Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный. - Полен Парис Страница 57

– Я вам ее дарую с одним условием, – говорил мессир Гавейн. – Вы пойдете и сдадитесь в плен к госпоже Рестокской.

Рыцарь встал и повернул к замку; когда он туда прибыл, дама пыталась разузнать, куда делся победитель Сегурада.

– Госпожа, – сказал рыцарь из леса, – я племянник Сегурада, и я пришел сдаться на вашу милость, как приказал мне тот, кто бился за вас. В надежде отомстить за моего дядю я поехал по следам вашего рыцаря и на свою беду догнал его; я обломал копье об его щит, а он, не удосужась даже вынуть меч, схватил меня поперек, сорвал с головы шлем и оставил меня в живых при одном условии: что я буду вашим пленником.

– Увы! – воскликнула дама в слезах, – горе мне, что я дала уйти храбрейшему из рыцарей, не отблагодарив его!

Гектор и сенешаль, тоже опечаленные тем, что упустили его из виду, сели на коней, надеясь догнать его и привести в Ресток. Но, обыскав все уголки леса, они вернулись, так и не найдя его. Мы оставим их в Рестоке и двинемся по следам мессира Гавейна.

XL

Юноша, который тоже следовал за мессиром Гавейном и видел воочию, какой прием он оказал Сегурадову племяннику, приблизился к нему.

– Сир, – сказал он, – да пошлет вам Бог добрый приют в эту ночь! воистину, вы его заслужили. Я тот, кто приглядывал за вашим конем; здесь невдалеке мой дом; если вам будет угодно в нем остановиться, там есть кому позаботиться о ваших ранах; вы найдете там самый лучший прием, какой нам по силам оказать.

– Друг, – ответил мессир Гавейн, – благодарю вас; но ночь еще не настала, и я могу с пользой провести остаток дня. Раны мои не опасны, конь мой еще может нести меня.

– Сир, до Таненга, моего дома, путь еще немалый; вы доедете туда, когда станет смеркаться, и для меня будет великой честью принять столь отважного и достойного воина.

Гавейн уступил настояниям юноши и дал проводить себя в укрепленный дом, выстроенный на реке Северн. Когда они прибыли, юноша попросил позволения снять с него доспехи и подал ему алый плащ, подбитый мехом. У него была сестра, прекрасная и мудрая, умевшая врачевать раны. Девица осмотрела раны мессира Гавейна и умастила их мазью известного ей состава, с тем чтобы унять их жар. После ужина юноша сказал мессиру Гавейну:

– Сир, я прошу у вас совета: я силен, богат и жажду подвигов; все меня бранят за то, что я еще не рыцарь, а пуще всех меня попрекает этим госпожа Рестокская, которой подвластны мои земли. Так знайте, что двенадцать лет тому назад мне приснился сон, будто к моей постели подошел высокий и статный рыцарь; он ухватил меня за нос, а я сказал ему: «Ах! сир, невелика для вас честь так задирать дитя». – «Не волнуйтесь, – отвечал он, – когда-нибудь я искуплю это тем, что посвящу вас в рыцари. Я Гавейн, племянник короля Артура».

Пробудившись, я поведал сон своей матери. Она была этому очень рада и взяла с меня слово принять посвящение не иначе как от руки монсеньора Гавейна. С тех пор я раз пять и более ездил ко двору короля Артура в надежде разыскать там его племянника; я был там еще три дня назад; мне говорили, что он занялся поисками некоего чудесного рыцаря. А поскольку госпожа Рестокская предупредила меня, что не желает больше ждать, когда я стану рыцарем, то я прошу вас, сир, благоволите дать мне посвящение: я уж наверное не найду для этого человека более достойного.

– Я не хотел бы вам отказывать, – ответил мессир Гавейн, – но вы богатый барон, а я не могу сегодня вооружить вас, как подобает: у меня нет ни времени, ни нужного облачения.

– О! сир, для этого не понадобятся долгие сборы. Все, что нужно, у меня есть: часовня, капеллан, одежды и доспехи.

– Тогда будьте готовы завтра к утру; дольше я пробыть не смогу.

Юноша тотчас направился в часовню и начал свое бдение; мессир Гавейн пошел отдыхать, а премудрая девица сидела у его ложа, пока он не уснул. К утру от его ран не осталось и следа; он встал, прослушал мессу, затем препоясал юношу мечом и прикрепил ему правую шпору. Новоявленного рыцаря звали Элен Таненгский. Впоследствии ему дали прозвание Смелый в честь одного деяния, совершенного им на глазах короля Артура.

Мессир Гавейн стал с ним прощаться. Прежде чем препоручить его Богу, Элен сказал:

– Сир, вы произвели меня в рыцари, а я не знаю, кому обязан этой честью; не буду настаивать, если вам угодно об этом умолчать, но мне будет очень жаль, что я не смогу назвать госпоже Рестокской имя достойного мужа, посвятившего меня.

– Я готов сказать вам свое имя, дорогой сир, при условии, что ни вы, ни ваша сестра не проговоритесь об этом ранее, чем через три дня. Когда вас спросят, кто даровал вам звание рыцаря, отвечайте, что это был племянник короля Артура, тот, кого зовут мессир Гавейн.

– Ах! Слава тебе, Господи! – вскричал Элен, вне себя от радости. – Вот и сбылось мое сновидение; и как же мне теперь не стать достойным мужем, когда я посвящен рукой лучшего рыцаря в мире! Сир, я понапрасну просил бы вас остаться; но, как новопосвященный, я испрошу у вас один дар.

– Заранее согласен.

– Извольте обменять доспехи, которые вы носили в Ре-стоке, на мои.

Гавейн согласился снять свои доспехи и надел те, что предложил ему Элен. Кольчуга была богатой выделки; шлем добротной и крепкой закалки; но Элен оставил себе белый щит, какой положено было носить новопосвященным рыцарям. Мессир Гавейн от себя подарил сестре Элена пояс и пряжку, врученные ему несколько дней назад.

– Сударыня, – сказал он, – вот это отдала мне в знак приязни госпожа Рестокская, а я в знак приязни отдаю вам как даме, чьим рыцарем я останусь на всю жизнь.

Вымолвив это, он потребовал своего коня и простился с премудрой девицей, а Элен проводил его на другой берег Северна. Там Гавейн осведомился, какой кратчайший путь ведет до Сорелуа.

– Сир, – сказал Элен, – я думаю, вам надо пересечь королевство Норгаллию.

В те времена о чужих странах вовсе ничего не знали, кроме как со слов странствующих рыцарей, которые бродили из края в край. Но и