Аякс - "Софокл" Страница 22

ТекмессаУвы!.. Потом… потом он привелС собой захваченные стада.Одних зверей душил, повалив,Других рвал надвое, брюхо вспоров,Двух белых баранов схватил — одногоОбезглавил вмиг, и отсек язык,240 И прочь отшвырнул.Другого в шатре к столбу привязалИ, привязь конскую взяв, скрутилИ сечь стал звонким двойным бичом,Ругаясь дурно, — не люди, но богВнушал те речи безумцу.АнтистрофаХорКак видно, нам пора иль головы накрытьДа незаметно прочь бежать от здешних мест,Иль на скамью корабельную сесть и, схватившисьЗа быстрые весла, судно погнать250 По простору широкого моря…Нам расправа грозит от АтридовДвоедержавных… СтрашноС ним вместе принять страданье!Побьют и насКамнями с ним,Чей необорен рок!ТекмессаПрошло… Затих, как порывистый Нот[14]…Нет больше молний… Разум вернулся, —Но скорбью он новой теперь томим.260 Смотреть в себя, зреть муки свои,Зная, что сам ты виновник мук, —Вот истинное страданье.ХорПокой, конечно, принесет отраду:Не столь томит минувшая беда.ТекмессаБудь выбор у тебя, что ты избрал бы:Знать радости ценой страданья близкихИль с близкими страдать и самому?ХорДвойная мука хуже, госпожа.ТекмессаНо муки нет, и все же мы несчастны.Хор270 Что говоришь? Тебя не понял я.ТекмессаАякс — доколе пребывал в безумье —Сам услаждался бедствием своим,А я была в рассудке и страдала.Теперь, когда он стих, придя в себя, —Томиться начал тягостною скорбью,И я — не меньше прежнего, с ним вместе.Не вдвое ль эта мука тяжелей?ХорСогласен и боюсь: не бог ли некийЕго разит, — когда покой желанный280 Не сладостней ему, чем злой недуг?ТекмессаТы верно судишь: так оно и есть.ХорС чего же началась беда лихая?Скажи — ведь мы с тобой страдаем тоже.ТекмессаУзнайте же, коль делите с ним горе…В полночный час, когда уже погаслиВечерние огни, взяв меч двуострый,Он устремился вон, без всякой цели.А я — его бранить: что ты надумал,Аякс? Куда стремишься ночью? — вестник290 Тебя не звал, не слышно было звукаВоенных труб… сейчас все войско спит…А он в ответ обычные слова:— Жена! Молчанье — украшенье женщин!.. —Замолкла я — он выбежал один.Не знаю, что творилось там, снаружи, —Он возвратился, связанных ведяКоров, собак-овчарок — всю добычуКосматую!.. Тех обезглавил, этихПередушил, им брюхо распоров,300 Других связал и сечь стал, как людей,А бил он скот!.. Потом из двери вышелИ там, заговорив с незримой тенью,Стал поносить Атридов, Одиссея —И громким смехом месть торжествовал.Потом ворвался вновь в шатер, и тутК нему помалу возвратился разум.Он оглядел шатер, всю мерзость в нем,Схватился за голову, завопил,Сел на останки перебитых жертв310 И, в волосы себе вцепясь, ногтямиИх рвал. Так долго он сидел… ПотомСтал угрожать мне страшными словами,Коль я не разъясню, что приключилось,И спрашивал, что делается с ним.Я, милые, в тот миг перепугалась —И рассказала все, что только знала.И тотчас он так жалко застонал,Как не стонал при мне еще ни разу.Он говорил, бывало, что у трусов,320 У малодушных стон такой, — а самВсе продолжал стонать, негромко, глухо —Мычал, как бык… В отчаянье глубокомОн и сейчас. И не пил и не ел,Лежит, безмолвный, посреди животных,Которых сам мечом своим сразил…И ясно по словам его и воплям:Недоброе замыслил он… Войдите ж,Друзья мои, — затем я и пришла, —И помогите, ежели вы в силах:330 Таких, как он, речь друга покорит.ХорТекмесса, Телевтанта дочь, ужасенРассказ твой: он сошел с ума от горя.Аякс(за сценой)Увы! Увы мне!ТекмессаЕму как будто хуже… Или выНе слышите, что на крик он кричит?Аякс(за сценой)Увы! Увы мне!ХорЧто с ним? Он бредит?.. Или память вновьТомит его той мукой неотступной?