Хроника событий, свершившихся в Чехии в бурный 1547 год - Сикст из Оттерсдорфа Страница 28

В воскресенье [10 июля] утром князь Август, оставив в городе свой служилый народ, на повозках вернулся в Майссен. Оставшиеся в заключении пражане жаловались на тех, кто был выпущен, говоря, что они медлят с выполнением тех королевских пунктов и из-за этого им приходится находиться в заключении. Королевские ловчие и охотники снова пообещали, что, как только будут выполнены все пункты, их сразу же отпустят из заключения. Для того чтобы освободиться, многие давали письменные гарантии, скрепленные своими печатями, и клялись, что все исполнят, лишь бы их выпустили. Ибо уж более не могли они сидеть в таком смраде, от которого многие теряли сознание, а некоторые умерли после того, как их выпустили. Ведь там, где они ели, там же и спали, где спали, там же и нужду справляли. А в те дни стояла сильная жара, и из-за этого с непривычки людей мучил смрад, а потом началась зараза, и никто не мог помочь им. В коморе и королевской канцелярии им под различными предлогами отказывали выдать грамоты с привилегиями на посудное[204], на пошлины и другие доходы, говоря, что еще не готовы. В конце концов люди вынуждены были давать письменное обязательство, занесенное в земские доски, и почти под страхом смерти брали на себя нижеследующее обязательство:

«В памятную книгу[205] в лето XLVII.

Во вторник после святого Килиана [12 июля] бургомистры и городские советы и все общины Старого, Нового и Малого пражских городов, и прежде всего Старого Места, послали к земским доскам от своего имени с полномочными грамотами, скрепленными печатями, лучших людей, известных и рассудительных: Ондржея Клатовского из Дальмангорста, Мартина Смиля из Стоешиц, Мартина из Влканова и Иржика Комедку из Ровин — от коншелов; Беньямина из Влканова, Духека Хмелержа из Семехова — от городских старейшин; Шимона из Тишнёва, Зикмунда Пикарта из Зеленого Удола, Михала Карыка из Ржезна и Блажека из Перефта — от общины[206], и из Нового Места также известных и рассудительных Яна Срну из Карповой Горы[207], Мартина Дивишовского из Прошовиц, Иржика Швика и Ондржея Зоубека — от коншелов; Микулаша Караса, Иржика, бакалавра, от Белых Орлов[208], Шимона Шпрынцле и Ондржея Корженичека — от городских старейшин; Яна Кыдлина из Шонова, Штепана Ептишку, Яна Франту, кузнеца, и Павла Бартовица, мясника, — от общины; и из Малого Места пражского Иржика из Плосковиц, Яна Шимунека. Прокопа, пекаря, — от коншелов; Яна Срну, Вита Круша, Бартоломея, иначе Барту, мясника, — от городских старейшин; Мартина Словака, Бонавентуру, мечника, и Клемента, скорняка, — от общины. Эти люди заявили пражским должностным лицам следующее.

Поскольку светлейший князь и господин пан Фердинанд, король римский, во все времена радетель империи, король венгерский, чешский, далматинский, хорватский и т. д., инфант в Испании, эрцгерцог австрийский и маркграф моравский и т. д., соизволил дать этим пражанам известные пункты для исполнения (о чем подробнее говорится в самих пунктах), то все они обещали Е. К. М. и настоящим документом подтверждают, что в соответствии с теми пунктами выполнят то, что содержится в следующих 4-х пунктах:

Во-первых, они должны на ближайшем сейме отказаться от союзов и обязательств, которые были заключены ими между собой и с некоторыми другими лицами из сословий, взять свои печати и отныне в этих союзах не состоять.

Во-вторых, им следует все городские пошлины передать Его Королевской Милости и его наследникам и подтвердить это письменно, как им будет указано Его Королевской Милостью.

В-третьих, они должны и будут обязаны от своего и своих потомков имени дать такое письменное обязательство королю, наследникам Его Милости и будущим чешским королям, какое им будет указано. Они также должны королю, наследникам Его Королевской Милости и будущим чешским королям в будущем без возражений давать посудное с каждой четверти пива ячменного или же белого домашнего, которое варится, продается или же привозится, а также с каждой четверти и с каждого стрыха[209] солода, продаваемого или же обмениваемого, по одному чешскому грошу.

В-четвертых, они обещали и настоящей грамотой подтверждают, что по доброй воле отдадут Его Королевской Милости все грамоты, маестаты и дарения, которые имеют и которые относятся к земельным владениям, а также и регистры доходов от всех этих владений и имущества наследственного и долгового. Все вышеуказанное им надлежит выполнить до ближайшей субботы после составления данной грамоты. Составлено в вышеназванные год и день».

В тот же день и в тот же час вышепоименованные лица записью в земские доски обязались передать королю все земельные владения, ренты и прочие доходы и должны были сделать письменное заявление от себя и своих потомков о том, что они ему и его наследникам и будущим чешским королям добровольно отдают эти владения, о чем и свидетельствуют перед пражскими должностными лицами.

В начале данной грамоты почти повторяются все те слова, которые содержались в королевском вьиове пражан на суд, а также в тех измышлениях на судебном процессе, будто пражане сильно провинились перед королем. И лишь в заключении говорится, что они, стоя перед младшими пражскими должностными лицами при земских досках, по доброй воле об этом свидетельствуют. Для свидетельствования из заключения были выпущены вышеназванные лица, как то Ондржей Клатовский, тогдашний бургомистр, и другие. Сразу же после этого они вновь были ввергнуты в страшное и смрадное узилище. Вместе с тем ни король, ни должностные лица не стыдились утверждать, будто пражане сделали это добровольно. А ведь все, что тогда происходило, было тиранством, несправедливостью и насилием.

У меня нет копии документов о передаче этих приобретенных или наследственных владений, поэтому те из потомков, кто захочет лучше понять эти хитросплетения, должны будут приказать сделать себе выписку из земских досок. Я не счел нужным приводить здесь слово в слово копии обязательств, которые взяли на себя пражане согласно образцу, данному им коморой относительно пошлин и других вещей. Ибо, как хорошо сказал Теренций, «если знаешь одну, то знаешь их всех». По одной грамоте можно судить и обо всех других. Они имеют одно и то же начало: «Поскольку мы перед Е. К. М., господином нашим милостивейшим, провинились,