Стефанит и Ихнилат - Симеон Сиф Страница 8

между озерком и рекой. Менее разумная рыба, увидев это, раскаялась в своей беспечности и сказала себе: „Такова судьба беззаботных. Как же мне теперь спастись? Редко оказывается своевременным старательно подготовленное средство, все же не буду пренебрегать ничем таким“. Затем она притворилась мертвой, перевернувшись на спину. Поверив этому, рыбаки собственными руками взяли ее, якобы мертвую, и положили между озерком и рекой. И она спаслась, тотчас вскочив в реку. А глупая рыба долго мучилась и, вертясь туда и сюда, была, наконец, поймана в сети».

(33) Лев сказал: «Я понял твой пример, но я не думаю, что бык, ничего дурного от меня не видевший, оказался бы коварным».

Ихнилат сказал: «То, что он от тебя не видел ничего враждебного, и побудило его затеять против тебя козни. Ты возвысил его настолько, что он уже ни на что другое не претендует, как на твое положение. Ведь бессовестный муж пользуется благосклонностью до тех пор, пока не достигнет положения, которого недостоин. А достигнув этого, он действует еще дальше с помощью коварства и хитрости. Ибо такой муж старательно служит властелинам, только стремясь стать одним из начальников, и считает, что нужно быть усердным лишь до осуществления своих надежд. Достигнув желаемого, он возвращается к своей дурной натуре, как кривой и косматый хвост собаки, связанный нитью и расчесанный и казавшийся прямым, снова становится изогнутым, когда развязан.

И знай, о царь, что не желающий слышать от благорасположенных к нему неприятные слова, уподобляется больному, который отвергает горькие и полезные лекарства и не повинуется врачу. Да будет к тому же известно, что лучший из подданных и друзей — благожелательный, что же касается дел, то самое лучшее — дело выгодное, лучшая из похвал — похвала, исходящая от доблестных мужей, среди начальников наилучший тот, кто не выделяется самомнением и заносчивостью, среди богатых же — тот, кого не обуревает жадность, а среди друзей — тот, кто не спорит. Говорят и то, что предпочтительнее спать на огне и среди змей, чем прервать сон кого-либо, кто злоумышляет против тебя».

Лев сказал: «Ты говоришь и доброжелательно и сурово; предположим, что бык так враждебно настроен к нам, но что же он, травоядный, может сделать хищнику, питающемуся кровью? Ведь скорее всего природа его мне в пищу уготовила».

Ихнилат сказал: «Не обманывайся его видом. Если бык сам не сможет тебя свергнуть, то он сделает это с помощью другого. Ибо говорят, что тому, кто служит тебе проводником, доверяй собственное спасение не прежде, чем узнаешь его намерения, чтобы с тобой не случилось того, что и с вошью.

(34) Так, вошь, как рассказывают, пряталась долгое время в постели некоего вельможи, питаясь его кровью и тихо к нему подползая, когда он спал. Однажды ночью у него поселилась блоха, которая, не таясь, нахально укусила спящего мужа и разбудила его. А тот, тотчас внимательно осмотрев свое ложе и найдя вошь, убил ее, в то время как блоха быстро ускакала и спаслась.

(35) Итак, если ты не боишься быка, то бойся подданных, восстающих против тебя».

Лев, которого эти слова убедили, сказал: «Что же делать?».

Ихнилат сказал: «Стертые зубы нельзя излечить иначе, как только вырвав их, а от испорченной пищи можно избавиться лишь с помощью рвоты».

Лев сказал: «Скажи быку, чтобы он убирался, куда хочет».

Ихнилат же, зная, что если бык будет говорить со львом, то его хитрость откроется, сказал: «Я не считаю это благоразумным. Ибо если бык узнает, что ты за ним следишь, он поступит тебе назло и приготовится к отпору. Мудрые цари наказуют явно того, кто грешит открыто, и тайно того, кто грешит скрыто».

Лев сказал: «Когда царь возлагает на кого-либо кару и унижает его лишь по подозрению, а таковое не оправдывается, то он больше всего позорит себя».

Ихнилат сказал: «Когда войдет к тебе бык, будь наготове. С первого же взгляда ты узнаешь его замысел. Ты увидишь, что он изжелта-бледен и нетверд на ногах, качается направо и налево и намерен бодаться».

Лев сказал: «Если я увижу такие признаки, исполню сказанное».

Ихнилат хотел пойти к быку и восстановить его против льва. Он надумал без ведома льва побеседовать с быком, чтобы лев, услышав об этом, не раскрыл его козней. Он сказал: «Если ты прикажешь мне, о царь, я пойду к быку и узнаю его намерения, и да не скроется от меня при первой же беседе его замысел». Лев приказал ему отправиться.

(36) Придя к быку, Ихнилат вошел к нему хмурый и угрюмый. Бык принял его благосклонно, спросил, почему он отсутствовал, и сказал: «Хорошее ли задержало тебя?».

Ихнилат сказал: «А что может быть хорошего у того, кто собой не распоряжается, но находится под властью другого, неверного и ненадежного?».

Бык сказал: «Не случилось ли чего-либо нового?».

Ихнилат сказал: «А кто может избежать судьбы или кто ускользнет от беды, пребывая при правителях и служа им? Ведь они уподобляются блудницам, которые уступают в связь со многими мужами и отдаются входящим одному за другим, а из-за этого слабеет дружба между мужами. И больше всего я боюсь, как бы из-за меня не пришлось бы тебе идти ко льву. Это и заставляет меня дружески беседовать с тобой. Как сообщил мне некто из вернейших и правдивых, лев сказал одному из своих приближенных, что он хочет тебя сожрать, потому что ты разжирел и раздобрел. И я, услышав это, пришел сообщить тебе о его намерении, чтобы ты позаботился о своей безопасности».

Когда же бык услышал такие слова, он очень обеспокоился и, задумавшись, сказал: «А что дурного я сделал льву или кому-нибудь из его приближенных, что он против меня такое задумал? Скорее всего меня оболгали его приближенные, дурные и завистливые. Ибо беседа с дурными — причина вражды к достойным».

Ихнилат, возразив, сказал: «Не из-за этого лев такое замыслил против тебя; он всегда непостоянен, недружелюбен, неразумен, ветрен, сначала приветлив, а потом жесток».

Бык сказал: «Верно ты говоришь. Ведь я уже испытал его приветливость и дождался вот этой горькой отравы. И что же мне, травоядному, следует делать против кровожадного льва? Мое корыстолюбие запутало меня; со мной случилось то же, что с неразумными пчелами. Они охотно садятся на кувшинки и остаются там, пока их не задушат сжимающиеся лепестки. Кто не довольствуется в жизни малым, но зарится на далекое, не рассуждая о прошедшем и будущем, претерпевает то же, что и мухи, которые не довольствуются деревьями и цветами, но