат Орсини и Вителли, считая их менее для себя опасными. Когда же он убедился, что и в этих войсках была для него плохая опора и что самая их верность сомнительна, он распустил и их и обратился к собственным силам. Различие между всеми этими родами войск становится ясно, если сравнить репутацию, которую имел герцог сначала, действуя с одними французами и со сторонниками Орсини и Вителли, с той, которую он приобрел, начавши действовать самостоятельно с своими собственными войсками; репутация эта постоянно росла, и высшей степени славы достиг он только тогда, когда сделался самовластным вождем своих собственных войск.

Я не хотел бы приводить других примеров кроме итальянских и недавних, но так как имя Гиерона Сиракузского было мной уже упомянуто, то я не могу избегнуть, чтобы не сказать об нем и здесь. Едва только сделавшись главой сиракузских войск, он тотчас же понял, что наемные войска никуда не годятся, так как вожди этих войск весьма походили на наших итальянских кондотьеров. Понимая, что нельзя с безопасностью ни оставить, ни отпустить этих вождей, он приказал зарезать всех их, после чего вел свои войны уже не с наемными, а с собственными войсками.

Приведу также одну черту из Ветхого Завета, которая как бы олицетворяет в образе высказанную мною мысль. Когда Давид вызвался на борьбу с филистимлянином Голиафом, хваставшимся перед израильтянами своей непобедимой силой, Саул хотел для поощрения вооружить его собственным оружием, но Давид, надев его доспехи, отказался от них, говоря, что в них он чувствует себя не так как привык и хотел бы победить врага, только со своей пращей и ножом. В самом деле, чужие доспехи обыкновенно или слишком тяжелы, или велики, или жмут и мешают свободным движениям.

Карл VII[26], отец Людовика XI[27], освободивший благодаря счастью и своей храбрости Францию от англичан, понимал эту необходимость носить свое собственное оружие и учредил в своем королевстве правильные войска из кавалерии и пехоты. Людовик, его сын распустил пехоту и стал нанимать швейцарцев; наследники его продолжали делать то же, и это, как доказали факты, привело Францию ко многим опасностям. В самом деле, придав такое высокое значение наемным швейцарцам, он (Людовик) унизил этим свои собственные войска и, уничтожив совершенно пехоту, подчинил кавалерию швейцарцам, так что она, привыкнув побеждать вместе с швейцарцами, потеряла всякую уверенность в свои силы и в возможность побеждать и без них. От этого произошло то, что французские солдаты не были в состоянии соперничать с швейцарскими, а без них не могли выдерживать битвы ни с какими войсками. Французские войска, следовательно были войсками смешанными, состоявшими отчасти из наемных и отчасти из собственных; такие войска без всякого сомнения, лучше нежели одни наемные или вспомогательные, но несравненно хуже войска национального.

Пример Франции весьма замечателен, так как, если бы учреждения Карла были поддержаны и усовершенствованы, – ни одно государство не было бы сильнее французского королевства, но людская неопытность любит делать различные опыты, увлекаясь одною внешностью предмета и не замечая в нем того яда, который этою внешностью прикрыт. Яд оказывает свое вредное действие впоследствии, когда противоядие бывает уже недействительно, подобно тому, как это происходит, о чем я уже говорил, в развитой чахотке. Государи же, не умеющие распознавать зла в самом начале и дающие ему усиливаться, не могут называться мудрыми: подобная мудрость дается не многим.

Рассматривая даже причины падения Римской империи, я нахожу, что это падение началось с тех пор, как римляне стали нанимать готов. С этих пор сила римских войск стала ослабевать и на столько же, на сколько римляне теряли в своих доблестях – варвары выигрывали.

Из всего этого я заключаю, что ни одно государство не может быть могущественно без собственных войск; не имея на случай несчастья постоянной защиты, оно отдает свою судьбу на волю случая; мудрые люди всех времен хорошо знали, что нет ничего более обманчивого и непрочного, как слава могущества какого-нибудь государства, не основанная на сильном собственном войске. Собственными же войсками я называю только те, которые государи составляют из своих подданных, граждан своей страны и лиц, обязанных значением своему