Данте Алигьери - Сочинения Страница 5

XIX.

Через некоторое время, когда я проезжал по дороге, вдоль которой протекала быстрая и светлая река, меня охватило такое сильное желание слагать стихи, что я принялся думать, как мне следует поступать, и я решил, что говорить о совершенной даме надлежит, обращаясь к дамам во втором лице, и не ко всем дамам, а лишь к тем из них, которые наделены благородством. И тогда мой язык заговорил как бы сам собой и произнес: «Лишь с дамами, что разумом любви владеют». Эти слова я удержал в памяти с большой радостью, решив воспользоваться ими для начала. Возвратившись в упомянутый город, я размышлял несколько дней, а затем приступил к сочинению канцоны с этим началом, сложенной так, как будет ясно ниже, когда я приступлю к ее делению. Канцона начинается: «Лишь с дамами…»

Лишь с дамами, что разумом любвиВладеют, ныне говорить желаю.Я сердце этой песней облегчаю.Как мне восславить имя госпожи?5 Амор велит: «Хвалений не прерви!»Увы! я смелостью не обладаю.Людей влюблять я мог бы — не дерзаю,Не одолев сомненья рубежи.Я говорю канцоне: «Расскажи10 Не столь возвышенно о несравненной,Чтоб, устрашась, ты сделалась презренной,Но стиль доступный с глубиной свяжи.Лишь благородным женщинам и девамТеперь внимать моей любви напевам!15 Пред разумом Божественным воззвалНежданно ангел: «О Творец Вселенной,Вот чудо на земле явилось бренной;Сиянием пронзает небосводДуша прекрасной. Чтоб не ощущал20 Неполноты Твой рай без совершенной,Внемли святым — да узрят взор блаженной».Лишь Милосердье защитит наш род.Скажи, Господь: «Настанет скорбный год.Ее душа с землею разлучится;25 Там некто утерять ее страшитсяСреди несовершенства и невзгод.В аду он скажет, в царстве злорожденных, —Я видел упование блаженных».Ее узреть чертог небесный рад.30 Ее хвалой хочу я насладиться.И та, что благородной стать стремится,Пусть по дорогам следует за ней,Сердца презренные сжимает хлад.Все низменное перед ней смутится.35 И узревший ее преобразитсяИли погибнет для грядущих дней.Достойный видеть — видит все ясней,В смиренье он обиды забывает.Ее привет все мысли очищает,40 Животворит в сиянии огней.Так милость Бога праведно судила:Спасется тот, с кем дама говорила.«Как воссияла эта чистотаИ воплотилась в смертное творенье!» —45 Амор воскликнул в полном изумленье:«Клянусь, Господь в ней новое явил».Сравнится с ней жемчужина лишь та,Чей нежный цвет достоин восхищенья.Она пример для всякого сравненья,50 В ее красе — предел природных сил,В ее очах — сияние светил,Они незримых духов порождают,Людские взоры духи поражают,И все сердца их лик воспламенил.55 И на лице ее любовь алеет,Но пристально смотреть никто не смеет.Канцона, с дамами заговоришь,Прекрасными, как, верно, ты хотела.Воспитанная мной, иди же смело,60 Амора дочь, пребудешь молодой.И тем скажи, кого ты посетишь:«Путь укажите мне, чтоб у пределаСтремления хвалить я даму смела».Не замедляй полет свободный твой,65 Где обитает подлый род и злой,Откройся тем, кто чужд забаве праздной,К ним поспеши дорогой куртуазной.Тебя немедля приведут в покой,Где госпожа твоя и твой вожатый,70 Замолвить слово обо мне должна ты».

Для того чтобы эту канцону сделать доступнее пониманию, я разделю ее с большим искусством, чем все ей предшествовавшие. Сперва я разделю ее на три части, так чтобы первая служила введением к последующему; во второй части я заключу само повествование, третья же явится как бы служанкой предыдущих слов. Вторая начинается так:

«Пред разумом Божественным воззвал 

Нежданно ангел…»;

третья: «Канцона, с дамами заговоришь…» Первая часть содержит четыре подраздела: в первом я разъясняю, к кому я намереваюсь обратить слова о моей даме, не скрыв причину, к этому меня побуждающую; во втором я говорю, что я чувствую, размышляя о ее достоинствах, и как поведал бы о них, если бы не терял смелости; в третьем я открываю, как, по моему мнению, следует говорить о ней, чтобы страх мне не помешал; в четвертом, повторив еще раз, к каким лицам я обращаюсь, я открываю причину, заставляющую меня избрать именно их. Второй начинается: «Амор велит…»; третий: «Я говорю канцоне…»; четвертый: «Лишь благородным женщинам и девам…» Затем, когда я вымолвил:

