Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов - Гильем IX Страница 33

БЕРТРАН КАРБОНЕЛЬ

* * * Господь велел, чтоб Ева и Адам Не устыдились сопрягать тела И чтоб любовь такая перешла Ко всем от них рожденным племенам. Адам — наш корень. Дерево цветет, Коли от корня жизнь к нему течет, И днесь, тела влюбленных сочетая, Творится воля господа святая! 

ДАУДЕ ДЕ ПРАДАС

*** Сама Любовь приказ дает, Чтоб всем я в песне рассказал. Сколь много от Любви стяжал И как ей воздаю почет. Во исполненье сих велений, А также в честь красы весенней, Я описать для вас решаю, Какие радости вкушаю (Не расставаясь и с мечтой, Для сердца моего святой). Счастливый нынче выпал год, И выбор радостей немал. Я все утехи испытал, Какие нам любовь несет: Пред Донной я склонил колени — Она всех в мире совершенней,— Пред знатною девицей таю И девкой не пренебрегаю! Но куртуазности былой Не изменил в любви тройной. На пользу мне же, долг зовет, Чтоб Донне честь я воздавал. А коль немного заскучал — К девице знаю тайный ход. Хочу ли больших наслаждений — Их без запретов, без стеснений С веселой девкой получаю, Когда часочек улучаю, Чтоб с нею дань воздать порой Любовной радости простой. Закон Любви нарушит тот, Кто Донну для себя избрал И овладеть ей возжелал, Сведя избранницу с высот. У Донны жду я утешений От самых скромных награждений, Но шнур иль перстень, уверяю, На трон кастильский не сменяю. А поцелуй один-другой — Подарок самый дорогой! И у девицы мне почет: Она радушно вводит в зал, И сразу — я заране знал — Садится рядом, так и льнет! С ней не теряем мы мгновений: Я все нежней, самозабвенней Ее, притихшую, ласкаю. Сначала к щечке приникаю, Потом и поцелуй срываю, Касаюсь груди молодой... Но тут предел положен, стой! А девка нежностей не ждет, И не затем я девку взял, Чтоб чем-нибудь себя связал! Она готова наперед Весь жар любовных вожделений Со мной делить без возражений, Все исполнять, чего желаю, Когда с ней игры затеваю, Да удивить и новизной, Хотя игрок я записной! 

КЛАРА АНДУЗСКАЯ

* * * Заботами наветчиков моих, Гонителей всей прелести земной, Гнев и тоска владеют нынче мной Взамен надежд и радостей былых. Жестокие и низкие созданья Вас отдалить успели от меня, И я томлюсь, в груди своей храня Боль смертных мук, огонь негодованья. Но толков я не побоюсь людских. Моя любовь — вот гордый вызов мой. Вы жизнь моя, мне жизни нет иной, — Возможно ли, чтоб голос сердца стих? Кто хвалит вас, тому почета дань я Спешу воздать, превыше всех ценя. Зато вскиплю, зато невзвижу дня, Промолви кто словечко в порицанье. Пусть тяжко мне, пускай удел мой лих, Но сердце чтит закон любви одной,— Поверьте же, я никакой ценой Не повторю другому слов таких. Есть у меня заветное желанье: Счастливого хочу дождаться дня — Постылых ласк угрозу отстрани, Себя навек отдать вам в обладанье. Вот, милый друг, и все мои писанья — Примите их, за краткость не браня: Любви тесна литых стихов броня, И под напев не подогнать рыданье. 

ГИРАУТ РИКЬЕР

*  * * Дама к другу не была Столь строга на этот раз: Слово встретиться дала С ним на днях, в вечерний час. Срок желанный наступил,— Истерзался друг тоской: «Ох, томиться день-деньской! Нет, видать, Нынче вечера не ждать!» Страсть жестоко сердце жгла, Нестерпимая подчас. День сиял, и ночь не шла. Бедный друг совсем угас,— Ждать недоставало сил! Истерзался друг тоской: «Ох, томиться день-деньской! Нет, видать, Нынче вечера не ждать!» И любовь его могла Всем открыться напоказ: За слезой слеза текла У несчастного из глаз. Ясный день не уходил, Истерзался друг тоской: «Ох, томиться день-деньской! Нет, видать, Нынче вечера не ждать!» Если встреча нам мила, Ожиданье мучит нас,— От него так тяжела Даже и любовь подчас. День лишь душу бередил. Истерзался друг тоской: «Ох, томиться день-деньской!' Нет, видать, Нынче вечера не ждать!»

Серена сеньора Гир. Рикьера, год 1263