Сага о Сверрире - Скандинавские саги Страница 49

– Я иду с письмом к Аути и Йордану, а что в нем – не знаю.

Посошники взяли письмо и отнесли его Сигурду Ярлову Сыну, и, когда он узнал, что говорилось в письме, он понял, что вскоре следует ожидать немирья. На следующее утро на рассвете он велел трубить к отходу. Посошники забрали у священников Аути и Йордана много добра, так как считали, что те им неверны. После этого они уплыли на юг. Тогда Паль сказал Маргрет, что посошники ушли из залива. Конунгова жена вышла из крепости посмотреть и тут же хорошо отблагодарила за это Паля.

146. О Сверрире конунге и посошниках

Сверрир конунг прибыл в город рано утром и сразу поднялся в крепость. Там он встретился с теми, кто управлял крепостью, – с Сигурдом Крепостная Скала и с Аура-Палем, и объявил им, что на этот раз он задержится здесь ненадолго. Конунг сказал Сигурду:

– Тебе следует стребовать с горожан ополчение и оставить при себе всех, кого они пришлют: может статься, они нам понадобятся, когда мы в следующий раз будем в городе.

Сверрир конунг ушел из города и направился на юг к заливу Сиггьярваг. В тот же день в город приплыл Халльвард с войском посошников. Они тотчас бросились в погоню за Сверриром конунгом. Конунг увидел паруса и велел своим людям отвести корабли в укромное место, чтобы те проследовали на юг мимо них. Так и случилось, что посошники не заметили, куда скрылись берестеники. А как только они уплыли, конунг приказал поворачивать корабли назад на север и со всей поспешностью идти в Бьёргюн.

Конунг поднялся в крепость к своим людям и спросил у Сигурда, какое он раздобыл подкрепление. Тот ответил, что бонды не посчитались с его словами[275] и не пожелали действовать на благо конунгу. После этого в городе был созван тинг, конунг говорил на нем и сказал так:

– Опять, как и прежде, выказываете вы мне, жители Бьёргюна, свое недружелюбие, а ведь в этом главная причина любого немирья, и с тех самых пор, как я принял власть в этой стране, вы остаетесь нам враждебны. Покуда живы были Магнус конунг и Эрлинг ярл, вам еще можно было найти оправдание, но теперь что же это, как не проявление открытой вражды – поддерживать разбойников, выступивших против законного конунга, и позволять им разорять его страну! Но похоже, что повторится то же, что и прежде: чем больше причините вы вреда нам, тем хуже придется и вам самим. Так что знайте: если вы не согласитесь со всеми моими требованиями, придется вам лишиться своего добра и получить тяжелые увечья, а там, возможно, и расстаться с жизнью.

Конунгу отвечал Финн Управитель. Он возражал ему и говорил все, что обычно говорится, когда хотят увильнуть. И все же дело кончилось тем, что они согласились на все требования конунга и выставили сто человек. Это были бонды и купцы.

Конунг вышел из города с тридцатью стругами и направился на юг. Когда он добрался до Сальбирни, с юга показались посошники – те, кто пустились за берестениками. Конунг подошел к ним на веслах прежде, чем они успели приготовиться к защите, и зашел с наветренной стороны, так что он мог теперь, по своему желанию, приближаться к ним или держаться поодаль. Завязалась перестрелка и полетели камни, но конунгу, как и прежде, мешало то, что его корабли были много ниже кораблей посошников. И все же берестеники храбро пускали в ход оружие, а когда посошникам удалось наконец зацепить баграми несколько конунговых кораблей, они тут же были сброшены. Когда берестеники увидели, что победа вряд ли достанется им, они отвели свои корабли и повернули на север, в Бьёргюн. Они прибыли туда с восходом солнца и, вытащив корабли на берег под северной стеной крепости, остались в городе.