«Пред разумом Божественным воззвал 

Нежданно ангел…»,

я начинаю повествование об этой даме. И эта часть имеет два подраздела: в первом я говорю, что о ней думают на небесах, а во втором — что думают о ней на земле, начиная: «Ее узреть чертог небесный рад». Вторая часть делится на два подраздела; таким образом, в первом я говорю о благородстве ее души, упомянув о некоторых ее чудесных проявлениях; во втором — о ее телесном благородстве и равным образом о ее красоте следующими словами: «Как воссияла эта чистота…» Вторая эта часть содержит также два подраздела: в первом я повествую о красоте, свойственной всему ее облику, во втором — о красоте, воссиявшей в ее облике, следующими словами: «…в ее очах — сияние светил…» Эта вторая часть делится на две: в одной я говорю о ее очах, источниках любви; во второй я прославляю ее уста, которые являются предельной целью Амора. И чтобы устранить всякий порочный помысел, я напомню читателю о том, что написано было выше, когда я говорил, как приветствие этой дамы, проистекающее от уст ее, стало пределом моих желаний в те времена, когда я мог ему внимать. Затем, после стиха: «Канцона, с дамами заговоришь…», я прибавляю станцу, являющуюся служанкою других. В ней я открываю, что я жду от канцоны. Так как последняя часть вполне понятна, я не буду утруждать себя дальнейшими разделениями, хоть и не сомневаюсь в том, что следовало бы прибегнуть к более подробному расчленению, чтобы читающие могли лучше уразуметь мою канцону. Все же если найдутся читатели, не одаренные достаточным разумом для того, чтобы ее понять с помощью тех делений, которые я уже обозначил, — я не стану сетовать. Пусть они ее отложат в сторону; я и так страшусь, что слишком многим я открыл ее смысл при помощи этих разделений и что она прозвучит для слишком многих ушей».

XX.

Когда эта канцона стала достаточно известна людям, ее услышал один из моих друзей. Он стал просить меня, чтобы я сказал, кто такой Амор. Конечно, он переоценивал мои силы благодаря слышанному им обо мне. Тогда, размышляя о том, что после предыдущей темы достойно избрать другую, говорящую об Аморе, а также приняв во внимание, что другу моему следует услужить, я решил сложить слова, в которых я говорил бы о сущности любви; и так я написал сонет, начинающийся: «Любовь и благородные сердца…»

Любовь и благородные сердца —Одно, сказал поэт в своей канцоне.Так разум, по ученью мудреца,4 С душой неразделим в духовном лоне.Природа сердце превратит в дворцаПалату, где сам Бог любви на троне.Порою царство длится без конца,8 Но иногда не верен он короне.Затем в премудрой даме красотаПленяет взор и в сердце порождает11 Тот дух любви, что связан с ней навек;Растет и крепнет властная мечта.И в сердце дамы также возбуждает14 Любовь достойный чувства человек.

Этот сонет делится на две части. В первой я говорю о потенциальном состоянии Амора, а во второй — о том, как это потенциальное состояние претворяется в действенное. Вторая начинается так: «Затем в премудрой даме красота…» Первая часть делится на две: прежде всего я говорю, в каких субъектах заключена эта потенциальная сила, затем — как и субъект, и потенциальная сила получают бытие и что они относятся одно к другому как форма к материи. Вторая часть начинается так: «Природа сердце превратит…» Наконец, когда я говорю: «Затем в премудрой даме красота…», я говорю о том, как эта потенциальная сила претворяется в действие сначала в мужчине, затем в женщине: «И в сердце дамы…»

XXI.

После того как в предыдущем стихотворении я говорил об Аморе, я решил восхвалить благороднейшую даму и в словах моих показать, как благодаря ее добродетели пробуждается Амор, и не только там, где он дремлет. Даже там, где нет его в потенции, она, действуя чудесным образом, заставляет его прийти. И тогда я сложил этот сонет, начинающийся: «В ее очах…»

В ее очах Амора откровенье,Преображает всех ее привет.Там, где проходит, каждый смотрит вслед;4 Ее поклон — земным благословенье.Рождает он в сердцах благоговенье.Вздыхает грешник, шепчет он обет.Гордыню, гнев ее изгонит свет;8 О дамы, ей мы воздадим хваленье.Смиренномудрие ее словамПрисуще, и сердца она врачует.11 Блажен ее предвозвестивший путь.Когда же улыбается чуть-чуть,Не выразить душе. Душа ликует:14 Вот чудо новое явилось вам!

Этот сонет заключает в себе три раздела. В первом я говорю о том, как эта дама претворяет силу потенциальную в силу действенную благодаря влиянию благороднейшей части ее существа — ее очей; в третьем говорю о том же, но относительно благороднейших уст ее. Среди этих двух разделов находится еще малая частица, как бы просящая о помощи предыдущей и последующей частей. Она звучит так: «О дамы, ей мы воздадим хваленье». Третья начинается: «Смиренномудрие ее словам…» Первая часть содержит три раздела: сначала я говорю о том, что эта дама обладает добродетелью, превращающей в благородное все, что охватывает ее взор; то есть как бы вводит потенциальную мощь Амора туда, где власти его ранее не было. Во втором разделе я показываю, как она претворяет Амора в действенную силу в сердцах тех, кого она созерцает. В третьем я открываю ее добродетельное влияние на сердца. Второй начинается: «Там, где проходит…», третий: «…ее поклон…» Затем, когда я произношу: «…о дамы…», я даю понять, к кому я намереваюсь обратиться, призвав дам, которые мне помогут воздать ей честь. Затем, когда я говорю: «Смиренномудрие…», я утверждаю лишь то, что уже сказано было в первой части о двух действиях ее уст: о сладостных ее речах и о чудесной ее улыбке; все же я не говорю о влиянии ее на сердца других, ибо память не может сохранить ни чудесную улыбку, ни ее воздействие.