Этимологии. Книги I–III: Семь свободных искусств - Исидор Севильский Страница 25

[1] акирологией (acyrologia). [2] Любить, таким образом, надлежит своеобразие (proprietas), однако так, чтобы никогда не пользоваться по [своей душевной] низости переведенными названиями грязных и гадких слов; чтобы слова казались не далекими, иноземными, но поистине близкими и понятными. [3] (2) Следует избегать также перестановок (hyperbaton) слов, слишком далеко отстоящих друг от друга, таких [перестановок], которые не могут не привести к запутыванию смысла. [4] Надлежит также остерегаться двусмысленности (ambiguitas) и [5] той ошибки, которую некоторые делают, важничая красноречием: обставив [речь] бессодержательными словами, долго и многословно заключают окольными путями то, что могут сказать одним или двумя словами. Этот порок называется периссологией. [6] (3) Противоположностью этой провинности является та ошибка, при которой из стремления к сокращению крадут даже необходимые слова. [7–15] Следует избегать, как в буквах и словах, так даже и в предложениях, те ошибки, которые были [мною] указаны в <первой> науке грамматики (кн. I, гл. 34). (4) Это какемфатон, тавтология, эллипсис, акирология, макрология, периссология, плеоназм и им подобные[310]. [16] А также речь возвышает и украшает еще и выразительность (emphasis), которая делает так, чтобы нечто мыслилось большим, чем говорится, как если сказать: «Он возвысился до славы Сципиона»[311], или у Вергилия:

Вниз, по канату, скользнув... (Verg., Aen., II, 262)[312]

Ведь когда он говорит «скользнувшие», то прибавляет образ высоты. [17] Противоположный этому порок[313] — принижать словами то, что по своей природе велико.

Глава XXI. О фигурах в словах и предложениях

Также речь усиливается и украшается фигурами (figurae) в словах и предложениях (sententiae). Ведь поскольку прямолинейная и длительная речь создает утомление и отвращение как у слушающего, так и у говорящего, то речь должна менять направление и принимать разные формы, чтобы и говорящему давать отдых, и самой красивее быть, и судящего различным выражением лица и манерою речи к себе склонять. Из каковых [фигур] многие были уже отмечены под названием речевых фигур в искусстве грамматики (кн. I, гл. 36), а ранее — у Доната (Donati, Ars gramm., de schemat. и de tropis). (2) Поэтому здесь следует привести только те, которые или никогда не встречаются в поэмах, или редко, зато в речах — свободно.

[1] (3) Анади́плосис[314] (anadiplosis) — это удвоение (congeminatio) слов [на их стыке], как «И этот человек все еше жив! Жив? Еще и в сенат ходит!» (Cic., Cat., I, 2).

[2] (4) Кли́макс (climax) — это «лестница» (gradatio), при которой то, что завершает смысл вышестоящего (предыдущего), начинает нижестоящее (последующее), а потому служит как бы ступенькою в [общем] порядке речи, как, например, у [Сципиона] Африканского: «Из невинности рождается достоинство, из достоинства — честь, из чести — власть (imperium), из власти — свобода». Эту фигуру некоторые называют цепью, поскольку [здесь] одно имя как бы связывается с другим, и таким образом многие вещи растягиваются [в цепь] посредством соединенных попарно слов. Эта же фигура бывает не только из единичных слов, но даже из словосочетаний, как у [Гая] Гракха: «Детство твое стало бесчестьем для твоей зрелости, зрелость — позором для старости, старость — гнусностью для государства». Так и у Сципиона: «Будучи принужден силою и против воли, я вместе с ним внес залог, внеся залог, я возбудил дело, возбудив, на первой же сессии обвинил, обвинение добровольно отклонил».

[3] (5) Антитезы (antitheta) по-латыни называются противопоставлениями (contraposita). Состоящие из противоположностей, они создают красивые предложения и являются изящнейшими украшениями речи, как у Цицерона: «Ведь на нашей стороне сражается чувство чести, на той — наглость; здесь — стыдливость, там — разврат; здесь — верность, там — обман; здесь — доблесть, там — преступление; здесь — непоколебимость, там — неистовство; здесь — честное имя, там — позор; здесь — сдержанность, там — распущенность; словом, справедливость, умеренность, храбрость, благоразумие, все доблести борются с несправедливостью, развращенностью, леностью, безрассудством, всяческими пороками; затем, изобилие сражается с нищетою, порядочность — с подлостью, разум — с безумием, наконец, добрые надежды — с полною безнадежностью» (Cic., Cat., II, 25). Этого рода состязание и борьбу [слов], этого рода украшение речи использует Екклесиаст, говоря: «Против зла добро, и против смерти жизнь: так против благочестивого грешник. И так смотри на все высочайшие вещи, два и два, одно против одного.» (Сирах., 33:15).

[4] (6) Синоними́я (synonymia) — это когда в связанной речи мы обозначаем разными словами одну и ту же вещь, как, например, говорит Цицерон: «Ты ничего не можешь ни сделать, ни затеять, ни задумать» (Cic., Cat., I, 8) и там же: «Я этого не потерплю, не позволю, не допущу» (Cic., Cat., I, 10).

[5] (7) Эпа́нод (epanodos), который у нас называется регрессией (regressia), — «Высокое положение руководителей было почти одинаковым: не одинаковым, пожалуй, было [высокое положение] тех, кто за ними следовал» (Cic., Ligar., 19).

[6] (8) Антапо́досис (antapodosis) — это когда [понятия] в середине собираются воедино посредством начальных и конечных, как: «Вам уже надлежит остановить это дело, отцы сенаторы, не мне, и притом прекраснейшей дело; именно, как я сказал, не мне, а вам» (Cic., С. cont. Metelli, frg. 5).

[7] (9) Парадиастола́ (paradiastole) — это когда мы, [различая,] даем определение или истолкование тому, что говорим: «Так как ты хитрость называешь мудростью, безрассудство — смелостью, скупость — расчетливостью» (Hyperid., Orat. // Rutil. Lup., De fig., 1,4).

[8] (10) Антана́класа [игра слов] (antanaclasis) — это когда одним и тем же словом выражаются противоположные смыслы. [Например,] когда некто жаловался другу, что ожидает (exspectare) своей смерти, то получил в ответ: «Я не опасаюсь (exspectare). а напротив желаю, чтобы ты надеялся (exspectare)».

[9] (11) Антиметабола́ (antimetabole) — это перестановка слов, при которой из-за изменения порядка [слов], смысл меняется на противоположный: «я живу не затем, чтобы есть, а ем затем, чтобы жить», и оно же: «Если Антоний консул, то Брут враг; если Брут — охранитель государства, то Антоний враг» (Cic., Phil., IV, 8).

[10] (12) Эксоха́ (exoche): «Кто потребовал их допроса? — Аппий. — Кто их предоставил? — Аппий» (Cic., Mil., 59).

(13) Здесь мы описываем те фигуры речи, которые стоит знать.

[11] (14) Сентенция (sententia) есть сказанное безлично, как:

...Ведь в наши дни

раболепие — друзей, правда ненависть родит (Ter., Andr., 68–69).

[12] Если сюда приложить лицо, то будет хрия (chria), как «Ахилл уязвил