Шельмуфский - Рейтер Кристиан Страница 23

О том, как меня, раздетого донага, встретила госпожа моя матушка и как высмеял меня мой двоюродный братец, – искусное описание всего этого – вы сможете прочесть в будущем, в третьей части моих преопасных странствий или в моих любопытных ежемесячниках, о чем я уже сообщал в предисловии.

Приложения

Г.С. Слободкин. «Кристиан Рейтер и его «Шельмуфский»

В 1694 г. в Лейпциге, в гостинице «Красный лев», произошел весьма прозаический случай, которому, по шутливому замечанию одного исследователя, немецкая литература обязана появлением выдающегося писателя: двое студентов местного университета за неуплату квартирных долгов были выброшены на улицу хозяйкой гостиницы Анной Розиной Мюллер. А через год Анна Розина Мюллер, по всей вероятности, горько раскаивалась в душе за такую поспешную расправу со своими постояльцами. Весь Лейпциг смеялся над этой мещанкой, легко узнав ее в комедии «Честная женщина из Плиссина» («L'Honnкte Femme, oder Die ehrliche Frau zu Plißine») в образе фрау Шлампампе, особенно по ее характерному выражению, которое она повторяет в пьесе на каждом шагу: «Это так же верно, как то, что я честная женщина!» Подобные настойчивые заверения были явно подозрительны. Комедия была сыграна студентами университета, которые не удовлетворились сценической защитой своих потерпевших бедствие братьев по alma mater, но также устраивали не раз под окнами «честной женщины» ночные кошачьи концерты-серенады. Кличка «Шлампампе» [82]прочно утвердилась за хозяйкой гостиницы и, так сказать, обессмертила ее в веках. Несмотря на то, что пьеса была издана под псевдонимом «Хиларнус» (лат. «веселый») и на титульном листе она значилась как перевод с французского, это никого не обмануло и особенно фрау Мюллер, которая подала в университетский суд на одного из изгнанных ею квартирантов, студента теологии Кристиана Рейтера, обвинив его в пасквилянтстве. В конце концов, под давлением неопровержимых улик, Рейтер вынужден был признаться в авторстве. Молодого издателя комедии приговорили к штрафу в десять талеров, он понес судебные издержки, и 200 нераспроданных экземпляров было конфисковано. Рейтера же суд постановил исключить на два года из университета и приговорил к пятнадцатинедельному заключению в карцере. Так Кристиан Рейтер вступил на тернистый путь сатирика. Притом с него было взято обещание воздерживаться впредь от нападок на фрау Мюллер и ему запрещался выезд за пределы Лейпцига.

Ни того, ни другого предписания он не выполнил. В результате поданной апелляции заключение, правда, было отменено, но и за те немногие дни, что он отсидел в карцере, Рейтер успел написать новое произведение против хозяйки – оперу «Синьор Шельмуфский», в которой прототипом главного героя являлся сын фрау – Евстахий. Вскоре, в 1696 г., он пишет еще одну комедию – «Болезнь и кончина честной госпожи Шлампампе», и, наконец, эту тетралогию о хозяйке «Красного льва» достойно венчает надгробное слово «В память почившей в бозе честной женщины Шлампампе», пожалуй самое едкое, что было создано Рейтером на эту тему. В результате продолжавшихся происков фрау Мюллер в июле 1697 г. он был схвачен и брошен в так называемый крестьянский карцер – тюрьму для преступников, где, по его словам, он «чуть не подох». А в сентябре этого же года его исключили на шесть лет из университета и изгнали из Лейпцига. В 1699 г., уже после смерти противницы писателя, в результате доноса некоего адвоката Геце, выследившего Рейтера, который тайком посетил Лейпциг, он был окончательно вычеркнут из числа студентов.

В неистовом характере творчества Рейтера нельзя, разумеется, видеть лишь проявление темпераментности его натуры и акт личной мести. Вся его писательская деятельность была выражением протеста передовых слоев бюргерской интеллигенции против обветшалых феодальных устоев Германии XVII в. – одной из самых мрачных эпох в истории страны.

Сокрушительным смерчем прокатилась по Германии братоубийственная Тридцатилетняя война (1618–1648), определившая длительную отсталость страны и закрепившая ее политическую раздробленность.

Медленно, очень медленно залечивала Германия свои раны, отбросившие ее чуть ли не на целое столетие назад. И только на рубеже XVII–XVIII вв. начинает ощущаться некоторый общий подъем, растет благосостояние бюргерства. Особенно сказывается это в Саксонии и ее столице Лейпциге. Расположенный в центре старых торговых путей, Лейпциг, наравне с Гамбургом, вырос в один из торговых центров, который сохранял частично почти республиканскую свободу по отношению к притязаниям князей. Когда в 1697 г. курфюрст саксонский Август Сильный стал одновременно и польским королем, приняв католичество, то протестантский университет оказался в резкой оппозиции к дрезденскому двору и позволял себе иметь собственное мнение. В городе неоднократно происходили студенческие волнения, свидетелем которых мог быть Рейтер. Сопоставляя милитаристскую Пруссию, возвышение которой происходило также в это время, с Саксонией, Франц Меринг отмечал: «…Саксония превосходила остальную Германию и в смысле культуры, и в смысле благосостояния. Как ни принижено было население в политическом отношении, в экономическом оно было еще достаточно сильно, чтобы противиться введению разорительной для него военной системы, которая в Пруссии была навязана городскому и крестьянскому населению без всякого протеста с его стороны. Сравнительно с числом населения саксонская армия была втрое меньше прусской и стоила втрое дешевле, чем прусская… Наконец, каким плохим зеркалом ни были саксонские высшие школы, все-таки только они одни могли воспринять отблески просвещения, пробивавшиеся из-за границы в Германию». [83]Эти «отблески нового просвещения» были представлены деятельностью выдающихся ученых и писателей-саксонцев или трудившихся в Саксонии. К ним, в первую очередь, относились Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646–1716), Самуэль Пуфендорф (1632–1694) и Кристиан Томазий (1655–1728).

Из известных литературных саксонских имен к ним можно прибавить современника Рейтера Кристиана Вейзе (1642–1708), пролагавшего новые пути для реалистического бюргерского театра в Германии, особенно комедии, а в первой половине XVIII в. – сатирика Геллерта, реформаторов немецкого языка и сцены Готшеда и Каролину Нейбер и, наконец, Клопштока и Лессинга – подлинного отца немецкого Просвещения периода расцвета. В Саксонии же возникает и немецкая журналистика. В 1682 г. начинает издаваться научный журнал, обращенный главным образом к ученым и потому выходивший на латинском языке – «Acta eruditorum», реферировавший успехи научных исследований и проповедовавший идеи терпимости. А в 1688 г. Томазий начинает издавать научно-популярный журнал на немецком языке – «Ежемесячные беседы», способствовавший распространению образования и просвещения в более широких кругах Общий дух этой журналистики хорошо выразил Томазий, который мужественно заявил в последнем номере этого журнала, прекратившего свое существование из-за нападок реакции «Республика ученых не признает над собой власти, кроме здравого разума. Граждане этой республики независимо от национальности и сословия – равны, их голоса в равной мере заслуживают доверия. Пусть повсюду засияет разум человека, и да не хиреет он от покорности какому-нибудь властелину». [84]В этой обстановке начинающегося подъема бюргерского освободительного движения, в передовом Лейпциге, и сформировались талант и мировоззрение Кристиана Рейтера, который продолжил лучшие демократические традиции литературы XVII в. и подготавливал грядущий век Просвещения.