В тот же день к городу подошли посошники и стали искать места, где бы высадиться, но у них ничего не вышло, так как берестеники были начеку. Конунг расположился с войском вокруг крепости и велел разбить шатры. Посошники простояли несколько ночей под городом у Норднеса, да так и уплыли. Они захватили Йона Трина, сюсломанна Сверрира конунга, и дали ему пощаду; после этого он сделался их человеком. Были и другие берестеники, которые перешли на сторону посошников.

Посошники вновь вернулись к Бьёргюну и встали к югу от Норднеса напротив Мунклива.[276] Там они высадились на берег, не опасаясь берестеников и считая, что те теперь у них в руках. Сойдя на берег, они то и дело принимались задирать берестеников, а при встрече обменивались с ними выстрелами. Берестеники часто бывали в городе, где у них было много дел. У одних там были жены, другие искали, что бы выпить. Берестеники часто обстреливали посошников из-за угла, и те не показывались в городе, опасаясь берестеников. Посошники часто выходили на Поля Йона и строились на виду у берестеников, при этом они кричали им, обзывая их трусами. А когда войско расходилось, многие принимались за игры и забавы, показывая, что им и дела нет до берестеников. У посошников в то время было огромное и отличное войско, хорошо обеспеченное оружием и одеждой.

147. Речь Сверрира конунга к берестеникам

Сверрир конунг созвал домашний тинг на горке над церковью Николаса, когда посошники были на игрищах на Полях Йона. Конунг держал речь и сказал так:

– Придет время – и этого недолго ждать, – когда и мы, берестеники, узнаем, что такое страх, однако, как и прежде, мы ожидаем от вас хорошей службы. Немного, думаю я, найдется примеров тому, чтобы люди охотнее следовали за своим конунгом, вас же, берестеников, всего более следует ценить за то, что вы превосходите всех храбростью и боевым духом. Как видно, эти посошники вообразили, что мы у них в руках, но сдается мне, что будет иначе, и это они будут у нас в руках в скором времени. Довольно нам сносить от них насмешки и издевательства! Подумаем же хорошенько все вместе, не лучше ли нам немедля сразиться с посошниками. А теперь говорите каждый свою волю.

Но все молчали. Конунг сказал:

– Негоже вам молчать. Ваше дело отвечать вашему конунгу, когда он к вам обращается, и высказывать ему свои пожелания.

Тогда они попросили, чтобы конунг сам вынес решение. Он сказал:

– Хорошо сказано и так, как я и ожидал.

И еще конунг сказал:

– У нас есть две возможности: либо засесть в крепости, а она стала бы нам надежной защитой, покуда у нас хватает продовольствия, но зато, когда оно подойдет к концу, нам придется туго, либо податься в горы, но тогда посошники бросятся за нами и приберут к рукам все, что пожелают, да и мало славы тем, кто падет во время бегства. Можно поступить и иначе – так, как это прежде было в обычае у берестеников: напасть на них, доверив дело копью и клинку. Сдается мне, нам есть на что рассчитывать, если мы будем стоять твердо плечом к плечу.

На это все стали говорить, что предпочитают сражение бегству. Тогда конунг сказал:

– Возможно, посошники заметили, что мы совещаемся, но решения нашего они не знают. Пойдем сперва к крепости, а там станем спускаться в город по двое, а то и по четыре-пять человек вместе и встретимся все у церкви Олава.

Они так и сделали, а посошники ничего не узнали об их решении. Когда все войско собралось у церкви Олава, конунг велел поднять свое знамя и сказал:

– Не будем строиться, но ринемся на них со всей стремительностью, и пускай каждый надеется только на себя и бьётся изо всех сил. Потребуется не много времени, чтобы у посошников, как всегда, душа ушла в пятки при виде крови – ведь у них вся доблесть в болтовне, как у лиса в хвосте. Ударим по ним как следует, а то они навряд ли видали, как орудуют в сражении мечами берестеники, да и откуда им знать, что такое хороший удар, когда они у себя дома привыкли иметь дело с одними маслобойками. Вперед, мои добрые воины, и да хранит вас бог!